Немецкие книги в России (1)
По уже сложившейся традиции, два-три раза в год я включаю в передачи «Читального зала» обзоры книг, выходящих в России и переведённых с немецкого языка – либо рассказывающих о Германии. Разумеется, только обзорами мы не ограничиваемся: самым интересным таким книгам посвящены специальные передачи. Но сегодня – обзор, который подготовил Владимир Анзикеев.
Разбирая новинки на российском книжном рынке, в который раз уже приходится с грустью констатировать, что количество немецких книг, издаваемых на русском языке, по-прежнему резко отстает от американских, английских и французских. Правда, в списке бестселлеров наконец-то появилась немецкое название – мемуары прославившейся своими фильмами в нацистские времена Лени Рифеншталь, впервые переведённые на русский язык.
У российского читателя в последние годы мемуарная литература вообще пользуется наибольшим спросом.
И вполне возможно, что именно рыночная конъюнктура сыграла свою роль в решении издательства «Захаровъ» переиздать две знаменитые мемуарные книги, написанные немцами. Обе они связаны с именем Гёте. Начнём с этих книг.
Первая из «гётевских» книг, выпущенная издательством «Захаровъ», - «Поэзия и правда», написанная самим великим немецким поэтом и драматургом. Вторая называется «Разговоры с Гёте», где сам мэтр присутствует на каждой странице в качестве рассказчика, но записал эти рассказы его секретарь - Иоганн Петер Эккерман. О книге «Поэзия и правда» сам Гёте говорит так (в версии Эккермана):
«Всё в ней – результаты моей жизни, а отдельные факты, пересказанные мною, служат лишь для того, чтобы подтвердить общее наблюдение, более высокую правду… Любой факт нашей жизни ценен не тем, что он достоверен, а тем, что он что-то значит».
Итак, поэзия, с точки зрения Гете, - более высокая правда, та, которую мы порой просто не видим за нашей земной суетой. Поэтому обычные земные факты человеческой жизни якобы не столь уж важны. Они даже не прибавляют поэту опыта, ибо истинный поэт, по словам Гете, обладает врожденным, «инстинктивным» пониманием жизни и для ее изображения ему не требуется ни большого опыта, ни эмпирической оснастки:
«Истинная поэзия возвещает о себе тем, что она, как мирское Евангелие, освобождает внутренней своей радостью и внешней прелестью от тяжкого земного бремени. Точно воздушный шар, она поднимает нас вместе с нашим балластом в горние сферы, и тогда, с высоты птичьего полёта, нам становится видна сеть путаных земных дорог. Самые весёлые и самые суровые её творения преследуют одну и ту же цель: удачным и остроумным воссозданием умерить боль и радость».
Гете в «Разговорах», записанных Эккерманом, мало чем отличается от Гете в «Поэзии и правде». Понятно, почему. Правда, Эккерман сам был небесталанным литератором, и его книга – вовсе не протокол, не стенограмма. Но всё же он старался точно цитировать источник. Поэтому «Разговоры с Гёте» столь высоко оценивают не только литературоведы. Так, великий гуманист, один из ярчайших людей двадцатого века Альберт Швейцер перечитывал её много раз.
Он и сам писал эссе о творчестве и значении Гёте. Четыре из них вошли в книгу, выпущенную сейчас петербургским издательством имени Новикова при поддержке немецкого Института Гете. Основную идею этой книги (она называется «Четыре речи о Гёте» можно сформулировать так: наивысшим проявлением величия мыслителя всегда будет единство его мыслей и его жизни. Именно это Швейцер увидел у автора «Фауста».
«Какое духовное наследие может оставить миру человек? По мнению Гёте, это наследие должно состоять не в умозрительных системах, а в откровенной исповеди, по которой потомки смогут судить о наших взглядах, мыслях, переживаниях и желаниях. Из этого откровения они воспримут для себя то, что сочтут ценным и непреходящим. Гёте верен своим взглядам, которым, при всём своём человеческом несовершенстве, пытался следовать в жизни».
Конечно, это не всегда удавалось. Ведь Гёте не был свободным художником (во всяком случае, не был им всю свою жизнь). Председатель суда, министр, тайный советник, директор театра, доверенное лицо герцога Карла Августа, он оказался связан политическими обязательствами, государственными интересами и придворными условностями. Его патрон – Карл Август – был куда свободнее. «Всё могут короли!» – кто не знает этих слов из песенки Аллы Пугачёвой. А как там дальше? «Но только одного – жениться по любви не может ни один, ни один король». И ни одна принцесса, наверное, тоже. Исключения есть, но это не обязательно – счастливые исключения. О чём рассказывает, в частности, книга Детлефа Йена «Екатерина Павловна, великая княжна, королева Вюртемберга», выпущенная на в переводе с немецкого языка издательством «АСТ» в серии «Историческая библиотека».
Вся недолгая, но яркая и богатая событиями жизнь Екатерины – дочери русского императора Павла Первого – зримое подтверждение того колоссального взаимовлияния, которое было типично для отношений России и Германии на протяжении всего 19-го века. Большая политика причудливым образом переплеталась здесь с личными судьбами. Императрица Екатерина Вторая целенаправленно укрепляла отношения с немецкими княжествами, так как России нужны были союзники в Центральной Европе. Своего сына Павла она женила на вюртембергской принцессе Софии-Доротеи-Августе-Луизе, которая, приняв православие, стала императрицей Марией Федоровной. Их дочь Екатерина, названная так в честь великой бабки, сестра будущих русских царей Александра Первого и Николая Первого, поднялась на вюртембергский трон. Мария Федоровна всю жизнь занималась благотворительной деятельностью, заложив в этой сфере прочные традиции. Потом на этом поприще ее сменили дочери, в которых она воспитала чувство строгой религиозной ответственности за судьбы страждущих.
Современники писали о княжне Екатерине как о рано развившемся, богато одарённом, но дерзком ребёнке, обладающим жизнерадостным характером и страстным темпераментом. В Европе у неё была репутация маленькой ведьмы, которая очень хорошо может использовать восхитительные внешние данные для достижения собственных целей. Сначала Екатерина мечтала стать австрийской императрицей. Но по политическим соображениям от этой идеи пришлось отказаться. Она могла бы получить французскую корону, поскольку к ней сватался Наполеон, но корсиканскому «узурпатору» она отказала уже сама. Но старой девой не осталась. Екатерина нашла своего принца – точнее, герцога. В канун войны с Наполеоном она вышла замуж за герцога Георга Ольденбургского. Поселившись с супругой в России, он получил пост тверского губернатора. Екатерина же стала одной из первых представительниц высшей аристократии России, которой пришла в голову идея народного ополчения. На ее личные средства был сформирован и экипирован целый батальон ополченцев. Ну, а мужу забота об армии была, так сказать, предписана должностью. Что стоило ему жизни: во время посещения одного из тверских лазаретов герцог заразился тифом и умер. Всего три года продлился этот счастливый брак, и Екатерина овдовела.
Но ей посчастливилось влюбиться снова.
Продолжение следует...