1. Перейти к содержанию
  2. Перейти к главному меню
  3. К другим проектам DW

Портрет: Граф Бенкендорф

Ив Анов, НЕМЕЦКАЯ ВОЛНА17 февраля 2003 г.

https://p.dw.com/p/3H92

С графом Александром Христофоровичем Бенкендорфом история обошлась не слишком справедливо. В сознании русской интеллигенции он так и остался главным жандармом России и гонителем Пушкина. Лишь теперь, когда личность Бенкендорфа постепенно начинает очищаться от несправедливых упрёков и клеветы, ему позволили покинуть каземат истории, в котором содержались враги русского народа и России.

Бенкендорф родился в 1783 году в дворянской семье остзейских немцев. Его отец, генерал от инфантерии, был при императоре Павле военным губернатором Риги. Мать Бенкендорфа, баронесса Шиллинг, была подругой детства императрицы Марии Фёдоровны, а его бабка со стороны отца была воспитательницей великого князя Александра Павловича, будущего императора Александра Первого.

Бенкендорф воспитывался в модном тогда пансионе иезуитского аббата Николя, в котором довольно поверхностное светское образование получали отпрыски и других известных русских семей, например, Нарышкиных и Орловых. Сразу же по окончании учёбы в 1798 году Бенкендорф поступает на военную службу, принимает участие в военных действиях на Кавказе, в сражении при Прейсиш-Эйлау. Во время турецкой кампании в 1809 году Бенкендорф стремительной атакой опрокинул турок, угрожавших тылу русской армии, за что и получил чин генерал-майора.

Выдающиеся качества военачальника Бенкендорф проявил и во время войны с Наполеоном. Под Волоколамском, разбив неприятеля, он взял в плен 8 тысяч человек; во время преследования наполеоновской армии до Немана Бенкендорф захватил в плен трёх генералов и 6 тысяч разных чинов. Он сражался под Лейпцигом, в Бельгии и Голландии. В оккупированной французами Голландии Бенкендорф провёл прямо-таки авантюрную операцию. С небольшим отрядом (200 казаков и 600 егерей) он пробирается в Амстердам, где оказывает поддержку патриотам, провозгласившим независимость страны. Казаки изолируют французскую эскадру и её адмирала, а в это время Бенкендорф встречает прибывшего из Англии принца Оранского, провозглашённого королём Нидерландов, и вооружает восставших против оккупантов голландцев. Так что можно сказать, что именно Бенкендорф, опередив английских и прусских союзников, "добыл" корону принцу Оранскому, чья пра-пра-правнучка, королева Беатрикс, сегодня восседает на нидерландском троне.

Вот как описывает сам Бенкендорф момент прибытия принца Оранского в Амстердам:

"Было объявлено о прибытии Принца Оранского; друзья семейства поспешили к нему навстречу, и Амстердам приготовился встретить своего правителя, избранного по праву рождения и по волеизъявлению народа. Все население этого огромного города вышло встречать Принца и заполнило улицы и площади. Русская гвардия находилась у дверей Дворца, казаки шествовали перед каретой, я ожидал Принца со всеми офицерами и городскими властями внизу лестницы. Выходя из кареты, Принц с трудом удержался на ногах из-за народа, который толпился вокруг него. Я устремился к нему навстречу и протянул руку, чтобы помочь ему пробраться сквозь толпу и войти во Дворец. Принц показался на балконе, и шум восклицаний возобновился с удвоенной силой. Он был растроган этой сценой, но можно было легко увидеть, что ему трудно осознать высоту своего нового положения и оценить этот момент".

За боевые заслуги Бенкендорф был награждён двумя орденами Анны второй степени, а за освобождение Голландии от французов – орденами Владимира второй степени и Георгия третьей степени.

В 1819 году, ещё при императоре Александре Первом, Бенкендорф получает звание царского генерал-адъютанта. Однако особым расположением царя Бенкендорф не пользовался, да и сам он, видимо, тоже особых симпатий к Александру Первому не питал. Так, в одном из частных писем, написанных вскоре по восшествии Николая Первого на престол, Бенкедорф отмечает:

"(Теперь) все оживились; веселость снова вступила в свои права и вознаграждает себя за годы, утраченные для ее культа; молодость снова принимается за танцы и уже значительно менее занимается устройством государства, политикою обоих полушарий и мистическими бреднями".

Возможно, стремление повысить свою репутацию побудило Бенкендорфа в 1821 году подать Александру Первому две записки: о существовании тайных обществ, в том числе "Союза Благоденствия", и о создании тайной полиции. Государь, однако ходу этим запискам не дал, тем самым не только огорчив своего генерал-адъютанта, но и, в общем-то, сделав возможным восстание декабристов.

Положение Бенкендорфа резко изменилось к лучшему с воцарением Николая Первого. Он стал другом императора и одним из самых влиятельных лиц в империи. Ещё в декабре 1825 года Николай Первый дал указание своим приближённым составить проекты преобразований тайной полиции. В январе 1826 года Бенкендорф (одним из первых) представил свою написанную по-французски записку, в которой он рекомендует при создании особого ведомства учесть два важных фактора, остававшихся без внимания в прежних тайных службах. По его мнению, следует, во-первых, установить систему строгой централизации и, во-вторых, создать такую организацию, которая внушала бы не только страх, но и уважение. Как отмечал Бенкендорф,

"Полиция эта должна употребить все возможные старания, чтобы приобрести нравственную силу, которая, во всяком случае, служит лучшей гарантией успеха".

Государь благосклонно принял проект Бенкендорфа и в июле 1826 года учредил Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Главой этого ведомства был назначен Бенкендорф, остававшийся на этом посту в течение 17 лет. Компетенции нового ведомства были весьма обширны и в силу этого сформулированы не слишком чётко. В его обязанности входили:

"Все распоряжения и извещения по всем случаям высшей полиции; сведения о числе существующих в государстве разных сект и расколов; известия об открытиях по фальшивым ассигнациям, монетам, штемпелям и прочее; сведения подробные обо всех людях, под надзором полиции состоящих; высылка и размещение людей подозрительных и вредных; заведование наблюдательной и хозяйственной жизнью всех мест заключения, в коих заключаются государственные преступники; все постановления и распоряжения об иностранцах, в пределы государства прибывших и из оного выезжающих; статистические сведения, до полиции относящиеся".

В апреле 1827 года Николай Первый распоряжается о создании Корпуса жандармов, который становится вооружённой силой Третьего отделения, необходимой для проведения арестов и несения обязанностей "наблюдательной полиции". Командир этого корпуса обладал правами командующего армией.

Возглавляемое Бенкендорфом ведомство, по понятным причинам, особой популярностью среди интеллигенции не пользовалось. Чрезмерная цензурная строгость Бенкендорфа и суровое отношение ко всем, кто казался ему политически опасным, ложились тяжким бременем на духовную жизнь российского общества. Тем не менее, вряд ли соответствует истине расхожее представление о том, что Третье отделение было репрессивным аппаратом, а писатели и журналисты были его жертвами. Благодаря тонкой политике Бенкендорфа с Третьим отделением оказались так или иначе связанными почти все прогрессивные литераторы того времени.

Часть из них просто состояла на службе в этом ведомстве. Другие же сохраняли лояльность к Бенкендорфу, поскольку Третье отделение нередко помогало им финансово. Так, например, солнце русской поэзии договорилось с Бенкендорфом об издании собственной газеты. Для этой цели по просьбе Третьего отделения Пушкину были выделены из госказны 20 тысяч рублей, а через некоторое время – ещё 30 тысяч. За помощью к Бенкендорфу Пушкин обратился и во время конфликта с тогдашним министром образования Уваровым, курировавшим печать. Конфликт был урегулирован при посредничестве Бенкендорфа. Финансовую помощь через Третье отделение получал и Гоголь: сначала 500 рублей серебром, а затем в течение 3 лет по тысяче рублей в год.

При всех своих недостатках Третье отделение не редко верно смотрело на нужды страны. Так, именно Бенкендорф указал на необходимость построить железную дорогу между Москвой и Петербургом, выступил против рекрутских наборов, вызывавших ропот в стране. Бенкендорф рекомендовал приступить к постепенной отмене крепостного права, считая его "пороховой бочкой под государством". Именно Бенкендорф предложил идею строительства бесплатных больниц для чернорабочих.

Наблюдая за развитием событий в Европе, Бенкендорф высказывает идею создания союза монархов, в котором, естественно, главная роль должна принадлежать России и её императору. В этом он усматриал историческую миссию России. Ибо, по его словам,

"прошедшее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно; что же касается будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение".

По свидетельствам некоторых современников, Бенкендорф был человеком безвольным, лишённым каких-либо государственных дарований, кроме безграничной преданности царю. Рассказывают, что он якобы был страшно рассеянным, что в делах якобы всё путал и не очень понимал их сущность. Даже Греч, бывший своим человеком в Третьем отделении, называет его "бестолковым царедворцем". Вот как описал Бенкендорфа Герцен:

"Наружность шефа жандармов не имела в себе ничего дурного; вид его был довольно общий остзейским дворянам и вообще немецкой аристократии. Лицо его было измято, устало, он имел обманчиво добрый взгляд, который часто принадлежит людям уклончивым и апатическим. Может, Бенкендорф и не сделал всего зла, которое мог сделать, будучи начальником этой страшной полиции, стоящей вне закона и над законом, имевшей: право мешаться во все, - я готов этому верить, особенно вспоминая пресное выражение его лица, - но и добра он не сделал, на это у него не доставало энергии, воли, сердца".

Однако есть и другие свидетельства. Например, что Бенкендорф

"не брал взяток, не давал хода ложным доносам, не мстил былым недоброжелателям и, разумеется, не был трусом".

О том, что Бенкендорф не был трусом, сообщает, например, Грибоедов, описывая страшное наводнение в Петербурге в 1824 году:

"В эту роковую минуту государь (Александр Первый) явился на балконе. Из окружавших его один сбросил мундир, сбежал вниз, по горло вошёл в воду, потом на катере поплыл спасать несчастных. Это был генерал-адъютант Бенкендорф. Он многих избавил от потопления".

Многие современники подчёркивают такие качества Бенкендорфа, как беспристрастность и справедливость. Показательна, например такая история. В 1812 году, когда наполеоновские войска подступали к Москве, подмосковные мужики вооружались, кто чем мог, и уходили в партизаны. Это сильно всполошило господ. В Петербург было отправлено донесение, что в Волоколамском уезде якобы орудует шайка мужиков во главе со священником. Поскольку часть Бенкендорфа находилась в то время под Волоколамском, то и навести порядок в уезде было поручено Бенкендорфу. Бенкендорф наотрез отказался воевать против мужиков. Своему командиру, барону Винценгероде он отписал:

"Позвольте говорить с вами без обиняков. Крестьяне, коих губернатор и другие власти называют возмутившимися, вовсе не возмутились. Некоторые из них отказываются повиноваться своим наглым приказчикам, которые при появлении неприятеля, так же как и их господа, покидают этих самых крестьян, вместо того, чтобы воспользоваться их добрыми намерениями и вести их против неприятеля. Крестьяне избивают, где только могут, неприятельские отряды, вооружаются отнятыми у них ружьями... Нет, не крестьян нужно наказывать, а вот нужно сменить служащих людей. Я отвечаю за это своей головой".

Николая Первого и Бенкендорфа связывали более тёплые чувства, чем просто служебные отношения. Этому способствовал тот факт, что Бенкендорф всегда сопровождал царя в его многочисленных поездках по стране, таким образом у них было много времени для бесед на самые разные темы. Государь любил являться в провинцию без предупреждения, поэтому нередко приходилось ехать без охраны. В 1836 году случилось то, что царь и граф называли впоследствии "кувыркколлегией": ночью на грязной дороге между Пензой и Тамбовом закрытая коляска перевернулась. Бенкендорф не пострадал, зато Николай Первый сломал себе ключицу. Позже Бенкендорф записал:

"Видя передо мною сидящим на голой земле с переломанным плечом могущественного владыку шестой части света, которому, кроме меня, никто не прислуживал, я был невольно поражён этою наглядною картиною суеты и ничтожества земного величества. Государю пришла та же мысль, и мы разговорились об этом с тем религиозным чувством, которое невольно внушала подобная минута. Нам пришлось добираться пешком...".

Человеческое не было чуждо Бенкендорфу. Рассказывают, что он был страшным волокитой. Последней его пассией была баронесса Амалия Крюденер, кузина императрицы. Да, да, та самая, которой Тютчев посвятил свои бессмертные строки "Я встретил вас, и всё былое..." и множество других стихов. Во избежание грозившего скандала царю пришлось услать барона из Петербурга российским посланником в Стокгольм, куда, естественно, последовала и баронесса.

В 1837 году Бенкендорф серьёзно заболел. Государь, иностранные монархи, представители русской знати всячески выражали ему своё сочувствие. Однако за жизнь Бенкендорфа, как свидетельствует барон Корф, тревожились и низшие слом населения, среди которых Бенкендорф был популярен за его любезно-терпеливое отношение к просителям и за помощь в судебных делах. Бенкендорф уезжает на лечение за границу. В 1844 году на пути в Россию Бенкендорф скончался на пароходе, подходившем к Ревелю.

Николай Первый, узнав о кончине того, кого он называл "другом не императора, но империи", произнёс свою историческую фразу:

"Он ни с кем меня не поссорил, а примирил со многими".