Острова (Часть 1)
Кто из нас – ну, хотя бы в юношеском романтическом возрасте – не мечтал о путешествиях, о далёких морях, белом парусе над волнами? Кто не завидовал Робинзону, оказавшемуся на необитаемом острове? Что может быть вообще для путешественника романтичнее островов? Джунгли? Пустыня?
В общем, понятно, почему мы решили посвятить этот и следующие выпуски радиожурнала «Европа и европейцы» островам. В Европе их больше, чем достаточно. Самый большой, конечно, – остров Великобритания. Но я начну не с него, а с самого зелёного острова – с Ирландии. Рассказывает наш корреспондент Джерри Миллер:
Изумрудным островом назвал когда-то Ирландию поэт. Зеленый – национальный цвет Ирландии. Циклоны и антициклоны Атлантического океана обрушивают на остров непрерывные дожди, и даже когда они на какое–то время прекращаются, в воздухе висит водяная пыль. Но климат в Ирландии мягкий, недалеко от её берегов проходит теплый Гольфстрим, и трава на лугах, покрывающих большую часть острова, зеленеет круглый год.
На нём уживаются – хорошо ли, плохо ли – два государственных образования. Северная Ирландия занимает пятую часть территории острова, объединяет 6 из 9 традиционно протестантских графств Ольстера и входит в состав Соединенного Королевства. Её население – полтора миллиона человек. 26 оставшихся графств по англо-ирландскому договору 1921-ого года вошли в состав Ирландского свободного государства, переименованного в 1949-ом году в Ирландскую республику. Население Ирландской республики – немногим менее четырех миллионов человек, из них около миллиона живет в столице Дублине.
Если оставить в стороне североирландский конфликт, острота которого ощущается, главным образом, в Белфасте, то Северная Ирландия во всех отношениях – часть Британии. Здесь сети тех же магазинов, что и в Лондоне, люди так же одеваются и ведут себя, как остальные британцы. Здесь читают те же газеты и смотрят те же телесериалы, что и, скажем, в Ливерпуле. А Ирландская республика – «Эйре» (так на древнем ирландском языке называется эта страна и весь остров) – это совсем другое государство. Более бедное, более интегрированное в Европейский Союз, чем Великобритания. Валюта в Ирландской республике (в отличие от Великобритании и Северной Ирландии) – евро, а на дорожных указателях мили постепенно вытесняются километрами. Любопытно, что во время Второй мировой войны Ирландия формально была нейтральной страной, хотя достаточно открыто поддерживала антигитлеровскую коалицию, а многие ирландцы работали в британской оборонной промышленности.
Ирландцы, так же как шотландцы и валлийцы – потомки древних кельтов. Ирландский гэльский язык является наравне с английским государственным языком страны. Название столицы Дублин происходит от гэльского «дуб линн» – «темный залив». На западном побережье Ирландии, в городке Голуэй, находится Всемирный центр ООН по изучению кельтских языков. Однако гэльский – по–настоящему родной язык лишь для немногих обитателей северо-западной части острова. И хотя изучение древнего ирландского языка вводили на какое–то время в обязательные школьные программы, хотя существуют и радиостанция, и телеканал, вещающие на нем, для большинства ирландцев первым, главным и часто единственным языком остается английский. Тем более, что в наши дни английский ассоциируется у рядового ирландца скорее не с завоевательницей Британией, а с Соединёнными Штатами, где живет не меньше ирландцев, чем в самой Ирландии. Массовая эмиграция в США приняла широкие масштабы в середине 19 века, в период так называемых «картофельных бунтов», когда около трети ирландцев умерли с голоду, а ещё треть переселилась в Новый Свет.
Ирландия – преимущественно католическая страна. Аборты здесь фактически запрещены. Но со странами Средиземноморья – Испанией и Италией – ирландцев роднит не столько религия, сколько национальный характер и темперамент. Ирландцы так же беспечны и жизнерадостны, как итальянцы. В Дублине не меньше уличных кафе под открытым небом, чем в Барселоне, что делает его непохожим на английские города. Кроме того, ирландцы – талантливые музыканты, с удовольствием поют и танцуют. Ирландский степ–танец «риверданс» стал таким же знаменитым и космополитичным, как, скажем, «фламенко». В Дублине несчетное число магазинов нот и музыкальных инструментов. По вечерам чуть ли не в каждой пивной звучит живая музыка.
Что касается ирландской кухни, то она, как мне кажется, намного лучше английской. Взять хотя бы ирландский содовый хлеб. Или суп «чаудер», как правило, рыбный. Нельзя оставить без внимания и ирландское рагу, и говядину тушеную в пиве – конечно же, в ирландском портере «гиннесс». Ирландский виски по вкусу сильно отличается от «скотча», то есть шотландской разновидности этого горячительного напитка. Самая популярная марка виски – «Пэдди». Это, кстати, и самое популярное мужское имя – уменьшительное от Патрика. А самое популярное женское имя в стране – Пэт или Патришия («женский» вариант Патрика). Святой Патрик был римским легионером, прибывшим в Ирландию в четвертом веке нашей эры, чтобы обратить в христианство суровых кельтов-ирландцев. Главный протестантский собор Дублина, тот самый, где много лет священником прослужил Джонатан Свифт (он там же и похоронен), – это Собор святого Патрика. День Святого Патрика 17–го марта – главный национальный ирландский праздник.
Ирландская земля породила много знаменитых учёных и писателей. Это упомянутый уже создатель бессмертного Гулливера Джонатан Свифт, философ Томас Мор, физик Роберт Бойль, Оскар Уайльд и Айрис Мердок. Вы можете прогуляться по пивным Дублина, пользуясь как путеводителями произведениями Джеймса Джойса. Драматург Бернард Шоу появился на свет и провел юность в Дублине и здесь есть его дом-музей. Правда, всю свою долгую взрослую жизнь Шоу прожил в Лондоне и в его окрестностях. Но когда перед смертью ему позвонили из одной ирландской радиостанции и предложили сыграть по радио его любимую песню, он выбрал народную ирландскую песню «Умирает старая кобыла».
Ирландию долго искать на карте даже двоечнику не придётся. А есть в Европе острова, которые и не в любом атласе найдёшь. Это Фарерские острова, расположенные в северо–восточной части Атлантики, между Великобританией и Исландией. Есть одна очень актуальная причина рассказать о них именно сегодня. В среду футбольная сборная Фарер будет играть в Ганновере со сборной Германии. Это отборочный матч чемпионата Европы. И понятно, что футбол занимает достаточно важное место в нашем рассказе о Фарерских островах.
Жители Фарерских островов уверяют, что их земляки нигде в мире не могут ужиться и обязательно возвращаются на родину, потому что им везде скучнее. А почему скучнее? Потому что, скажем, в Париже, Мадриде или Нью–Йорке дождь идёт всегда сверху, а на Фарерах – со всех сторон. В шутке этой, несомненно, есть доля правды. Хотя благодаря Гольфстриму зима на островах довольно мягкая, но зато и в летние месяцы температура не поднимается выше шестнадцати–восемнадцати градусов. И постоянно льёт дождь. Не льёт – хлещет. Но к этому привыкли и жители Фарер (их меньше пятидесяти тысяч человек на восемнадцати островах), и птицы, гнездящиеся на огромных скалах (орнитологи говорят о трёх миллионах), и овцы, дающие шерсть очень высокого качества (как будто даже лучше шотландской). Административный центр островов – город (скорее, посёлок) Торсхавн. Здесь есть кинотеатр, пиццерия, с середины восьмидесятых годов – телебашня, порт, в который приходят паромы из Исландии и Дании.
Формально Фарерские острова относятся к Датскому королевству. Однако они обладают очень большой автономией. Здесь есть собственный парламент – лагтинг, который заседает в чистеньком деревянном домике в Торсхавне. Выпускаются свои собственные почтовые марки и есть своя собственная валюта. Правда, речь идёт только о бумажных купюрах (монетами на Фарерах пользуются датскими), и называются эти бумажные деньги, как и датские, кронами, а их курс в точности соответствуют курсу датских крон, но всё же это – особая валюта. В отличие от Дании, Фарерские острова не входят в Европейский Союз. Фарерцы не служат в армии, сами распределяют свои налоги... И так далее.
Почему же острова до сих пор не являются независимыми не только формально, но и юридически? Дело вовсе не в том, что Дания не даёт им этой независимости. Скорее наоборот. В своё время, когда экономика островов процветала, на островах было немало сторонников их отделения от Дании. Фарерские рыбаки вылавливали до полумиллиона тонн рыбы и морепродуктов в год. Всё это большей частью и перерабатывалось на островах. Но в начале девяностых годов уловы трески сократились, были введены ограничения на бой китов, и ситуация на Фарерах резко ухудшилась. Сегодня доходная часть фарерского бюджета на треть состоит из дотаций Дании. Когда несколько лет назад сторонники независимости начали официальные переговоры о предоставлении независимости, из Копенгагена ответили: пожалуйста, ради Бога, что называется, хоть завтра – но дотации тогда прекратятся. В результате на Фарерских островах даже отказались проводить запланированный референдум, который должен быть стать правовой основой для отделения от Дании, – потому что было ясно, что большинство жителей проголосует против. Референдум отложен до 2012–го года. До той поры, как мечтают «сепаратисты», на Фарерах найдут нефть, она обеспечит экономическое благополучие островов и число сторонников независимости увеличится. Но пока лишь одно из четырёх пробных бурений дало многообещающие результаты.
О том, что Фарерские острова являются частью Европы, большинство жителей континента узнало в сентябре 90–го года, после футбольной сенсации. Сборная Фарер, за которую играют фермеры, рыбаки, учителя и сантехники, победила в отборочном матче чемпионата Европы по футболу команду Австрии – 1:0. Игра проходила, кстати говоря, в Швеции, поскольку на Фарерских островах не было стадиона. Сейчас он есть: после упомянутой исторической победы парламент выделил двадцать тонн динамита, была взорвана скала, и на её месте оборудовано футбольное поле. На нём несколько недель назад сборная островов вырвала ничью – 2:2 – у шотландцев. Кое–кто из местных болельщиков даже стал горделиво поговаривать о том, что и следующему сопернику (вице–чемпиону мира команде Германии) тоже стоит поостеречься. Но спикер футбольной федерации Иван Эгинсона был скромнее. Он мечтал лишь о том, чтобы сборы оказались полными. Потому что если стадион в Ганновере, где должен проходить матч, будет заполнен до отказа, то впервые игру сборной Фарер будет смотреть больше народу, чем живёт на островах.
Между прочим, Иван Эгинсон родился и вырос в... России. Его настоящее имя – Иван Москаленко. С тех пор, как он услышал о легендарной победе фарерцев над футбольной сборной Австрии, Иван Москаленко мечтал побывать на островах. Впервые он приехал сюда в 95–ом году, в составе бригады телерепортёров, которая освещала матч Фарерские острова–Россия. Потом целый год учил с помощью аудиокассет фарерский язык, который ближе всего к древненорвежскому. А когда выучил, без особых проблем перебрался на острова. Иван переменил фамилию на Эгинсон и поселился в Торсхавне, где в течение двух лет работал почтальоном. Сейчас он – судовой маклер, спикер футбольной федерации и активист партии, которая борется за независимость островов. Неужели эта крошечная островная автономия нравится ему больше, чем огромная держава, из которой он эмигрировал? Иван так ответил на этот вопрос немецкого репортёра: «Нас здесь мало, зато каждый отдельный человек что–то значит».