Бессилие Европы как посредника

- Израильское правительство по-прежнему изолирует Арафата. Я приехал встречаться с Арафатом, но меня не пустил премьер-министр Израиля Шарон. Это большая ошибка израильского правительства.

- Я не политическая деятельница и я не представляю государства Израиль. Я отвечаю на ваш вопрос как озабоченная судьбой своей страны гражданка. И ещё – как гражданка, когда-то приехавшая сюда из Европы. Наблюдая за европейским ответом на события на Ближнем Востоке, я, к сожалению, испытываю такое чувство, как будто я уже когда-то видела это. У нас, евреев, долгая, многовековая история жизни в Европе. Оглядываясь назад, на эти столетия, мы не забываем и хорошего, хорошее было. Но мы должны помнить, что в разные периоды европейской истории в большинстве стран Европы евреев подвергали гонениям и убивали. Возможно, нельзя говорить о Европе как о целом. Как вы знаете, у нас много друзей в Европе. Но, спрашивая о Европе в целом, вы имеете в виду и те группы, которые приезжают на Ближний Восток и выступают здесь от имени Единой Европы. Эти группы отличает односторонний подход к конфликту, и поэтому у нас нет возможности дифференцировать и приходится говорить о Европе в целом. И, как ни больно мне говорить это, но Европа никогда не защищала евреев. Ни от религиозных преследований, ни от инквизиции, ни от погромов в России, ни от холокоста в Германии.

- Мы заключили мир с Испанией – несмотря на Торквемаду. Мы заключили мир с Россией, несмотря на черную сотню. Мы заключили мир с Германией, несмотря на Гитлера. Я думаю, что мы заслужили, чтобы к нашему желанию заключить мир и с нашими соседями, палестинцами, несмотря на господина Арафата, тоже относились с полным доверием. Арафат – террорист. Он избрал свой путь – убийство наших сограждан. Только что были обнародованы документы, которые свидетельствуют, что он непосредственно финансировал бомбистов-самоубийц. Мы усвоили уроки истории в Европе, и мы готовы к миру. Но мы не можем позволить себе забыть историю. Когда я была маленькой девочкой, я жила в Польше. Это было перед Второй мировой войной. Когда я шла по улице, за мной бежали мальчишки и кричали: «Еврейка, уезжай к себе в Палестину». Мои родители увезли меня в Палестину. А теперь говорят (не все, но некоторые говорят), что мы должны убираться и отсюда. Вдруг в глазах Европы мы стали плохими. Стали агрессорами. Официальные делегации приезжают из Европы проверить бытовые условия господина Арафата. И никто, или, точнее сказать, мало кто напоминает европейцам, что палестинские арабы поддерживали Гитлера, а в недавней истории – Саддама Хусейна. И европейские делегации никогда не поинтересуются у господина Арафата, который называет себя «человеком мира», отчего же этот человек мира никогда не снимает своей военной формы? Мы не слышим возмущенных воплей европейцев, когда сотни вооруженных боевиков захватывают Церковь Рождества Христова в Вифлееме с шестьюдесятью заложниками. На то, что израильским солдатам дан приказ не отвечать на огонь из храма, никто не обращает внимания. Осудил ли Ватикан террористов, захватывающих церкви? Вы спрашиваете меня о Европе, так вот я думаю, что в один прекрасный день европейцам придётся снова извиняться перед евреями. Потому что Европа не смогла защитить евреев на собственной территории, а теперь пытается помешать им, впервые живущим в своей собственной стране, защищаться от террористов, которые спрятались за мирными жителями.

- Знает кто-нибудь, не считая самых тертых европейских политиков или самых осведомлённых журналистов, кто такой Мигель Моратинос? Испанский дипломат уже не первый год является специальным уполномоченным Евросоюза по сданным в архив делам мирного урегулирования на Ближнем Востоке. Моратинос разделяет судьбу не одной дюжины уполномоченных и специальных уполномоченных, например, по делам Афганистана – немца Клауса-Петера Кляйбера (Klaus-Peter Kleiber), которого газета «Зюддойче цайтунг», комментируя это назначение, назвала «голосом Европы в Афганистане». Всех этих уполномоченных и спецпосланцев острословы иначе как спецзасланцами и не называют. Дробление этих самых полномочий, полная неопределенность того, кто за что отвечает, - следствие целой системы внешней политики и политики безопасности, которую разработали в последние годы главы правительств европейских стран. Кто знает, к примеру, в чём именно заключаются функции отвечающего за внешнюю политику Евросоюза Криса Платтена (Chris Platten)? И чем они отличаются от функций Хавьера Соланы, отвечающего за внешнюю политику и политику безопасности Евросоюза? Похоже, что и министр иностранных дел Германии Йошка Фишер не смог бы ответить на этот вопрос, иначе зачем было ему в порыве реформаторства призывать к слиянию двух этих должностей?

Другой коронный номер Евросоюза – так называемая «тройка». Раньше она состояла из представителей трех стран – той, что председательствовала в Европейском Совете полгода назад, той, что отбывает свой очередной полугодовой срок, и той, которой председательство это предстоит. Сейчас состав «тройки» модифицирован, ведь зачем-то была создана должность, которую занимает Хавьер Солана?! Но на самом-то деле, ответственными за несуществующую внешнюю политику Евросоюза являются 15 министров иностранных дел, в крайнем случае – премьер-министры этих стран. И всё это скреплено словом «Совет». Он является центром власти, здесь принимаются важнейшие решения. Принимаются – если принимаются единогласно. Но на самом-то деле большие государства Евросоюза – Германия, Франция, Великобритания, имеющие часто не совпадающие внешнеполитические интересы, имеют гораздо больший вес. Неудивительно, что малые страны приходят в ярость, когда Берлин, Париж или Лондон принимают свои решения, не проконсультировавшись с «младшими» союзниками, как это было в решением об участии в афганской операции. Нередко бывает и так, что Йошка Фишер, Юбер Видрин или Джек Стро и при двусторонних переговорах выступают от имени всей Европы, когда делают какие-то заявления или обращаются с какими-то запросами.

- Институциональная беспомощность, а главное – полное политическое безволие, - вот что мешало европейцам и в прошлом проводить общую внешнюю политику и политику безопасности. После событий 11 сентября 2001 года здесь произошли кое-какие изменения – улучшилась координация, была ускорена процедура принятия решений. Но до намеченных целей – достижения вожделенной европейской идентичности – пока еще очень далеко.

- Я думаю, что было большой ошибкой премьер-министра Шарона не допустить представителей международной общественности и в частности европейских представителей, до встречи с президентом Арафатом. Я думаю, что нам следует приложить усилия – всем нам! – к тому, чтобы выйти из этой драматичной ситуации. Я очень рад тому, что услышал вчера от президента Буша. Президент Буш сделал очень важное заявление, и я думаю, что визит в регион госсекретаря Пауэлла (Powell) будет очень, очень важным.