И снова о воровстве

Всё на свете воруется – эту популярную в Германии песенку о тотальном воровстве охотно используют мои немецкие коллеги для музыкального сопровождения репортажей, рассказывающих о всевозможных посягательствах на чужую собственность. Что же – украду идею и я, тем более что в сегодняшней передаче речь пойдёт о воровстве. Точнее, о воровстве интеллектуальной собственности – плагиате.

Спору нет: работа журналиста в большой степени связана с переработкой уже существующей информации. Одно из основных правил нашей работы гласит: прежде чем садиться о чём-то писать, подробно исследуй историю вопроса, прочитай по возможности всё, что уже написано на данную тему.
Но в момент, когда рука просится к компьютерной клавиатуре, мысль всё же течёт свободно, плавно огибая острова цитат, отражаясь от скал чужих мнений. Если же этого не происходит и текст остаётся слабо переваренной окрошкой из кусков чужих текстов – уверяю вас, это сразу заметно и самому автору, и читателю или слушателю.

Может, кто-то из вас припоминает и какие-нибудь прошлые выпуски передачи «Уик-энд», которая, как мне кажется, может претендовать на определение «авторская» – например, об истории поцелуя, или об «августейшем Фрице» - жителе Дюссельдорфа Фрице Павельчике, которого во время миссионерской работы в Африке избрали королём одного из тамошних племён. Или о моде на голоса, или об истории кровати– передача называлась «История в спальне».
А представьте себе, что автор этих передач – то есть, искренне ваша Анастасия Рахманова – в один прекрасный день находит на своём столе стопку своих же текстов, но опубликованных не на Интернет-сайте нашей радиостанции, а на страницах газет «Вечерний Нью-Йорк», выходящего в Сан-Франциско еженедельника «Кстати», балтиморской газеты «Вестник» и целого ряда других достойных русскоязычных изданий, публикующихся в Соединённых Штатах, Израиле, Франции и даже в России. И всё это – за подписью некоего совершенно мне неизвестного Бориса Шлаена. В газете «Горизонт», выходящей в городе Денвере, штат Колорадо, даже можно было полюбоваться лично на поклонника, так сказать, моего творчества – там у него даже была собственная колонка, свидетельствующая об ещё одном достойном качестве автора: врождённой скромности. Там господин Шлаен, как выяснилось, житель Парижа, стоит на фоне Эйфелевой башни, которая чуть меньше его ростом. Симпатичный такой моложавый джентльмен в пальто, руки в карманы. Шпиль знаменитой постройки лихим кренделем окольцевала заглавная буква «Б». Всё это называется «Парижские горизонты». Замечу, что в «горизонтах» публиковались не только тексты вашей покорной слуги. Весьма широко здесь были представлены авторские материалы моих коллег – Ефима Шумана, Андрея Бреннера, Александра Варкентина, наших корреспондентов в разных станах, а также материалы с сайтов других радиостанций и печатных изданий. Интернет предоставляет воистину неограниченные возможности для плагиата, а поиск и выявление виновников чрезвычайно сложны – мой коллега Ефим Шуман случайно обнаружил Шлаена.

Мы все – люди не злобные и не жадные. А материалы «Немецкой волны» в принципе разрешено публиковать – только укажите источник и по возможности сообщите об этом нам. Но когда видишь свой матерал под знаком «Шлаеновской башни» - становится обидно. Родные строчки смотрятся как обиженные сироты. Ну откуда Шлаену знать, как трудно было разговорить «короля Фрица» - очень пожилого и тяжело больного человека, к тому же побывавшего в русском плену?

Словом, одна из целей сегодняшней передчи – «самотерапевтическая». Но сменим тему, тем более, что мой коллега Ефим Шуман уже рассказал в своей передаче о юридическом аспекте этой истории.

Давайте лучше совершим небольшой экскурс в историю литературного плагиата...

«Не укради» - гласит одна из заповедей, данных богом Ягве Моисею на горе Сионской. «Не возжелай ни дома ближнего своего, - поучал Моисей свой народ, - ни его поля, ни вола, ни осла».

О собственности духовной – ни слова. Это и понятно: понятие интеллектуальной собственности суть явление новой истории.

Великий немецкий поэт Генрих Гейне полагал, что в отношении собственности духовной библейский принцип не может быть применён вообще. В 1850-ом году он писал:

«Нет ничего глупее, чем обвинение в плагиате. Для поэтов не существует седьмой заповеди. Поэт может пользоваться любым материалом, который кажется ему пригодным для его нужд. Если ему будет угодно, он может вырывать с корнем целые колонным и капители старых храмов, если они нужды ему для воздвижения храма нового».

Справедливости ради, следует заметить, что это мнение разделяли не все и не всегда. Так, именно строители древних храмов – греки и римляне – имели весьма отчётливое представление о плагиате. Автор комедий Аристофан вёл бесконечные судебные процессы против своих коллег в связи со взаимными обвинениями в воровстве идей и текстов.

Поэт Марциал, родившийся в Испании и долгие годы проведший в Риме, уличил другого поэта – Фидентиуса – в том, что тот, пользуясь отсутствием коллеги, выдал его стихи за свои.

Свой «гнев и возмущение» Марциал выразил в эпиграмме против Филентиуса, в которой он сравнивает свои книги – libelli – с выпущенными погулять на улицу детьми – liberi. Если кто-то заманит такого ребёнка домой и начнёт выдавать за своего – от этого похищенное дитя ещё не станет родным чадом похитителя.

Под знаком литературного плагиата прошло всё раннее средневековье: отцы церкви, поэты-трубадуры и прочий пишущий люд переписывал друг у римских и греческих авторов и друг у друга, причудливо комбинируя классические и новые тексты. Несколько раз на собраниях Синода предпринимались попытки навести порядок в текстовом хозяйстве, но иерархи не поддавались на уговоры и продолжали выдавать тексты отцов церкви за свои собственные. Чего же можно было ожидать от мирян! В 1673 году, когда на горизонте забрезжили первые лучи эпохи просвещения, немецкий философ Якоб Томазиус написал пространный труд о философии и истории плагиата, который содержали каталог двухсот наиболее известных литературных воров последних веков.

Осуждение плагиата, однако, отнюдь не означало его прекращения. Так, сам светоч просвещения, великий гуманист и статский советник Иоганн Вольфганг фон Гёте отличился, опубликовав в одном из своих сборников под своим именем текст известной немецкой народной песни “Sah ein Knab ein Röslein stehn”. Будучи спрошенным «Как же так?», Гёте ответил что-то в том духе, что, мол, не обидится, если и его коллеги будут публиковать под своими именами те стихи, которые считают своими по духу, а подумав – добавил:

«Как мало существует на свете вещей, которые мы воистину можем назвать своими! Мы все учимся и перенимаем мысли как у тех, кто ушли прежде, так и у тех, кто пребывает с нами. Ни один гений не состоялся бы, если бы он опирался только лишь на то, что имеет внутри себя».

Как это убедительно звучит! Ещё дальше пошёл Александр Дюма, который, будучи многократно уличённым в прямом плагиате у здравствующих и ушедших, провозгласил в одном парижском салоне:

«Гении не воруют! Гении – захватывают и покоряют чужие тексты, как Ганнибали и Александр покоряли чужие страны, превращая их в провинции своих империй. Как военачальник устанавливает горнизоны на завоёванных землях, так и писатель населяет захваченные литературные территории своими героями и порождениями своей фантазии, и властвует над ними в сиянии золотого скипетра своего таланта!»

Особенно славились любовью к, скажем так, заимствованиям, драматурги – в прямом или косвенном плагиате уличали театральных мэров от Шекспира с Мольером до Бертольта Брехта, который, в частности, использовал в своей «Трёхгрошевой опере» переводы ряда стихотворений Франсуа Вийона, причём не в своём переводе. В большинстве изданий, в том числе в русском, тексты до сих пор фигурируют под именем Брехта. От критиков Брехт отмахивался, говоря о том, что авторство – дело пустяшное, и ему недосуг заботиться о таких мелочах, когда впереди –вечность, а на каждый день – театр.

Не буду утомлять вас бесконечными перечислениями имён нынездравствующих авторов, которые до сих пор действуют по принципу троечника: списывать можно, главное – чтобы училка не заметила.
Мир ворованных идей бесконечно многообразен. В одном из его уголков побывала наша берлинская Корреспондентка Вера Блок. Вот её рассказ:

Госпожа Хильде Рихтер из Фрасдорфа очень любит своих трех детей и придумала для них даже специальную игровую плащадку. Сама чертила планы, пилила доски, сколачивала качели и прилаживала горку. Детишки были страшно рады. Еще бы, больше таких развлечений ни у кого нет! А пару месяцев спустя проезжала госпожа Рихтер через соседний городок Геесте и обнаружила точно такую же игровую детскую площадку, как и у нее перед домом. Все очень просто. Углядели соседи интересную конструкцию, да и построили быстренько для себя аналогичную. И не подумав, естественно, спросить у автора идеи разрешение.

Это, скажете вы, мелочи, детский лепет. А вот в одном из китайских городов бегает по рельсам трамвай, как две капли вода похожий на трамвай в Дюссельдорфе, и разработанный фирмой Паулуссен Индустриальный дизайн. Какой-то китайский шпион, скрываясь под маской безобидного туриста украл в столице Северного Рейна-Вестфалии идею сине-красного трамвайчика. И с тех пор дюссельдорфцы, гостя в стране Лао-Цзы и утки по-пекински могут, разъезжая в общественном транспорте, чувствовать себя как дома.

Плагиат долгое время считался не преступлением, а так, лукавым проступком, за который и журить-то не стоит. Однако трудно представить себе масштаб финансовых потерь, которые несут фирмы-производители, оказавшись перед фактом, что продукт, тютелька в тютельку похожий на изобретенный и разработанный ими товар, продается в соседнем магазине и стоит в половину дешевле.

Скороварки, полотенца, детские игрушки, соковыжималки и маникюрные наборы именитых производителей без зазрения совести копируются предприимчивыми дельцами и заполоняют мировой рынок, нанося экономике ущерб, исчисляемый миллиардами евро в год.

Нелегкий груз борьбы с плагиаторами взвалили на свои плечи почти тридцать лет назад сотрудники общества "Акция Плагиарус". А с недавних пор в Берлине существует первый в мире музей коммерческого плагиата.

Это кряхтит ядовито розовая пушистая игрушка Фержи, пару лет назад покорившая детвору по всему миру.

...а эти вот нечленораздельные звуки издает копия Фержи, появившаяся на свет в одной из азиатских стран, и стоящая по сравнению с оригиналом сущие копейки. Разница между двумя игрушками – только в цвете. Ну и в цене, естественно.

«Плагиат можно найти повсюду, нет ни одной сферы производства товаров широкого потребления, где не встречались бы случаи копирования, подделки или элементарной кражи идей. В наши дни наиболее подвержены плагиату фирмы, производящие компьютерные программы, детские игрушки, сантехнику, а также музыкальная индустрия», -

рассказывает руководитель музея Кристель Клуге

Но в самих музейных залах экспонатов не много, потому как на суд публики попали только победители конкурса на наиболее дерзкий плагиат. Конкурс этот проводится ежегодно в рамках франрфуртской ярмарки (чего? Дизайна?) АМБИЕНТЕ. Жюри, состоящие из представителей различных знаменитых фирм и специалистов по экономическому праву выбирает из числа злодеев самого-самого и высылает тому анти-приз- черного садового гномика с золотым носом. Не даром же в Германии существует половица – sich eine goldene Nase verdienen – (дословно: «озолотить себе на чём-то нос»), то есть, заработать большие деньги неправедным путем. Придумал этот приз дизайнер Ридо Буссе. В 1977 году он обнаружил на весенней ярмарке во Франкфурте точную копию своего изобретения -медицинские весы за номером 8600, разработанные им для фирмы Зённле. И вот Ридо Буссе держит в руках такие же весы, но из Гон-конга, выполненные из некачественного материала, зато по десять марок штука, тогда как оригинальный продукт обходится покупателю в двадцать шесть марок. Разъяренный дизайнер обратился в суд и добился запрета на продажу подделки. Но помогло это не надолго: пару месяцев спустя другой гонконгский производитель начал продавать ту же модель на немецком рынке. Буссе понял, что в одиночку ему с плагиаторами не справиться.

- Он был так разъярен, что кинулся в магазин, купил самого дешевого садового гномика, перекрасил его в черный цвет и прилепил золотой нос.

Ридо Буссе созвал прессконференцию и объявил журналистам, что основывает общество, которое ежегодно будет вручать этот анти-приз злостным нарушителям авторских прав.

А среди них, между прочим, не только безымянные фирмы из восточной Европы или Азии, но и такие именитые производители, как Икеа или Чибо. Правда, случается, что пострадавшая фирма, обнаружив на рынке плагиат обращатся к конкурентам, и грозится представить их , так сказать, к награде. И вчерашние воришки, опасаясь дурной славы, идут на попятную, оплачивают лицензию или отказываются от дальнейшего производства и возмещают ущерб.

И все же, за двадцать семь лет существования акции Плагиариус, каждый год находились новые и новые злоумышленники, уличенные в беззастенчивой краже чужых идей. От миниатюрных сувенирных карт города до мусорных ведер и наборов акварельных красок.

Многие плагиаторы, однако, так и остаются безнаказанными, потому что нет пока еще основательно разработанного законодательства, охраняющего права на вкус, цвет, запах и внешний вид продукта.

Многие фирмы не ищут воришек, другие, обнаружив, не спешат заявить в общество Плагиариус. Поэтому то на выставке не найти ни итальянских сапог made in Тайвань, ни навороченных телефонных аппаратов марки Инкогнито, ни много другого, чем мы пользуемся в повседневной жизни, и не догадываясь, что стали жертвами обмана. А бизнес процветает, ведь, как известно, кто не пойман, тот не вор.