Директора НИСЭПИ вызвали в прокуратуру

Олег Манаев: Речь шла о нашей работе, об опросах общественного мнения. Конкретно в качестве повода мне показали распечатку с сайта «Белорусский партизан», где воспроизводились результаты наших исследований, представленных в британском посольстве. Со мной была адвокат Вера Стремковская. Один разговор шел о том, почему мы продолжаем работать, не будучи зарегистрированными. Это подводилось к статье о деятельности незарегистрированных организаций. Напомню, что соответствующие поправки в Уголовный кодекс вступили с 1 января, поэтому понятно, к чему это клонилось. Второй аспект разговора сводился к тому, насколько эти результаты достоверны, как они собирались, что за ними стоит, и это, как сказала мой адвокат, вело к другой статье, а именно к «дискредитации Республики Беларусь». По поводу этих сюжетов я объяснялся с помощью адвокатов в течение двух часов.

На Ваш взгляд, в чем причины пристального внимания прокуратуры к Вашей деятельности и к деятельности Ваших коллег-исследователей?

Олег Манаев: Я думаю, главная причина та, что была два года назад, когда после ноябрьского референдума 2004 года КГБ провело у нас обыск и различные мероприятия, которые власть проводила в прошлом году, которые закончились закрытием. Это все звенья одной цепи. На мой взгляд, причина состоит в том, что кого-то в руководстве страны раздражает сам факт того, что кто-то сам по себе инициативно, несогласованно, не спрашивая ни у кого разрешения, проводит социальные исследования, в том числе опросы общественного мнения, получают реальную картину, что люди думают, о том или ином и широко публикует эти результаты в стране. Причем я хочу подчеркнуть - это мое убеждение – что раздражает именно этот факт, а не конкретные цифры. Потому что иногда бывает, что наши цифры сильно не совпадают с официальными и ближе к той, картине, что предлагает оппозиция. Иногда наоборот, они ближе к власти, а не к оппозиции, и казалось бы, должны быть ей выгодны. Но это независимо от результатов. Поскольку мы 13 месяцев после официального закрытия нашего института продолжаем работать, цифры появляются. Видимо, кто-то сверху думает, что эти цифры не так уж и противоречат нашим, а при какой-то другой коллизии в случае, если будет какой-то референдум по Конституционному акту с Россией, по интеграции, по газу и т.д. и они окажутся не совсем такими. Я думаю, главная причина в этом: прекратить, заблокировать такую форму активности граждан, как проведение независимых, несанкционированных государством опросов общественного мнения.

Как Вы считаете, во что может вылиться это раздражение?

Олег Манаев: С моей точки зрения, реальных правовых поводов нет. Я совершенно искренне объяснял старшему следователю, что не в связи с его первой линией разговоров мы ничего не нарушаем, потому что это группа граждан, которая не регулируется никакими законами и приказами, ни по второй линии, что это достоверная информация и она никого не дискредитирует. Мне кажется, это убедительные аргументы, также как и показались адвокату. Но Вы же понимаете, тут действует государственная система действует по совершенно другим законам как, например, в Германии и других европейских странах. Поэтому предугадать, как и что будет дальше, мне трудно.