Каббала
Такое толкование характерно для еврейского мистического учения – каббалы. Именно в результате определенной интерпретации текстов и возникло это учение, ставшее впоследствии не просто одним из направлений в изучении Писания, но образом мысли и стилем жизни его приверженцев.
Некоторые фрагменты Библии привлекали к себе сторонников мистического толкования еще до оформления каббалы в отдельное учение. Это, например, 1-я глава книги Бытие, рассказывающая о сотворении мира десятью божественными речениями; или 1-я глава книги пророка Иезекииля, описывающая его видение:
«И я видел, и вот, бурный ветер шел от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него. ...И из средины его видно было подобие четырех животных, – и таков был вид их: облик их был, как у человека; и у каждого четыре лица, и у каждого из них четыре крыла... И вот, на земле подле этих животных по одному колесу перед четырьмя лицами их... И когда шли животные, шли и колеса подле них; а когда животные поднимались от земли, тогда поднимались и колеса, ...ибо дух животных был в колесах... А над сводом, который над головами их, было подобие престола,.. а над подобием престола было как бы подобие человека вверху на нем...»
Истолкование подобных фрагментов создало первые образцы еврейской мистической литературы.
На формирование каббалы оказали влияние идеи нееврейского религиозно-философского мира, например, неоплатонизм, из которого была заимствована концепция эманации. В каббале она отражена в учении о десяти божественных сущностях – сефирот, происходящих из божественной субстанции – Эйн-соф (буквально – «бесконечность»), не поддающейся описанию никакими атрибутами.
Сефирот в их взаимодействии управляют материальным миром, и только это проявление Творца поддается постижению. От гностиков каббала позаимствовала представление о двойственности мира, то есть о том, что зло в нем является самостоятельной силой, противостоящей Творцу и образующей собственный мир – «ситра ахара» (буквально – «другая сторона»).
Каббала переняла также пифагорейские представления о метемпсихозе (переселении душ), называемом каббалистами «гилгуль нешамот»: только выполнившая свое предназначение душа возвращается к вечному божественному первоисточнику; в ином случае по окончании земного существования она «переселяется» в другое тело, и так до тех пор, пока не произойдет полное очищение. Все эти представления отразились в еврейской мистической литературе, созданной в античное время и в период раннего средневековья, особенно в Провансе и Испании.
Первый полный мистический комментарий Пятикнижия был составлен в Кастилии в 13 или 14 веке. Он называется «Зогар» - «сияние». Считается, что его написал один из законоучителей первых веков нашей эры, палестинский мистик Шимон бар Йохай, являющийся и героем книги. На самом деле, это значительно более поздний труд, автором которого, по всей видимости, является кастильский каббалист Моше де Леон. Вскоре после своего появления книга «Зогар» стала, наряду с Библией и Талмудом, для каббалистов священной, канонической. Из этого труда явствует, что текст Писания нельзя понимать ни буквально, ни даже аллегорически: он представляет собой символическое описание того, что происходит в мире сефирот (то есть 10 божественных сущностей). Высшая реальность сефирот недоступна физическому восприятию, но материальный мир является ее видимым аспектом и одновременно символом. Любое явление в физическом мире связано с процессами мира сефирот и по-своему их отражает. Более того, оба мира влияют друг на друга. Центром этой связи и взаимовлияния является человек, поэтому он становится как бы соучастником Творца в процессе творения, преобразуя физический мир в соответствии с Торой, являющейся планом Творца и руководством для деятельности человека.
Именно поэтому чрезвычайно важно расшифровать скрытый смысл Торы как послания человеку о природе Творца и его замысле. Не будучи в состоянии постичь субстанцию бесконечного Божества – «Эйн-соф», человек стремится истолковать суть его эманаций, или атрибутов – сефирот, среди которых – мудрость, милосердие, суд, красота. В этом ему и призвана помочь литература каббалы, в частности, «Зогар». Вот как «Зогар» описывает соотношение между субстанцией Божества и его эманациями в восприятии человека: «До сотворения Всесвятым какого-нибудь образа Он один был без образа и подобия, и никто не может постигнуть Его таким... Он ... выразил желание, чтобы Его познали по Его атрибутам,.. чтобы Его качества были познаваемы, чтобы всякому было известно, каким образом благость Его и милосердие распространены повсюду,.. [иначе] не исполнились бы слова ‘Земля полна величия Его’».
Конечно, не все толкователи Писания придерживались каббалистических взглядов. Однако у каббалистов было немало приверженцев, в том числе и среди неевреев. В 15 веке произошло формирование христианской каббалы, многие приверженцы которой прямо с евреями уже не были связаны, однако всегда опирались на еврейские источники. Основоположником христианской каббалы стал гуманист эпохи Ренессанса Пико делла Мирандола. Христианские каббалисты активно развивали так называемую практическую каббалу, то есть особого рода магию, целью которой является воздействие на высшие миры посредством созерцательных упражнений, заклинаний.
В 16 веке в палестинском городе Цфате возникло новое поколение еврейских мистиков, разработавших новое направление каббалы. Оно связано с именем Ицхака Лурии и называется поэтому лурианской каббалой. Сам Лурия, или, как его называли, «Ари а-кадош» («святой лев») не оставил никаких трудов; он говорил, что стоит ему начать писать, как видения захлестывают его мощным потоком, которого перу не удержать. Его взгляды записаны учениками.
Основываясь на книге «Зогар», каббалисты Цфата внесли в еврейское мистическое учение новые идеи, ставшие неотъемлемой частью каббалистической концепции мира. Согласно их представлениям, вездесущий и наполняющий собою Вселенную Бог должен был для сотворения физического мира освободить некоторое место. Он произвел это, как бы сжав собственную субстанцию. Этот процесс в лурианской каббале называется «цимцум» и интерпретируется как проявление Божественного милосердия, как и само сотворение физического мира Божеством, существование которого было принципиально самодостаточным.
Главной силой при творении стал Божественный свет – так лурианская каббала истолковывает слова из книги Бытие: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы». Но при «переливании» этого света в формы творения, которые должны были послужить вместилищами света, сосудами для него, произошла космогоническая трагедия: «сосуды» не выдержали и разбились. Это случилось вследствие наличия в мире зла как самостоятельного начала – идея, знакомая и более ранним каббалистам.
Отражением этой космогонической катастрофы в судьбе еврейского народа явилось его многовековое изгнание из родной земли – галут. «Шевират а-келим» («ломка сосудов»), происшедшая на заре творения, привела к тому, что искры Божественного света рассыпались и смешались с несовершенными, и даже нечистыми элементами физического мира. Часть искр оказалась заключена в сосуды зла - так называемые «клиппот» (буквально «скорлупы»). Извлечение их оттуда и собирание искр – задача человека как союзника Творца и исполнителя Его воли. Это, прежде всего, выражается в стремлении самого человека к святости и чистоте.
Мир лурианской каббалы телеологичен: целью бытия мира и человека является возвращение к первоначальному замыслу Бога – наполнение физической формы полнотой Божественного света и, тем самым, приближение мира к совершенству. Эта цель у лурианских каббалистов получила название «тиккун олам» - буквально «исправление мира»; однако это выражение можно перевести и как «исправление навсегда», то есть необратимое и более не подвластное воздействию зла. В человеческом мире это выразится в приходе Мессии, которому будет предшествовать прекращение рассеяния еврейского народа. Ученик Ицхака Лурии Хаим Виталь символически представляет эту параллель: «Собирание изгнанников само означает собирание всех искр, пребывавших в изгнании», то есть искр покинувшего сосуды Божественного света. Лурианская каббала антропоцентрична: согласно ее представлениям, человеку доверена главная роль в приведении мира в идеальное, предшествовавшее «ломке сосудов» состояние.
Представления лурианской каббалы не остались лишь эзотерическим, закрытым учением. Они вошли в общую сокровищницу иудаизма и были увязаны с идеями и чаяниями мессианского избавления. Большую роль сыграли они, как и каббала «Зогара», в формировании идеологии еврейского мистико-экстатического учения, возникшего в Восточной Европе в 18 веке, – хасидизма, распространившегося среди широких масс еврейства. Литургия и обычаи хасидов носили явный отпечаток влияния кружка Лурии. Они приписывали молитве мистическую силу и придавали большое значение ритуалам очищения.
Учителя хасидизма дополнили каббалистическое учение. Согласно их представлениям, подлинное бытие свойственно лишь Богу, но не сотворенным вещам; всё существует в Боге. Хасидизм развил идею о том, что личный путь человека к «тиккун олам» (исправлению мира) – это раскаяние («тешува»). Понятие «тешува» было известно еще из древних еврейских текстов, хасидизм, однако, расширил границы его личного этического значения для человека, возведя его в принцип религиозной обязанности. Раскаяние, испытываемое из пламенной любви к Богу, – огромная сила. Оно, как считает рабби Аарон Леви, способно «поднять даже плоть нечистых сил к святости, ...зло исчезает совсем, и, кроме того, когда оно поднимается к своему корню, то превращается в добро».
Как и многие другие идеи каббалы, идея раскаяния дополнила учение иудаизма. Она определяет его облик и в наши дни. И хотя к изучению собственно каббалистических трудов сегодня допускаются только взрослые женатые мужчины, то есть люди, достигшие религиозной и интеллектуальной зрелости, элементы мистических учений продолжают оказывать влияние на еврейское религиозное мировоззрение.