"Мудрый краб"

В начале февраля в немецкие книжные магазины поступила новая книга Нобелевского лауреата Гюнтера Грасса. Она носит немецкое название "Im Krеbsgang" - которое кто-то из моих российских коллег уже успел дословно перевести как "Поступью рака", что не только малоизящно, но и неверно. Имеется в виду не рак, а краб, из тех, что водятся на берегу нежно любимого уроженцем Гданьска Грассом Балтийского моря и очень быстро бегают бочком по мокрому песку.

Книгу можно было бы называть просто "Пятясь", но для официального перевода на русский язык, а он уже готовится, было выбрано название "Мудрый (так и хочется сказать "премудрый") краб".

Кстати, краба изображает и офорт, украшающий обложку книги – по традиции выполненный самим Грассом, ведь по первой профессии он – художник-оформитель.

Итак, краб. Этот представитель отряда беспозвоночных не просто продолжает "грассовскую зоологическую традицию" - после "Кошек-мышек" и "Собачьих лет" в ней имелись "Крыса", "Палтус" и пишущая дневник улитка. Краб имеет непосредственное отношение к содержанию новеллы, – чтобы убедиться в этом, достаточной дочитать до второй страницы, где рассказчик и лирический герой повествования, журналист Пауль Покривке, рассуждает (перевод - А.Р.):

"...Я ещё не знаю, как поступить: пересказывать ли биографические истории последовательно, как меня когда-то учили, - одну, вторую, третью, - или же пойти "наперехват времени", так сказать, способом крабов, которые, кажется, двигаются в бок, но на самом деле довольно быстро приближаются к намеченной цели..."

К какой цели приближается "грассовский краб"? Для приложения своих творческих усилий писатель-обличитель, с 59-ого года неустанно бьющий в "Жестяной барабан" национальной совести, избрал на этот раз одну из самых болезненный тем немецкой истории: изгнание этнических немцев из Восточной Европы в конце второй мировой войны.

В центре переплетённых биографических линий, из которых умело соткана сюжетная канва повести, одна из самых страшных трагедий Второй мировой войны: затопление советской подводной лодкой пассажирского лайнера "Вильгельм Густлофф". Морозной ночью 30 января 1945 года ледяные воды Балтики сомкнулись над судном, на борту которого находились десять тысяч беженцев. Среди погибших семи тысяч человек почти половину составляли дети младшего дошкольного и младшего школьного возраста.

Кроме того, в повести рассказываются – причём с самой достойной уважения историографической точностью, – биографии трёх людей, имеющих прямое или косвенное отношение к этой ночной трагедии. Это одессит Александр Маринеско, капитан той самой подводной лодки, которая выпустила три торпеды по кораблю с беженцами (впрочем, справедливости ради надо сказать, что на борту "Густлоффа" находились не только люди, но и пара десятков новых немецких подлодок), это Вильгельм Густлофф, предводитель швейцарских нацистов, имя которого носил затонувший корабль, и человек, сделавший Густлоффа одним из "пресвятых мучеников" нацонал-социализма: Давид Франкфуртер. Студент-неудачник, доведённый антисемитизмом окружающих до полного отчаяния, он застрелил Густлоффа в швейцарском Давосе зимой 35-ого года.

Кроме реальных исторических персонажей, в новелле имеется и целый ряд вымышленных: главный герой, журналист Пауль Покривке, его мать Тула Покривке, знакомая поклонникам Грасса ещё по его "гданьской трилогии", сын Пауля Конрад и прочие более или менее случайные личности. Ещё есть тема неонацизма и реваншизма, есть рассказ о шестидесятых и семидесятых годах, об отношениях между восточной и западной Германиями и о чёрных – точнее сказать, коричневых, - делах, творимых скинхэдами во всемирной сети.

Для их описания 75-летний Грасс даже освоил науку пользования Интернетом, хотя сам не имеет на письменно столе даже простого компьютера. "Не слишком ли много материала для сравнительно небольшой повести?" - резонно можете спросить вы. Как ни удивительно, нет: действие динамично, историческая часть точна и убедительна, художественная – интересна, образы – живы и разнообразны. За шелестом страниц как будто слышишь слегка скрипучий голос Тулы Покривке с её богатой образами испещрённой славянизмами крестьянской речью. Текст значительно легче обычного грассовского, так сказать, "сдвинут в публицистику", что ему явно пошло на пользу – в прочем, некоторые изящные словесные параболы по-прежнему выдают Грасса-экспериментатора, поклонника литературного экспрессиониста Альфреда Дёблина. В целом это лёгкое чтение, оставляющее в душе у читателя – особенно у немецкого – хорошее ощущение: "прочитал книгу Нобелевского лауреата, узнал что-то о не слишком знакомом, но важном отрезке национальной истории."

Кстати об истории: книга была разрекламирована – в том числе, и с подачи самого Гюнтера Грасса, - как "нарушение негласных табу". Это утверждение, мягко говоря, неточно с точки зрения всё той же истории. Тема изгнания немцев из Восточной Европы если и была где-то табуизированной, то только в ГДР. В Западной Германии её не позволили отдать на откуп реваншистам целый ряд значительных писателей и историков.

Другое дело, что своего рода "политико-литературное лобби", в том числе и литературная "Группа 47", в которую входил Грасс, считало необходимым, – причём с весьма вескими и уважительными на то основаниями, - делать упор на преступления немцев в годы нацизма и второй мировой, а не на страдания немецкого народа. Так что если Грасс и снимает какое-то табу, то лишь своё собственное.

Может, по-своему правы критики, пишущие, что новелла Грасса символизирует преодоление немецкой литературой комплекса вины и синдрома самобичевания. Но опять же, актуально это утверждение лишь в отношении Грасса и писателей его поколения. Молодая немецкая литература никогда и не страдала послевоенными комплексами.

Что слегка действует на нервы – так это роднящий Грасса с Солженицыным посыл что-нибудь "обустроить" - на этот раз, трактовку одного из аспектов национальной истории. К концу книги мораль начинает сочиться между строк, а в самом конце раздаётся отдалённый рокот "жестяного барабана". Кончается же "Мудрый краб" с того же, с чего и начинается: главный герой обнаруживает в Интернете страницу очередную страницу неонацистов....

"Мы верим в Тебя, мы ждём Тебя, мы следуем за Тобой..." - и так далее, и тому подобное... И нет этому конца. Этому никогда не будет конца."

А вот без этого "воздетого перста" мы так хорошо обходились на протяжении всей новеллы!