Иван Беккер: «Борьба идет за германские средства»

- События в национальном движении российских немцев в последнее время привели к тому, что когда-то, ранее существовавшая массовая и мощная организация «Wiedergeburt» по сути дела умерла, и это очень жаль. Причин здесь много - и субъективных и объективных. Кстати, «Wiedergeburt» никогда не была зарегистрирована, но, тем не менее, была боевой и очень влиятельной организацией. Существовала тогда и небольшая организация, находившаяся в оппозиции к «Видергебурту», – Международный союз российских немцев, который три года тому назад по воле её председателя Гуго Вормсбехера был распущен.

В соответствии с Законом о национально-культурных автономиях у нас стали появляться региональные национально-культурные автономии, их кажется 28 всего, официально зарегистрированных. И была создана федеральная национально-культурная автономия. Законом сфера деятельности этих автономий, как общественных организаций, серьезно ограничена. Они могут заниматься проблемами образования, сохранения культуры, языка, традиций, но не более того.

А, как Вы знаете, одна из главных задач, которая стоит перед немецким народом в России, это его окончательная и полная реабилитация. Если национально-культурная автономия начинает этим заниматься, то, следовательно, она нарушают закон, и в любой момент ее можно прикрыть. Оказалось так, что нашей проблемой, нашей реабилитацией заниматься некому.

А ситуация такова, что внимание со стороны двух государств к проблеме катастрофически быстро ослабевает. С появлением национально-культурной автономии и исчезновением этих общественных объединений конфликтности не убавилось: так как ФНКА занимается проблемами культуры, образования, традиций, то, появившись на этом поле, она неизбежно стала конкурентом уже действовавших структур – Общественной академии наук российских немцев, Международного союза немецкой культуры, которые выполняли свои функции давно и профессионально.

Проблема появления культурной автономии состоит в том, что когда она появилась, то её лидеры заявили, что они никого не признают, они главные, а все, кто до этого работал – это все никчемные организации, мол, мы теперь все будем делать сами. И ничего сделать не могут. Пребывание в атмосфере конфликтности в дальнейшем приведет к тому, что государство, и немецкое, и российское, с нами говорить будут примерно так: «Вы между собой договоритесь, а потом приходите. Нам важно, чтобы вы говорили одним голосом». То, что немцы, в рамках своего общественного движения живут в конфликте – это очень плохо, потому что в регионах все от этого жутко устали. В регионах не решаются конкретные проблемы и во многом не решаются потому, что мы не имеем скоординированной, признанной всеми общественными объединениями стратегии и тактики решения наших проблем.

А то, что 500 с лишним тысяч немцев, которые остались сегодня в России, не говорят на своем языке, это не их вина, это их беда.

- Конечно, не они же виновны в том, что они оказались распыленными по всей территории бывшего СССР, лишены возможности говорить на родном языке. Потребность в возрождении языка и сегодян колоссальна. А если это так, то на это мы должны как-то реагировать. Но какимиь инструментами.

- У нее три главных задачи: во-первых, скоординировать и консолидировать усилия самых разных общественных структур регионального, межрегионального, федерального уровня для решения главных задач, стоящих перед немецким этносом. Во-вторых, определится в том, что для немцев является главным, что второстепенным, как им жить дальше и что надо для этого сделать? И, наконец, третья задача, с учетом первой и второй начать разговаривать и с германскими, и с российскими чиновниками на одном языке.

То есть, речь идет о создании системы национальной самоорганизации. Мы же понимаем, что немецкой республики не будет. И верить в это сегодня может только человек крайне наивный, или тот, кто пытается ввести людей в заблуждение. Не будет ее, республики, – это надо сказать сегодня открыто. Ни по объективным законодательным предпосылкам, ни по настроению в обществе, республику нельзя воссоздать. Мы не требуем власти, но мы хотим получить поддержку от государства для создания механизма, который позволял бы нам собираться вместе и вырабатывать эти решения, чтобы мы могли вести с государством нормальный диалог. Национально-культурная автономия, конечно же, может решить только часть этих задач.

- ФНКА стоит особняком, я думаю, по чисто субъективным причинам. Рано или поздно все равно все мы будем в одной лодке. Мы начинаем переговорный процесс. Мы получили сигнал и со стороны ФНКА о готовности участвовать в диалоге. Это не значит, что она должна влиться в ассоциацию и исчезнуть. Региональные автономии – 17 из 28 - уже официально вошли в нашу ассоциацию.

- Во многом они с позицией ФНКА не согласны, но тем не менее, разрывать отношения с ФНКА, они, конечно, не хотят, юридически, формально. И мы им говорим, что этого не надо делать. Если в организации гнилой оказалась голова, то это вовсе не значит, что надо организацию уничтожать.

- Надо поменьше политических лозунгов и побольше конкретной работы. Например, мы подготовили концепцию национально-культурного возрождения и сохранения немецкого этноса в 21 веке, разослали ее в регионы, затем собрали круглый стол – было человек 70. Потом мы подготовили концепцию нового российско-германского соглашения по проблемам российских немцев, обсудили ее точно также на нашей конференции, на которой были представлены 50 с лишним регионов, утвердили её и официально передали германской стороне – депутатам Бундестага. Работают в основном над этими документами сами регионы.

Вообще, мы проповедуем принцип: основой основ работы в сфере национального движения являются регионы, места компактного проживания немцев, но никак не московская верхушка. Её представители могут драться сколько угодно – толку от этого не будет. Порождает эти конфликты борьба за распределение бюджетных средств. Каждому хочется быть у этого крана и тем самым иметь власть. Это не реально, потому что государство никогда не отдаст в руки общественных организаций распределение средств – ни немецкое государство, ни российское. И бороться за это глупо. Другое дело, что мы должны заставить государство распределять эти средства коллегиально, при участии самих немцев. Если мы собираемся разговаривать с государством, на что целесообразнее потратить деньги, то сначала мы должны выработать консолидированную точку зрения, запротоколировать её и положить на стол государственным чиновникам.

- Они с первого дня своего появления стали на это претендовать, причем в весьма неприличной форме. Но только государство решает, дать деньги или не дать. Поскольку у нас уже существовала федеральная программа, и деньги под эту программу выделялись, лидеры автономии заявили: «Всё, никаких дирекций, деньги теперь должны проходить только через нас! Мы будем командовать парадом». Хорошо, если вы претендуете на это, положите на стол точно сформулированные требования по проектной работе. Они этого сделать не могут. Шума и крика много, а конкретной работы - ноль. Организация Генриха Мартенса, Молодежное объединение и другие организации не кричат, не шумят, а кладут на стол профессионально подготовленные проекты и реализуют их благодаря финансированию с германской стороны. Наши попытки призвать ФНКА к профессиональной работе приводят к негативной реакции, дескать, нас не признают.

- Я ФНКА не отождествляю с его руководством. В ФНКА входит много региональных структур, причем 17 из 28 уже перешли в оппозицию. Тем не менее, я думаю, что рано или поздно и вся ФНКА станет на нормальную позицию конструктивного сотрудничества. Подобные сигналы мы уже получаем. А сможет ли ассоциация урегулировать конфликт – сказать трудно. Утверждать, что мы единственные, кто способен это сделать, было бы глупо и наивно. Мы пытаемся что-то предпринять, мы видим, что нас люди понимают. Сам факт, что у нас в ассоциации представлены 50 регионов, не считая региональных НКА – это отдельный список. Чтобы не навлечь на НКА неприятностей, мы их не взяли в качестве учредителей, мы их приняли как участников. А вот учредители у нас есть в 49 регионах, помимо НКА. Мы уверены, что это возможно в принципе сделать, но для этого нужно согласие всех сторон. Расчет у нас на победу здравого смысла. Либо мы продолжаем заниматься самоуничтожением, или, наконец, поймем, что нам делить-то нечего, и этого делать нельзя.

- Было бы глупо повторять чужие ошибки, своих бы не наделать. Коллегиальность в принятии решения должна помочь избежать или минимизировать их число. Поэтому все существенные вопросы мы договорились решать только сообща. Единоличные решения и я отказался принимать, и не буду этого делать. Я потребовал записать это в устав. У нас есть Совет, в состав которого вошло по одному представителю от каждого региона. Совет этот поделен на комитеты и самая главная наша задача на сегодняшнем этапе добиваться от государства проведения съезда и создания единой системы национальной самоорганизации, потому что ни одна общественная организация, сколь бы многочисленной она не была, не имеет права говорить от имени всего народа.

Вот когда будет общенациональный представительный орган, куда могут войти, и должны будут войти представители разных течений, тогда он будет говорить от имени, но не за весь народ.

- Нет, мы их проинформировали и не более того. Это наше внутреннее дело – создание тех или иных структур, организаций, ассоциаций. Мы их просто информируем о том, что такая ассоциация создается. Мы не хотим спешить, тем более, что мы не претендуем на право говорить от имени всех немцев.

- Мы стоим на той позиции, что говорить от имени всех немцев может только национальный представительный орган, поэтому германская сторона в этой ситуации не сможет говорить либо с нами, либо с ФНКА, либо с организацинй Мартенса, либо с кем-нибудь еще, как с партнером, выступающим от имени всех российских немцев. Либо мы все вместе садимся за стол переговоров,или мы должны иметь единый национальный орган, который будет говорить от имени всех немцев.