Одиночество и ожидание
Сегодня мы поговорим об одиночестве и об ожидании. Почему именно такие темы? Наверное, погода навеяла. На дворе пасмурно, гнусный мелкий дождичек накрапывает. Дни всё короче. Вот наш автор Каролине Михель и решила поговорить об одиночестве:
17 процентов населения Германии - одинокие люди. Это 13 с половиной миллионов холостых мужчин и незамужних женщин. Лиза - одна из них:
«С чувством одиночества я знакома с детства. Начнём с того, что я была единственным ребёнком в семье, и это как-то предопределило всю мою жизнь. Одиночество - моё постоянное состояние, и я уже научилась его скрывать, чтобы не действовать на нервы окружающим. Но бывают моменты, когда я ощущаю одиночество, как приступ острой боли.»
Но страдают от одиночества не только одинокие, время от времени это чувство наваливается на каждого, на молодых и старых, женатых и замужних, замкнутых и общительных. Справляется с этим чувством каждый по-своему: кто-то очертя голову бросается в развлечения, кто-то втихую пьёт, кто-то в аварийном порядке влюбляется.
«А после очередного разрыва одиночество наваливается с такой силой, что я просто как парализованная. Я забиваюсь в угол, я прячусь в своей скорлупе. Когда я потом первый раз куда-нибудь выбираюсь, я знаю, что кризис позади. Но если бы Вы знали, как это тяжело, даже физически. Это как тяжелая болезнь.»
В такие моменты ужасно не хватает человека, с которым можно было бы обо всём поговорить, попросту выплакаться в жилетку. Но сваливать свои проблемы на других Лиза не решается, у них ведь и своих забот хватает. Да и неудобно устраивать душевный стриптиз перед друзьями. Куда проще открыться анонимно совершенно незнакомому человеку. Именно для этого католическая и евангелическая церкви Германии организовали «телефон доверия». Нет, нет, не обязательно быть верующим, чтобы позвонить туда. Постоянные сотрудники и добровольные помощники круглосуточно дежурят в штаб-квартире в Кёльне, куда стекаются звонки со всей Германии. Они уже с первых минут разговора понимают, нужно ли позвать на помощь опытного психолога или человеку просто достаточно выговориться. В день поступает в среднем 50 звонков. Аннели Браке, руководитель католической службы «телефона доверия» в Кёльне, подчеркивает, что зачастую это не просто звонки, это крики о помощи:
«Но, по моему опыту я могу сказать, что мало кто прямо признаётся, мол, я звоню, потому что я одинок. Скорее уж разговор начинается так: «я тяжело болен, и страшно боюсь. В таких случаях важно сразу выяснить, есть ли у человека родные и близкие, с которыми он мог бы поговорить или он отчаянно одинок. Ведь иногда это просто приступ отчаяния, а иногда - настоящая депрессия. Тогда мы пытаемся уговорить человека обратиться за постоянной помощью к психологу или в группы взаимопомощи.»
Аннели Браке подчеркивает, что набирают номер «телефона доверия» люди самого разного возраста, разных профессий, богатые и бедные. Правда, женщины звонят чаще, чем мужчины. Но почему год от года звонков становится всё больше? Наверное, потому, что мы живём в обществе, которое предпочитает не замечать неудачников, где у каждого, если верить его словам, - хорошая работа, интересное хобби, бурная личная жизнь, множество друзей и знакомых. А признаться в одиночестве значит расписаться в собственной несостоятельности. Как раз сейчас в службе «телефона доверия» наступает самая горячая пора: чем ближе Рождество и Новый год, светлые семейные праздники, тем острее становится чувство одиночества.
Американские социологи подсчитали, что среднестатистический человек пять лет своей жизни проводит в очередях. Ну, скажете Вы, наивные американцы, не знают они очередей за колбасой, водкой и туалетной бумагой в советские-то времена. Но даже и американцы добрых два года теряют на звонки по телефонам, на которые никто не отвечает, полгода стоят перед красными светофорами. А если суммировать все периоды ожидания, получается как раз пятая часть всей жизни. Но чего мы ждём? Ответить на этот вопрос попытался Борис Шёнбергер:
Мы ждём прибытия поезда или вылёта самолёта, мы ждём своей очереди на бирже труда или в приёмной врача, мы ждём почты или телефонного звонка. Мы ждём, не дождёмся конца урока, выходных, отпуска, повышения по службе, выигрыша в лотерею, сказочного принца, женщины своей мечты. Ожидание может быть сладким предвкушением счастья, а может быть и горьким предчувствием беды. Вопрос в том, чего мы ждём. Преподаватель факультета журналистики Лейпцигского университета Маргрет Люненборг три года ждала беременности:
«Были у меня такие фазы, когда я как бы жила в двух отдельных мирах, то есть в реальном, будничном мире, где ходишь на работу, готовишь ужин, занимаешься уборкой, и в мире ожидания: а что, если я уже беременна, а что, если бы у нас уже был ребёнок? Очень трудно было не выпасть из реальности. Особенно, когда мы решили обратиться к врачу. Я имею в виду даже не медицинскую сторону дела, а вот это раскачивание, эти американские горки между надеждой и отчаянием. Такой эмоциональный стресс рано или поздно любую семью разрушит. Я уже думала, может быть отказаться от этой мечты, живут же бездетные пары...»
Сейчас сыну Юстусу три с половиной года. И Маргрет Люненборг снова живёт в реальном и счастливом мире. Ещё дольше затянулся процесс ожидания у писателя Ульфа Майлендера. Он уже отчаялся когда-нибудь стать отцом. Но с тех пор, как родилась его дочь, изменилось и его отношение к ожиданию:
«Ребёнок сыграл очень важную роль, потому что в этот период ожидания я впадал в отчаяние, я был страшно недоволен собой, неудовлетворён своей жизнью. А когда появилась на свет моя дочь, как- то разом всё стало на свои места, я понял, что вот теперь началась моя, настоящая жизнь. Я совершенно спокойно отношусь теперь к ожиданию. Возьмём квартиру. Мы вдвоём жили в двухкомнатной. Когда родилась дочь, я бросился на поиски жилья побольше. Но всё как-то не складывалось. И в один прекрасный момент мы с женой решили: всё больше не дёргаемся, не в квартире счастье. А потом всё устроилось как-то само собой, и даже лучше, чем мы мечтали.»
А вот Холле Шмидт живёт в состоянии постоянного ожидания уже 13 лет. И ждёт она не радостных сообщений, а хотя бы проблеска надежды. Она больна раком. И всё время ждёт очередных результатов анализов, ждёт, когда появятся новые медикаменты, ждёт улучшения или, наоборот, обострения болезни:
«Это ожидание очередного визита к врачу, который тебе скажет, что тебя ожидает, оно связано с такими страхами и надеждами, что болезнь вытесняет всё остальное, всю нормальную жизнь. А вдруг меня ждёт беспомощность, невыносимая боль? Перед каждым походом к врачу я вдруг устраиваю дома генеральную уборку, выдвигаю все ящики в комоде и в шкафах, читаю старые письма, рассматриваю старые фотографии...»
Вообще-то врачи считают чудом, что Холле Шмидт уже 6 лет живёт с метастазами и, тем не менее, у неё длительные периоды хорошего самочувствия, когда она ведёт вполне нормальную жизнь. Но вот сколько ей ещё отмерено, не знают ни она сама, ни врачи. Ждёт ли она чуда?
«Мои мечты достаточно реалистичны. Я по опыту знаю, что всегда перед тобой очередная ступенька, которую надо одолеть. Взобралась, села, отдышалась, начинаю готовиться к следующему рывку. Главное, в каждом шаге найти что-то позитивное.»
Для Дмитрия Тодорова ожидание затянулось на 22 года. В 1971 году он был приговорён к пожизненному заключению за ограбление банка:
«Ждёшь, когда в дверь просунут поднос с едой, но это ожидание не такое страшное, потому что голодать не приходилось. Ждёшь прогулки. Я в первые годы как тигр метался по своей одиночной камере. Потом установил себе распорядок дня, терапию против ожидания: Утром часовая пробежка во дворе, вечером - гимнастика. А в промежутках книги. Начал он с русской классики, потом взялся за американских авторов:
«Не надо было больше никуда выходить. Дверь была заперта, а я погружался в литературу. Я путешествовал по всему миру. Я собрал весь мир у себя в камере. Фолкнер, Мальро, путеводители по Тибету, по Перу. Мы все были в пути. В каждой камере царила своя мечта. Мне моя одиночка казалась ковром-самолётом, который летал по всему миру. И только утром, когда звенели ключи надзирателя, мой ковёр-самолёт приземлялся в тюрьме.»
В тюрьме Дмитрий Тодоров написал свою автобиографию. Она была издана отдельной книгой. Сейчас, на свободе, он научился усмирять свои надежды:
«Я ничего особенного не жду. Я просто наслаждаюсь жизнью, пытаюсь сознательно её воспринимать. Конечно, у меня есть какие-то планы и цели, но они не связаны с ожиданием, но это всё зависит от меня самого, а не от окружающих. Единственное, чего я жду, так это чтобы ночью мне больше не снилась тюрьма, чтобы мозги очистились для новых книг, новых впечатлений.»
Научилась справляться с ожиданием и актриса Антония фон Фюрстенберг. Вот, какой совет она даёт всем, уставшим от ожидания:
«Смешно сказать, но с возрастом ожидание приобретает положительные аспекты. Потому что я знаю, что всему нужно своё время, и нечего пытаться всё ломать через колено. Часто надо просто подождать, пока всё устроится само собой. Вот ждёшь, чтобы что-то случилось, а оно не случается. Но, может быть, и не стоит ждать чего-то несбыточного? Например, в любви. Я ведь не каждому подхожу. Значит, надо ждать, пока встретишь человека, который тебе подходит. И не обязательно пассивно ждать. Ведь каждый из нас - и приёмник и передатчик одновременно. Так что нужно прислушиваться: кто там высылает сигналы на моей волне? И это - приятное ожидание.»
Вот и всё на сегодня. Спасибо нашим авторам Каролине Михель и Борису Шёнбергеру.