1. Перейти к содержанию
  2. Перейти к главному меню
  3. К другим проектам DW

История успеха (часть 3)

Ефим Шуман «Немецкая волна»

20.06.2006<br><br> И завершит сегодняшнюю передачу портрет русского бельгийца Василия Даниэля.

https://p.dw.com/p/8mw2
Фото: dpa

Наверняка, имя это большинству из вас совершенно незнакомо. Но многие, возможно, знают одно из произведений этого выдающегося архитектора и инженера, ставшее символом Брюсселя и всей Бельгии. Это «Атомиум». Увеличенная в 160 миллиардов раз гигантская молекула железа появилась в 1958-м году на северо-западе бельгийской столицы.

Идея соорудить выставочный павильон в виде гигантской молекулы пришла в голову Василию Евгеньевичу Даниэлю, россиянину по рождению, заброшенному волной эмиграции в Бельгию из Харбина.

Отец его строил железную дорогу из России в Китай и в начале века семья осела в Харбине. Там Василий с отличием закончил среднюю школу и, вычитав в книжке, что есть на свете город Льеж, двинулся с друзьями в Бельгию.

В два месяца выучившись сносно говорить по-французски, он был принят на строительный факультет и после блестящей защиты диплома основал в городе Намюре проектную мастерскую. Неугосающая пытливость и страсть к нестандартным решениям сразу же выдвинули его в число самых интересных архитекторов Бельгии.

Правда, неугомонная натура строителя требовала удовлетворения не только в своей профессии. Довольно быстро он сошелся с членами Народно-Трудового союза (НТС) и стал, как писали в секретных отчетах вездесущие люди с Лубянки, активным антисоветчиком.

Это была чистая правда. В чудом сохранившемся фильме о деятельности НТС, который мне довелось разыскать в бельгийских архивах, Василий Евгеньевич занимается изучением направления ветров, готовит специальные контейнеры для воздушных шаров и вместе с другими энтеэсовцами запускает их через границу в СССР.

Но в то время, к счастью, бельгийцам было недосуг копаться в его политических пристрастиях.

Василий Даниель собрал бригаду энтузиастов и назначил руководителем строительства "Атомиума" своего друга, Михаила Захоневича, живущего в Бельгии донского казака, прекрасно разбирающегося в металлических конструкциях. А для того, чтобы развеять последние сомнения главный инженер королевской газолаборатории Александр Жуков, тоже русский, продул модель в аэродинамической трубе.

Проект Атомиума точно отразил эстетические идеалы конца пятидесятых годов прошлого века. Конструктивно это была кристаллическая решетка, поставленная на основание одного из атомов. Внутри шаров, имеющих диаметр 18 метров и соединенных между собой трубами, интерьер напоминал нечто среднее между подводной лодкой и орбитальной космической станцией. Современников поражала сама технологическая мощь конструкции. Бесконечные эскалаторы, связывающие атомы циклопической молекулы, главный вертикальный лифт, движущийся с немыслимой для тогдашней Европы скоростью.

И, конечно же в Атомиуме был заложен еще и политический символ будущих достижений европейского экономического союза.

Открывая выставку, тогдашний король Бодуэн в торжественной речи поздравил всех с началом всемирного смотра, с удовольствием выслушал объяснения намюрского архитектора и не преминул сообщить, что гордится своим предком, служившим полковником в царской армии.

Фантастические шары Атомиума ярко отражались в зеркальной облицовке фасада стоящего неподалеку самого большого павильона Всемирной выставки, традиционного архитектурного аквариума, над которым гордо реял красный флаг. В классической «стекляшке» советского павильона громоздилась циклопическая скульптура вождя мирового пролетариата. Под стать ему над толпою посетителей нависали мощные бронзовые мускулы рабочего-строителя и чуть более изящные формы Богини Плодородия - неутомимой колхозницы со снопом. Непременным экспонатом был пиликающий спутник, жужжащие над головами посетителей модели самолетов. С фотографий смотрели радостные лица и бодрый хор звал к новым свершениям.

Даниэля, Жукова и Заханевича в советский павильон на торжественный прием не пригласили. Официальный СССР тогда демонстративно сторонился всякого рода «отщепенцев – энтеэсовсцев». Хотя уже и не явных врагов, но уж точно, что не друзей «общества развитого социализма». До хрущевской «оттепели» было еще далеко, а бельгийским властям очень нравилось крепнущее международное сотрудничество. Королевским указом Даниэля наградили высшим бельгийским орденом, пожаловали звание академика и осторожно намекнули, что политика и архитектура – суть вещи несовместные.

И через некоторое время экскурсоводы Атомиума стали упоминать русские фамилии все реже и реже, а спустя некоторое время среди обширного авторского коллектива отыскали чистокровного бельгийца, который с удовольствием взял на себя авторство этого архитектурного великолепия.

Правда, среди создателей строительных шедевров, имя Даниэля уже было в буквальном смысле выбито в камне. До Всемирной выставки им был спроектирован и построен знаменитый мост через реки Сабр и Намюр в Бельгии. Его строительство началось одновременно с двух сторон и, когда конструкции сошлись на середине реки, оказалось, что расхождение составило всего лишь несколько сантиметров! И это в то время, когда про точный контроль с помощью спутников можно было прочитать только в фантастических романах.

Идеи, которые рождались в его голове становились воистину глобальными! Уже после Атомиума Даниэль - один из авторов достопримечательности Стамбула - Золотого Моста через пролив Босфор.

Разработанный до мельчайших деталей именно его проект был принят за основу строительства известного на весь мир гигантского путепровода из Европы в Азию. Интересно, что перед этим правительство Турции заплатило 2 миллиона долларов за дизайнерские предложения немецких и английских архитекторов, которые так и не были реализованы. Это строительное чудо поражает своими размерами. Его общая длина полтора километра, 1074 метра пролет между опорами, 64 метра высота над уровнем моря.

Но, торжественное открытие Золотого моста состоялось без автора его идеи. Смерть часто подбирает к гениям странные ключи. Однажды в веселой кампании друзей Василий Евгеньевич мерился силой со своим давним товарищем. Как обычно согнули руки, сцепили запястья. Неловкое движение и Даниэль вскрикнул от боли. На следующий день врач констатировал перелом, но Василий Евгеньевич отказался от гипса. В повседневной суете, бесконечных проектах и все новых и новых архитектурных решениях ему было не до серьезного лечения.

Через пару недель обширный сепсис, больница, операция. К сожалению, слишком поздняя. Вмиг почерневшего Даниэля хоронили в цинковом гробу. В зале прощания на столе была тоненькая книжечка. В ней Василий Евгеньевич коротко перечислял то, что он сделал, спроектировал и построил. Жизненный путь гениального архитектора едва уместился на 25 страницах.