Немецкая осень
Водитель и трое телохранителей убиты. Это было началом того, что позже вошло в историю под названием «немецкая осень». Сорок четыре дня продолжалась беспримерная война нервов между террористами из Фракции Красной Армии и немецким государством.
В среду на этой неделе стало известно о предотвращении немецкими спецслужбами крупного теракта, который готовили в ФРГ исламистские террористы. В нашей программе мы подробно рассказывали об этом. Известие поступило в тот день, когда в Германии вспоминали о терроре ридцатилетней давности.
Пятого сентября семьдексят седьмого года прямой репортаж с места события вел корреспондент кёльнского радио.
На улице Фридриха Шмидта – возле двух изрешеченных пулями мерседесов – четыре трупа. Ханса-Мартина Шляйера среди них нет. Его террористы похитили.
Дорогу двум машинам, в одной из которых сидел Шляйер, перегородил белый мерседес. Из него выскочили террористы и тут же открыли прицельный огонь из автоматов. Позже на месте преступления нашли сто девятнадцать гильз. Шестьдесят пуль попали в тело полицейского Райнхольда Брендле, двадцать пять – в его коллегу Гельмута Ульмера, двадцать одна – в третьего телохранителя Роланда Пипера. Раненый водитель пытался укрыться за приборным щитком машины. Его добили из автомата в упор. Стреляли аккуратно, чтобы не задеть самого Ханса-Мартина Шляйера. Высокопоставленный заложник нужен был террористам живым – чтобы шантажировать государство и добиться освобождения из тюрьмы арестованных ранее лидеров Фракции Красной Армии. Так начиналась немецкая осень. Сорок четыре дня нервного противостояния.
Похищение Шляйера стало кульминацией левого террора, зародившегося в недрах студенческого движения конца шестидесятых годов.
По всей Германии молодые люди выходили на улицы в знак протеста против авторитарной, с их точки зрения, системы в немецких университетах, против войны во Вьетнаме, против правительства «большой коалиции», против узколобости и ханжества послевоенного немецкого общества, против отцов, для которых главным в жизни было – спокойствие и благосостояние и не желавших вспоминать о преступлениях нацизма. Кумирами студенческих заводил были Че Гевара и Хо Ши Мин.
Волна студенческих протестов вынесла на поверхность группу радикально настроенных бунтарей во главе с Андреасом Баадером – лихач, любимец девушек, харизматический оратор, честолюбец. В Берлине он познакомился с Гудрун Энслин – дочкой пастора из южной Германии. Они стали любовниками и единомышленниками. Первый совершенный ими совместно теракт – поджог в апреле шестьдесят восьмого года двух универмагов во Франкфурте-на-Майне. Акция протеста против общества потребления. Обоих поймали, приговорили к трём годам, но до начала отбывания наказания отпустили под подписку о невыезде. Знали бы судьи, выносившие такое решение, с кем имеют дело! Баадер и Энслин, а также примкнувшая к ним левая интеллектуалка Ульрика Майнхоф перешли на нелегальное положение и чуть позже создали террористическую группировку Фракция Красной Армии. Цель - мобилизовать массы, организовать революцию, добиться освобождения трудящихся. Средства достижения – любые, в том числе вооруженная борьба. Поначалу красноармейцев овевал дух революционной романтики. Они считались политическими борцами. Каждый двадцатый житель ФРГ тогда готов был приютить одного из них хотя бы на ночь.
Пройдя обучение уличному бою в одном из палестинских лагерей в Иордании, террористы вернулись в Германию и начали применять полученные навыки. Грабили банки, угоняли машины, накапливали оружие. Потом – взрывы бомб во Франкфурте, Гейдельберге, Аугсбурге, Гамбурге. Целями терактов стали государственные учреждения, издетальство Шпрингера и – прежде всего – американские военные базы в ФРГ. Были убитые и раненые. Летом семьдесят второго года в ходе невиданной ранее полицейской операции лидеров РАФ арестовали. На воле, однако, тем временем подросло уже следующее поколение красноармейцев. В апреле семьдесят пятого года они атаковали немецкое посольство в Стокгольме, захватили в заложники одиннадцать его сотрудников и потребовали выпустить из тюрьмы своих единомышленников. Правительство ФРГ проявило стойкость. В результате террористы застрелили двух дипломатов. Операция по освобождению заложников обернулась кровавой баней.
Вооруженная борьба РАФ, однако, продолжалась. Ей руководили из тюрьмы Андреас Баадер, Гудрун Энслин и другие осужденные лидеры террористов. Причем, от своих прежних политических целей они давно отошли. Война во Вьетнаме закончилась, а деятели студенческого движения ходили теперь на Пасхальные марши во имя мира и агитировали за идеалы народной демократии. У РАФ осталась одна задача – освободить из тюрьмы Баадера и других.
Сентябрь семдесят седьмого. Немецкая осень. Она, собственно, началась еще весной. В апреле убит генеральный прокурор Зигрфид Бубак и двое его телохранителей. В июле терористы пытались захватить в заложники банкира Юргена Понто. Но он оказал сопротивление и его убили. Похищение Ханса-Мартина Шляйера планировали более тщательно и оно удалось. За жизнь председателя союза немецких работодателей преступники потребовали выкуп – освободить из тюрьмы одиннадцать осужденных красноармейцев. Уже через четыре часа после похищения по телевидению выступил канцлер ФРГ Гельмут Шмидт:
«Я говорю сейчас и знаю, что меня, наверняка, где-то слушают и преступники. Возможно, они испытывают сейчас чувство триумфа. Но пусть они не заблуждаются. У терроризма в долгосрочной перспективе нет шанса.»
Драма длится сорок четыре дня. Нервы натянуты до предела. По маленькому уютному Бонну разъезжают броневики, министерства опутаны колючей проволокой. Практически без перерыва заседает кризисный штаб с участием представителей правительства и ведомства угловной полиции. В рекордно короткие сроки принимается закон, запрещающий отбывающим тюремные сроки террористам общаться между собой и с их адвокатами. В правительстве знают, что акциями террористов руководят из тюрьмы. Полиция проводит массовые обыски и облавы, раскидывает миллионы листовок, по радио звучат фрагменты голосов преступников.
Но террористы неуловимы. В свою очередь они отправляют в правительство пленку с записью голоса самого Шляйера:
«Я спрашиваю себя. Неужели еще что-то должно произойти, чтобы правительство приняло, наконец, решение. Ведь я уже пять с половиной недель в плену у террористов...»
Немецкие газеты на первых полосах публикуют фотографию, сделанную преступниками: Шляйер в майке с растрепанными волосами сидит под эмблемой террористов - пятиконечной звездой и автоматом Калашникова и держит в руках табличку: «Пленник РАФ».
Немецкое общество в панике. Предлагают реанимировать смертную казнь, идею в ходе опроса поддерживает большинство населения. Обсуждается вариант оказания нажима на заключенных террористов. Может быть, стоит каждый день публично расстреливать по одному из них? Драма, однако, продолжается.
Тринадцатого октября семьдесят седьмого года четыре палестинских террориста захватили самолет Люфтганзы с пассажирами на борту. Авиапираты заявили о поддержке РАФ и также потребовали выпустить из тюрьмы немецких террористов. После целого ряда перелетов самолет совершает посадку в столице Сомали Могадишо. Вспоминают пассажиры того злополучного рейса:
«В самолете было пятьдесят градусов жары...
Пот течет ручьями, лицо горит...
Одежда прилипла к телу, хоть выжимай...
Вонь как в инкубаторе, дышать нечем, воды мало...»
Через пять мучительных дней, в ночь на восемнадцатое октября немецкий спецназ – отряд ГЗГ девять – провел блестящую операцию по освобождению заложников: все пассажиры остались целы и невредимы. И вскоре немецкое радио сообщило:
«Взятые в заложники восемьдесят шесть пассажиров самолета Люфтганзы благополучно освобождены. Это только что подтвердил представитель министерства внутренних дел в Бонне.»
Новости слушали и в тюрьме. Террористы поняли, что государство не уступит и той же ночью покончили с собой. А на следующий день нашли тело Ханса-Мартина Шляйера – в багажнике припаркованной машины. Заложника казнили выстрелом в затылок. Кто стрелял – неизвестно до сих пор. Вспоминает сын Шляйера Дирк:
«Мне тогда было двадцать пять. Я только начинал по настоящему жить, учился в университете. И мне не хватало отца. Ведь в семнадцать лет с ним ведешь другие разговоры, чем в двадцать пять или тридцать. Но я иногда до сих пор говорю с ним, когда не знаю, как быть. Его мне очень не хватает.»
Гибель Ханса-Мартина Шляйера ознаменовала собой завершение «немецкой осени». Государство выдержало противостояние с левым терроризмом, оставившем в истории Германии кровавый след. После Шляйера были еще убиты мэнеджер концерна «Сименс» Карл-Хайнц Беккутс в восемьдесят шестом и банкир Альфред Херрхаузен в восемьдесят девятом. Но это были уже акты отчаяния. В апреле девяносто второго фракция красной армии заявила о прекращении вооруженной борьбы, а в девяносто восьмом - о самороспуске. За двадцать восемь лет существования РАФ от рук преступников погибли тридцать четыре человека. По иным меркам – не так уж и много. Однако в Германии события тридцатилетней давности навсегда отпечатались в коллективной памяти общества. И споры о них идут до сих пор. Горячо обсуждается вопрос о том, насколько великодушным может быть государство по отношению к до сих пор отбывающим пожизненные сроки террористам из РАФ. В этом году были условно-досрочно освобождены из тюрьмы Бригитта Монхаупт и Ева Хауле. Свой минимальный установленный судом срок обе отсидели, на свободу они вышли в соответствие с законом, предусматривающем условно-досрочное освобождение и для осужденных на пожизненные сроки. Тем не менее, многие в Германии были возмущены, с их точки зрения, излишним великодушием немецкой юстиции. Еще более яркий пример – дискуссия о возможном помиловании Кристиана Клара. Клар в тюрьме с восемьдесят второго года в том числе и за соучастие в похищении и убийстве Ханса-Мартина Шляйера. Он свой минимальный срок в двадцать шесть лет еще не отсидел, но просит о помиловании. Бывший единомышленник Клара Карл-Хайнц Дельво провел в тюрьме более двадцати лет. Он был одним из участников нападения на немецкое посольство в Стокгольме и сегодня сетует на стиль публичной дискуссии:
«Мне кажется, что в этой дискуссии в средствах массовой информации некоторым не хватает своего рода последней победы – чтобы осужденный встал и публично покаялся, подчинился, признал хорошими и правильными царящие здесь порядки, внутренне смирился с ними. То, что он понес наказание за свои преступления, показалось недостаточным. Только так я могу объяснить ненависть, сквозящую в некоторых средствах массовой информации.»
Дельво призывает проявить снисхождение к осужденному. О террористах РАФ в Германии написаны десятки книг. О жертвах, их родных и близких – только одна. Её автор Анна Сименс:
«Потерявший в результате убийства близкого человека получает в прямом смысле слова пожизненный срок – ведь безвременную утрату чувствуешь всю оставшуюся жизнь, даже если жизнь протекает счастливо. Утрата все равно остается невосполнимой.»
В мае этого года федеральный президент отклонил прошение Кристиана Клара о помиловании.