Как мы себя защитим?
И вопросы, которые обсуждают политики, могут, не приведи Господи, коснутся любого из нас. Вот, например, в Германии вновь разгорелась дискуссия о том, что делать, если террористы захватили пассажирский самолёт: сбивать или не сбивать?
Споры идут давно. Ещё в 2004-ом году германский Бундестаг принял закон, разрешающий сбивать самолёты, захваченные террористами. У всех перед глазами стояли жуткие картины рушащихся башен Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. А вдруг террористы и в Германии попытаются использовать пассажирские самолёты в качестве оружия? Трудно себе представить, сколько человек может погибнуть, если самолёт направить на атомную электростанцию, химический завод или, скажем, на здание Рейхстага, где и заседает немецкий парламент. Вот депутаты и решили, что лучше заранее сбить самолёт с пассажирами на борту, чем рисковать ещё большими потерями. Но тут в дело вмешался Конституционный суд Германии. В прошлом году он вынес решение: закон, разрешающий сбивать самолёты, захваченные террористами, прямо противоречит статьям первой и второй Основного закона страны, которые гарантируют неприкосновенность достоинства человека, его право на жизнь и физическую неприкосновенность. Поэтому никто не в праве принимать решение, чья жизнь важнее: пассажиров самолёта или возможных жертв на земле. Это было бы просто аморально. Вроде бы, последнее слово сказано. Ан нет. Аккурат к 6-ой годовщине 11-го сентября, когда весь мир поминал жертвы террористической атаки на Нью-Йорк и Вашингтон, министр обороны Германии Франц-Йозеф Юнг заявил в интервью:
«Я считаю, что в этом вопросе надо внести ясность на основе конституционного права. А пока этого нет, и мы не пришли к консенсусу в правительственной коалиции, я вынужден действовать на основании «надзаконной» крайней необходимости. Ведь наипервейшая задача государства - это защита населения».
Тут, пожалуй, без юридического словаря и не обойтись. «Надзаконная» необходимость, на которую ссылается господин министр - это когда в чрезвычайной ситуации принимается решение, основанное не на конкретной правовой норме, а на неких общих принципах. Ну, например, врач на месте аварии или катастрофы вынужден решать, кому из пострадавших первому оказать помощь. А вдруг другой тем временем умрёт? Но врач-то один, поэтому он волей-неволей вынужден принимать решение. Вот она, «надзаконная необходимость». Иными словами, министр обороны Франц-Йозеф Юнг заявил, что надо вносить поправки в Конституцию. А пока суд да дело, он, министр, готов, вопреки решению Конституционного суда, отдать приказ сбить захваченный террористами самолёт. Неизвестно, сумел ли министр напугать террористов, но многих немецких политиков такое заявление напугало. Предшественник Юнга на посту министра обороны, а ныне глава фракции социал-демократов в Бундестаге Петер Штрук говорит:
«Я решительно против. Конституционный суд ясно указал, что нельзя убивать ни в чём не повинных людей. И если министр говорит, что он готов отдать военному лётчику приказ сбить пассажирский самолёт, то он нарушает и права лётчика. Пилоты, да и все военнослужащие Бундесвера не обязаны выполнять противозаконные приказы. Так что это заявление министра обороны я считаю ошибочным».
Ещё резче сформулировал свою критику в ходе дебатов в Бундестаге председатель Свободной демократической партии Гидо Вестервелле:
«Вы в меньшинстве, и Вы не можете отдавать военнослужащим такие приказы. В какую ситуацию вы ставите военнослужащих, когда делаете вид, что это законно? Это нарушение закона, и министр просто не имеет права отдавать солдатам такие приказы».
Но готовы ли сами солдаты выполнять такие приказы? В бундесвере, как и в других армиях мира, действует армейская дисциплина и субординация. Но есть и отличие: ни один военнослужащий в Германии не обязан слепо подчиняться своему командиру. Он не обязан выполнять приказ, который, по его убеждению, нарушает права человека, нормы Конституции или международного права. Вот, например, два года тому назад один офицер отказался от участия в разработке компьютерной программы, которая могла быть использована в войне в Ираке. А эта война, по его убеждению, является нарушением международного права. Офицера понизили в звании, но он дошёл до высшего административного суда Германии и выиграл дело. А в начале этого года подполковник ВВС по моральным соображениям отказался участвовать в подготовке операции немецких самолётов-разведчиков «Торнадо» в Афганистане, поскольку он считает, что все операции бундесвера за пределами территории НАТО - ошибка. Подполковника без всяких взысканий и судебных разбирательств перевели в другую часть. Это - что касается убеждений. Ну, а если выполнение приказа ведёт к преступлению, то военнослужащий просто должен отказаться его исполнять. Так это записано и в законе о правовом положении военнослужащих Бундесвера. И насколько же это применимо к дискуссии о том, сбивать ли самолёты, захваченные террористами, или нет? Вот как оценивает ситуацию председатель союза военнослужащих бундесвера полковник Бернгард Гертц:
«Я могу только посоветовать любому пилоту, который получит такой приказ, сослаться на 11-ую статью закона о правовом положении военнослужащих. Там записано, что преступные приказы выполнять нельзя. А стрельба по самолёту с ни в чём не повинными гражданскими лицами на борту может квалифицироваться как убийство. Так что пилоту грозит уголовное преследование. Поэтому я советую всем: пока правовой ясности в этом вопросе нет, приказ не выполнять».
Одним словом, министр возьмёт на себя политическую ответственность, а пилот угодит в тюрьму как уголовный преступник. Похоже, что министр обороны Германии Франц-Йозеф Юнг уже и сам не рад, что в очередной раз разогрел эту дискуссию. Теперь он говорит исключительно о беспилотных летательных аппаратах или самолётах, на борту которых находятся одни лишь террористы. И, естественно, сбивать их должны только те пилоты, которые готовы на практике выполнить такой приказ. Одним словом, счастье, что споры идут на теоретическом, гипотетическом уровне. А что делать, если потенциальная угроза вдруг станет реальной? Ответа нет.
А вот ещё одна, тоже политическая тема: правые радикалы в Интернете.
Отличный портал «YouTube», полная тебе свобода, никакой цензуры. Всяк во что горазд, народное творчество. Куча мусора, но попадаются и бриллианты. Один выкладывает на обозрение всему миру фотографии своей кошки, другой становится звездой с самодельным музыкальным клипом. Кто-то рисует мультяшки, другой снимает сенсационный видеорепортаж. Да всё и не пересмотришь и не опишешь. А вот репортёры немецкого телеканала «СВР» неделями отсматривали «YouTube» и пришли в ужас: рядом с вполне невинными «приколами» там выложены и антисемитские пропагандистские фильмы гитлеровских времён. А вот и неонацистская рок-группа «Ландсер», то есть, «пехотинец», с клипом, воспевающим погромщиков, сжегших общежитие для политических беженцев в Германии. Одни неонацистские клипы исчезают, взамен появляются другие. Нет сомнения, неонацисты освоили «YouTube» как дешёвый и практически никем не контролируемый способ распространения свой пропаганды. Так что же, не обращать внимания, расценивать всё это как неизбежные издержки безграничной свободы слова? Берлинский социолог Хайо Функе смотрит на это иначе:
«Подобные тексты можно квалифицировать как косвенное подстрекательство к насилию и убийству. Например, тексты группы «Ландсер» в прошлом уже квалифицировались судом как призывы к убийству».
Самое опасное в том, что размещая свою пропаганду на «YouTube» неонацисты обращаются к самой интересной для них целевой группе - молодёжи. В Германии есть даже специальное бюро, занимающееся охраной прав молодёжи в Интернете. Там нам сообщили, что за последние месяцы уже более 100 раз указывали на случаи пропаганды насилия на «YouTube», но ответа так и не получили. Но «YouTube» уже больше года как принадлежит чрезвычайно популярному порталу «Google». Почему «Google» ничего не предпринимает, спрашивает представитель рабочей группы по делам культуры и СМИ социал-демократической фракции в Бундестаге Моника Грифан:
«Я тоже изумляюсь, почему они до сих пор ничего не делают. С другими порталами, например, с «AOL» или с «WEB.DE» мы давно договорились, и они тут же закрывают такие странички. Почему «Google» не может сделать то же самое на «YouTube», я просто не понимаю».
Вице-президент Центрального совета еврейских общин в Германии Саломон Корн даже собирается подать на портал в суд за разжигание расовой и межнациональной розни:
«И я ожидаю от прокуратуры, от федерального правительства, наконец, что они тоже поддержат мой иск».
Но юристы говорят, что шансов на успех мало. Дело в том, что штаб-квартира «YouTube» находится в США, филиалов в Германии нет, поэтому тут действует американское законодательство. А оно практически полностью освобождает провайдеров от ответственности за информацию, размещенную третьими лицами. Закон не требует от провайдеров контролировать и фильтровать содержание своих страниц. Но он обязывает их реагировать на соответствующие указания клиентов и устранять тексты и клипы экстремистского толка. Но даже если бы это требование неукоснительно исполнялось, тут «YouTube» сталкивается с технической проблемой: что толку устранять неонацистский клип, если минуту спустя он снова появляется на портале? Менеджмент «Google» уверяет, что дорожит своей доброй репутацией. Сейчас эксперты концерна работают над новой программой, которая позволила бы раз и навсегда перекрыть пути на «YouTube» клипам нежелательного содержания. Но это напоминает компьютерный забег между зайцем и ёжиком: стоит выпустить на рынок новую антивирусную программу, как тут в сети появляется новый, ещё более мерзопакостный вирус.
Вот и всё на сегодня. Сегодняшнюю передачу мне помогли подготовить Дунья Драгоевич, Андреас Нолль и Петер Штютцле.