Вернер Петерс: бывший политтехнолог и хозяин первого в мире арт-отеля

"Cafe Central": название заведения - это и его программа. Во всем Кельне трудно найти более "центровое" место. Здесь назначают встречи и встречаются случайно, сюда приходят поговорить и посидеть молча с газетой. Кафе из тех, где уже сама атмосфера избавляет от чувства одиночества. Здесь проходят запланированные чтения и спонтанные философские диспуты. К кафе примыкает отель под названием "Челси" - не шикарный, но сверхпопулярный: здесь и только здесь, а вовсе не в пятизвездочных "молах", останавливаются модные музыканты, художники, писатели.

В чем же секрет успеха? Не в чем, а в ком: уроженец Кельна Вернер Петерс (Werner Peters) собирался стать учителем древнегреческого и латинского языков. Желание, которое прошло у него при первом же контакте со школьной реальностью - не столько с учениками, сколько с педагогическим начальством. Он резко сменил направление деятельности и выбрал экзотическую в те уже далекие шестидесятые годы профессию политолога. За стремительным взлетом карьеры последовал этап полного отвращения к политике. Петерс вышел из рядов партии, купил находящийся в состоянии полного упадка и разорения старенький отель и... стал любимцем кельнской богемы.

Deutsche Welle: Господин Петерс, вы - единственный человек, который был лично знаком с такими, скажем прямо, непохожими личностями, как Мартин Киппенбергер и Дик Чейни. Как это произошло?

Вернер Петерс: Случайно. У меня был шанс поработать в американском Конгрессе в рамках программы обмена молодыми специалистами между Конгрессом и Бундестагом. Там же проходил тогда практику молодой парень по имени Дик Чейни, он работал над своей докторской диссертацией (которую, кажется, так и не написал). Мы стали добрыми приятелями. И вообще тогда никто не мог предположить, кем станет этот симпатичный молодой человек.

- А художник Киппенбергер?

- Я вернулся в Германию, некоторое время занимался организацией избирательных компаний (после Америки я щелкал немецкие выборы, как орешки). Но политика мне довольно быстро опротивела, и я облюбовал обветшалый отель в центре Кельна. Особенно мне понравилось просторное помещение внизу - как раз для кафе. Мы все делали своими руками, без всяких выкрутасов, просто. У художника Киппенбергера было ателье за углом и он ходил к нам по два-три раза в день: то пообедать, то просто так посидеть.

И вот в один прекрасный день он предложил мне пари: если немецкая сборная проиграет (шел как раз очередной чемпионат мира по футболу), он дарит мне свою картину стоимостью в тысячу марок. А если немцы выиграют (во что я не верил), то я предоставлю ему лучшую комнату в моем отеле с шампанским и всем прочим - тоже на общую сумму в тысячу марок. Это был тот редкий случай, когда патриотизм окупился для обеих сторон: немцы выиграли, я стал владельцем бесценной коллекции, а Киппенбергеру так понравилось в нашем отеле, что он остался здесь на следующие пять-шесть лет.

- К вам "повадился" не только Киппенбергер, но и буквально весь богемный Кельн (а этот город был тогда "художественной столицей" ФРГ). Почему? Что определяет успех "культового места"?

- Ну, во-первых, расположение: мы были в самом сердце так называемого "бельгийского квартала", который облюбовали художники, галереи и так далее. Во-вторых, у нас был особенный "дресс-код" и особенный стиль общения персонала (официантов, барменов) с клиентами. Что это значит? Официанты были внешне неотличимы от художников (благо богема уже тогда практиковала манеру одеваться во все черное и не злоупотреблять походами к парикмахеру). В их стиле общения с клиентами внимательность сочеталась с некоторым высокомерием. Богеме был свойственен тогда легкий мазохизм.

- Но все это было уже двадцать лет назад. А ваше заведение процветает до сих пор. В чем главная причина успеха?

- В атмосфере. Мы оригинальны, аутентичны. Сегодня у нас великое множество подражателей во всем мире. Но мы - оригинальный образец "отеля для художников", "арт-отеля". В чем не надо искать секрета, так это в кухне: помню, Киппенбергер пытался научить нас готовить макаронную запеканку по рецепту его мамы, но мы так и не научились.

- Не только Киппенбергер расплачивался за проживание в вашем отеле картинами. Интерьеры номеров "Челси" потянут, наверное, на пару миллионов евро. Вы не боитесь оставлять в комнатах столь ценные произведения искусства?

- Нет. Большая часть картин такого размера, что их не унесешь. И вообще: за двадцать лет ничего не пропало, и случаев вандализма не было, хотя у нас живут порою самые полоумные персонажи, какие есть в художественном мире.

- Сегодня за Мартином Киппенбергером закрепилась слава одного из ключевых немецких художников послевоенного поколения. Еще совсем недавно имелись сомнения: уж не безумец ли он? Как Вы, человек без художественного образования, распознали в нем, тогда нищем и скорее скандально известном, будущую знаменитость?

- Только между нами: честно говоря, я ничего не понимаю в искусстве. Зато неплохо разбираюсь в людях. По Киппенбергеру было сразу видно, что это человек, который смотрит сквозь десятилетия, возможно, - сквозь века. Одна из первых картин, которую я у него купил (для себя, не для отеля), называлась "Симпатичная коммунистка". На ней изображена миловидная девушка. Но стоит вглядеться повнимательней в эту картину, становится ясно: она предсказывает крах левой идеологии. Мне это было ясно уже с первого взгляда в том 1985-ом году.

- Вы были одним из первых политтехнологов Германии, возможно, и всей Европы. Красили коров в цвета национального флага, занимались агитацией и контрагитацией... Скажите, всесилие политтехнологов: это легенда или быль?

- Я не открою вам тайны, если скажу: чем более авторитарной является система, тем легче заниматься ее "техобслуживанием". В жесткой системе "аденауэровской" Германии управление не составляло особого труда. Но чем больше люди берут ответственность за свою судьбу и судьбу своей страны в свои руки, тех сложнее ими манипулировать. Это называется демократией. Я считаю, что наибольшего приближения к демократии мы добились в 70-е годы. Дальше пошло на убыль, и сегодня политика полностью находится в руках экономики. Именно поэтому я пять лет назад создал новую партию - "Партию не-избирателей". Чтобы показать: множество достойных людей не ходят на выборы не из лени или равнодушия, а из-за того, что не хотят быть статистами в чужой игре.

- Вас почти каждый день можно увидеть в "Челси" и в "Cafe Central": привычка или дело не идет без вас?

- Второе. Такое предприятие, как наше, держится только на индивидуальном подходе.

Беседовала Анастасия Рахманова
Редактор: Ефим Шуман