«Главная проблема – это закрытость информации»

Сабина Беляева: Для меня самым ярким примером трудности была ситуация, когда в наш регион приезжал Александр Милинкевич в рамках президентской предвыборной кампании. Естественно, я была на месте событий, делала репортаж. Возвращаясь домой, я заметила, что за мной идут три крепких молодых человека. Я пыталась, так сказать, замести следы, петлять, но они меня довели ровно до дома. Я успела вскочить в дверь и запереть её за собой на ключ. После этого я поняла, что в таких условиях нам все-равно придется работать. За нами следят, независимо от того, под псевдонимами мы работаем или без них. Думаю, соответствующие структуры осведомлены, кто для кого работает.

Андрей Алехнович: Прежде всего, очень сложно общаться с чиновниками. Узнав, что ты работаешь на «Немецкую Волну», они как-то замыкаются в себе и говорят, что не имеют права предоставлять информацию. Порой бывают и анекдотичные случаи. Как-то я представился корреспондентом «Немецкой Волны», но мой собеседник услышал «Минская Волна» (государственная радиостанция) и начал очень бойко отвечать на все вопросы, когда я в конце уточнил, что «Немецкая волна», он замялся и сказал «Подождите, мне же надо все-таки согласовать».

Тихон Клишевич: На мой взгляд, главная проблема – это закрытость информации от журналистов. Причем, закрытость эта существует на официальном уровне. Я понимаю, какие-то экономические данные по торговле оружием являются государственной тайной, и нам, журналистам, не стоит вмешиваться в эту сферу. Однако, позвонив в банальный концерн «Белгоспищепром», невозможно узнать результаты, как сработали в этом месяце предприятия отрасли, потому что информация закрыта. Приходится искать иные пути, чтобы достать эту цифру.

Павел Андриевский: Тут дело, наверное, в общей ситуации. Наши «коллеги», которые работают на официальные СМИ, сегодня по сути выполняют функцию государственных пропагандистов и идеологов. С другой стороны, в Беларуси есть большое число журналистов, которые имеют абсолютно чёткое представление о чистоте профессии в том понимании, в котором существует на Западе. И мы, эти люди, хотим работать нормально как журналисты. Мы не хотим быть идеологами, мы не хотим быть анти-пропагандистами, говорить, то, что делает Лукашенко и его люди, - это однозначно плохо, а все, что делает оппозиция, - это хорошо. Мы абсолютно не придерживаемся такой точки зрения. Мы хотим работать открыто, по всем канонам западной журналистики, по лучшим её примерам. Однако ситуация такая, что у нас просто физически нет такой возможности. Нам не дают информации, нас и наших коллег буквально выдворяют с официальных заседаний. При существующей юридической системе мы фактически не можем реализовать свое право на защиту от такого государственного произвола.