«Отношение было нормальное, потому что вы люди нормальные»
В СИЗО при Жодинской тюрьме особого режима после разгона палаточного городка отправили 186 человек. В 75-й камере вместе со мною сидели католический священник Андрей Сидорович и студент Института богословия, будущий православный священник (надеемся, что так и будет) Дмитрий М. В результате в камере порой возникали теологические диспуты (в самом доброжелательном духе). Иногда в них вмешивался буддист Николай Тимофеев с Тракторного завода: «Да-да, Сидхарха Будда тоже говорил, что не надо бросаться в крайности».
Буддист Коля спал с отцом Андреем на одних нарах: до суда в нашей 8-местной камере находились 9 человек. А когда диспуты заканчивались – начинались разговоры более светского характера, или же анекдоты, которые своим содержанием зачастую весьма контрастировали с богословскими беседами.
Ещё были вылепленные из хлеба шахматы (как выяснилось, это, не сговариваясь, сделали в разных камерах). Чёрные фигурки покрасили смесью пепла и активированного угля. Студент политеха Саша Пирейко, проиграв всем, на дальнейшие предложения сыграть отвечал: «Нет, это плохая игра, неинтересная».
В камере работала радиоточка, настроенная на радио «Столица». Первые пару суток она будила нас гимном, реанимированным Лукашенко вкупе с другой символикой времен БССР. Затем мы решили, что лучше просыпаться от команды охранника «Подъём!», нежели от такой музычки – и стали на ночь отключать звук.
По этому радио главный идеолог президентской администрации Олег Пролесковский поведал нам, арестованным по политическим мотивам, о том, что «идеология белорусского государства – это идеология гуманизма». Неоднократно повторялась новость о пикетах БРСМ возле европейских посольств – против политики «двойных стандартов». Сразу нескольким людям одновременно пришёл в голову вопрос: «А разрешение на пикет в горисполкоме они получили?» Может, и заявку за 15 дней подали, как это требуют от организаций, не в такой мере любимых властью?! Как тут обстоит дело с двойными стандартами?
Вот, в общем, и весь досуг, который был нам доступен до суда в течение четырех суток. Плюс прогулки, конечно. Они проходили минут по 40–50 в бетонных клетушках примерно 2½ на 3½ метра – но в затхлой камере после завтрака их ожидали как глотка свежего воздуха; в самом буквальном, естественно, смысле, ибо небо, солнце и пенье птиц там были самые настоящие, хотя и за наворотами из решёток и колючей проволоки.
«А, если задуматься, намного ли больше радостей на воле?» – философски заметил на прогулке студент-богослов Митя. Отец Андрей ему возразил: «Не надо так всё сужать. Намного больше. Я бы, например, сейчас с удовольствием отслужил бы литургию».
Девчонки по дороге в суд рассказывали, что они в камере играли в города – слегка модернизировав игру сообразно с ситуацией. Если не знаешь города на нужную букву, один раз можно ответить, по аналогии с «Джентльменами удачи»: «Жодино. Мы тут сидим». Во второй раз можно было сказать: «Гаага».
После суда пошли передачи, и в камере появились газеты и книги. В частности, «Архипелаг ГУЛаг» Александра Солженицына, который мы читали вслух – и находили множество моментов, сходных с теперешней Беларусью. Масштабы, разумеется, несравнимы – но принцип действия репрессивной машины практически тот же.
В отличие от минского спецприёмника на Окрестина, где к политическим уже попривыкли – сотрудники Жодинского СИЗО привыкли иметь дело с несколько другим контингентом. Равно как и такой наплыв арестантов был для них делом необычным. При нас они виду не подавали – но родственники, привозившие передачу, рассказывали, что офицер хватался за голову и восклицал: «За что нам такое наказание?! Когда это уже закончится?»
Отношение со стороны охраны в целом было довольно корректным – конечно, без особого деликатничанья. Был, правда, один старшина, в очках, с интеллигентным лицом, который спрашивал: «Все поели? Тогда давайте посудку, пожалуйста». В принципе, именно так и должны вести себя нормальные люди – но в тех условиях такое обращение на общем фоне всё же выделялось.
Однажды попался и другого рода сержантик: грубыми окриками он усердно пытался сгонять нас в дневное время с нар. Рассказываю ребятам о «комплексе вахтёра»: ну, когда мелкая сошка при малейшей возможности строит из себя начальника. Рассказ возымел довольно неожиданное действие: все охранники получили устойчивое наименование «вахтёры». Песенке по радио «Крепче за баранку держись, шофёр!» подпевали в версии «Крепче за дубинку держись, вахтёр!»
Когда при выходе из тюрьмы ребята отметили нормальное отношение «вахтёров», майор ответил: «Отношение было нормальное, потому что вы люди нормальные, и вели себя нормально».