Олег Козловский: Инструкции в России превыше закона

Олег Козловский, который недавно вышел на свободу после 13-дневного ареста, в интервью Deutsche Welle рассказал о российской системе правопорядка, которая, по его мнению, держится на круговой поруке.

Deutsche Welle: Олег, используя фразеологию нового президента, свобода лучше, чем несвобода?

Олег Козловский: Конечно, и здесь двух мнений быть не может. В последнее время мне все чаще приходится сравнивать, и я каждый раз убеждаюсь в правильности этого тезиса.

- Чем ваша деятельность так не понравилась властям? Почему вы провели 13 суток за решеткой?

- Я думаю, что у власти накапливалось раздражение, и они пробовали один за другим разные методы борьбы с оппозиционерами. Чуть более года назад многие оппозиционные акции сопровождались задержаниями, но через несколько часов людей уже отпускали, их штрафовали, и на этом все заканчивалось. Год назад, когда начались первые Марши несогласных, власть, видимо испугавшись, что это станет массовым явлением, испугавшись все большей поддержки в обществе, пусть и пассивной, решила действовать более жестко. Именно с весны прошлого года, за участие в тех же самых акциях людям стали давать уже другие статьи, по которым людей можно арестовывать.

- Какое было к вам отношение со стороны милиционеров в изоляторе?

- Обычные милиционеры относились нормально. Это, конечно, грустно, но они, наверное, уже привыкли к такой категории, как политические заключенные. Так они нас между собой называют. Политических статей формально у нас нет - кого-то записывают хулиганами, кому-то приписывают неподчинение милиции.

Такие заключенные у милиции, конечно, никакого сожаления не вызывают, но и злорадства тоже никакого нет. Для них это государственная политика, и они считают себя людьми, состоящими на службе у государства.

Но разница в отношении по сравнению с остальными "обитателями" спецприемника чувствуется, то есть к нам оно нормальное. И зачастую милиционер видит в политическом заключенном, прежде всего, человека с двумя высшими образованиями, и относится к нему уважительно.

- А как они сами для себя объясняют, за что они вас арестовывают?

- Меня задерживали не милиционеры, во всяком случае, не те милиционеры, которых мы привыкли видеть. Меня задерживали люди в штатском, сотрудники УБОП, эти люди прекрасно все понимают, это их работа. У них есть так называемый, центр по борьбе с экстремизмом и терроризмом, он курируется ФСБ. Их задача всячески препятствовать деятельности таких организаций, как "Оборона" и других оппозиционных неподконтрольных структур.

Эти люди задерживают молча, наиболее активных участников организации они знают в лицо, хватают людей, сажают в автобус, а дальше инструктируют милицию, что писать в протоколе, что человек не подчинялся и так далее.

- Но обыкновенные милиционеры знают, как вас задерживают…

- Да, поэтому, конечно, нельзя сказать, что и обычные милиционеры здесь ни при чем. Они знают, что это ложь и фальсификация. И это считается в порядке вещей, что любому человеку в протоколе можно приписать все, что угодно, можно подписать любой рапорт.

- Как принимается судебное решение?

- Дальше судьи, которые смотрят все эти документы, они тоже понимают, что документы сфальсифицированы, они часто опрашивают свидетелей, видят, как милиционеры путаются в своих показаниях.

Когда было слушание по моему делу, то сотрудник ОМОН сначала назвал совершенно другое место, другое время задержания, путал утро и вечер, не смог сказать, что я делал. Судья все это видела, но она понимает, что есть процедура, есть такая государственная политика и ее надо реализовывать.

И вот эта круговая порука, когда никто не хочет взять на себя ответственность за то, чтобы этот круг разорвать, чтобы не принимать во внимание ложные доказательства, за то, чтобы не фальсифицировать и не подделывать документы. На этой круговой поруке держится вся система.

Мне написали, что я участвовал в митинге, не подчинялся действиям милиции, несмотря на то, что были фотографии, было видео, как все происходило в полной тишине. Иду я и еще человек 20 по бульвару, подскакивают люди, и ничего не говоря, хватают, заваливают людей на газон и растаскивают, в полной тишине.

- Получается что изначально у людей из органов правопорядка внеправовое сознание?

- К сожалению, для всех милиционеров, с которыми мне приходилось в таких ситуациях сталкиваться, приказ начальства выше закона. Хотя они прекрасно понимают, что приказ незаконный. Они так и говорят, что вопросы не ко мне, а к моему начальнику.

- Если люди, которые стоят на страже закона и порядка, ведут себя таким образом, то как можно реформировать всю эту систему? О чем говорит президент Медведев?

- Дело в том, что наша милиция не стоит на страже закона, это очевидно. Она выполняет инструкции, которые им дает начальство, которое тоже в свою очередь получает инструкции.

- Получается, что в России нет закона, есть инструкция?

- Да, скорее приказ и указание. Зачастую это устные указания. Такое правосознание у очень многих людей в форме. Приказ не подлежит не то, что обсуждению, даже обдумыванию не подлежит. Сказали, застрели, значит надо застрелить. А уж тем более просто написать в протоколе неправду.

- А внутренних противоречий у них при этом нет?

- Думаю люди, у которых возникают такие противоречия, они не задерживаются в милиции, а выбирают себе что-то другое. А здесь каждый из них утешает себя тем, что это не я такой, это жизнь такая, такая система. У большинства судей, с которыми я сталкивался, правосознание точно такое же, как у милиционеров.

- Как можно сломать и реформировать эту порочную систему? Превратить Россию, как говорит президент Медведев, в правовое государство?

- Поскольку "рыба гниет с головы", то должна быть для начала политическая воля власти, чтобы с этой ситуацией бороться. Потому что, например, то, что произошло в отношении Ходорковского, санкционировалось с самого верха. Поэтому до тех пор, пока на самом верху государства процветает коррупция и правовой нигилизм, каждый чиновник от рядового милиционера до судьи Верховного суда может сказать, что он просто действует, как мое начальство, как руководство моей страны. Пока не будет политической воли, невозможно будет сломить эту систему.

Беседовал Владимир Сергеев