Почему немцы и русские по-разному относятся к 1917 году

В Германии и в России по-разному смотрят на события столетней давности и по-разному относятся к русской революции 1917 года. Попытку провести сравнительный анализ предпринял берлинский Центр восточноевропейских и международных исследований (ZOiS).

Вечером в четверг, 2 ноября, в рамках новой серии ежемесячных мероприятий ZOiS Forum здесь состоялась публичная дискуссия, участники которой постарались взглянуть на события 1917 года с высоты сегодняшнего дня.

Выставка в немецком музее

Немецкий историк Кристиане Янеке (Kristiane Janeke) - одна из организаторов и кураторов выставки "1917. Революция. Россия и Европа" в Немецком историческом музее. Она считает совершенно логичным, что о русской революции рассказывает и немецкий музей.

Янеке убеждена, что эта революция была ключевым событием ХХ века, поскольку привела к образованию Советского Союза - будущей сверхдержавы, что стало одной из главных причин поляризации мира. Но и внутреннее развитие многих европейских - и не только европейских - стран пошло бы иначе, считает она, не будь революции 1917 года.

Впрочем, непосредственно событиям февраля и октября 1917 года на выставке в берлинском музее отведено не очень много места. "Мы исходим из того, что одной - той самой - русской революции не было, - пояснила Янеке, - и даже не двух, а было несколько противоречивых революционных процессов, которые выставка отслеживает до второй половины 1920-х годов, когда началась коллективизация и индустриализация, что стало началом нового этапа".

Революция и судьбы людей

Экспозиция рассказывает о последствиях февральской и октябрьской революций, о реакции на них в различных европейских странах, об образовании СССР, о расколе европейского рабочего движения, о вызванных революцией колоссальных потоках миграции - из советской России, но и в обратном направлении.

Выставка рассказывает, например, о трагической судьбе немецкого художника Генриха Фогелера (Heinrich Vogeler), восхищенного революцией, окончательно эмигрировавшего в СССР в 1931 году, высланного в 1941-м в Казахстан и погибшего там.

Еще пример - эмигрировавший в советскую Россию швейцарский социал-демократ Фриц Платтен, организовавший переезд Ленина из Швейцарии в Петроград. "Платтен, - указала Янеке, - также стал одной из бесчисленных жертв Большого террора".

"Хаос преемственности"

Многие экспонаты для своей выставки Кристиане Янеке позаимствовала в российских музеях. Проблем с этим у нее не возникло. В том числе, потому, заметила она, что "мы о столетии русской революции начали думать намного раньше, чем наши российские коллеги". И это симптоматично.

"Официальные представители российской власти вообще никак не могут решить, как относиться к революции 1917 года", - отметил, выступая в ZOiS, научный сотрудник берлинского Свободного университета Андрей Завадский. Проблема, по его словам, состоит в том, что сегодняшний режим рассматривает себя одновременно наследником и СССР, появившегося в результате революции, и Российской империи, ликвидированной большевиками. Такое раздвоение собственного восприятия исследователь называет "хаосом преемственности". И это не только отношение к революции 1917 года.

"Российская власть хочет, с одной стороны, быть победителем во Второй мировой войне в составе западной антигитлеровской коалиции, - пояснил Завадский в интервью DW, - а с другой, - противовесом Западу. С одной стороны - претензия на современное секулярное государство, с другой - хранитель великой православной традиции, которая якобы не была прервана революцией". Именно поэтому власть не очень хочет говорить о революции, она, по словам историка, не знает, как говорить о революции, как себя позиционировать.

Революция и самосохранение режима

Но есть и еще одна причина сдержанного и амбивалентного отношения Кремля к событиям столетней давности - интерес самосохранения режима.

"Совсем игнорировать юбилей 17-го года невозможно, - говорит Завадский. - Но мероприятия, которые проводятся, не настолько масштабны и объемны, чтобы можно было осмыслить те события". Причину исследователь видит в том, что российские власти не хотят говорить о революции в принципе, чтобы не актуализировать в сознании людей сам феномен революции, как инструмента смены режима.

Выставки на революционную тему в трех московских музеях, по его словам, свидетельствуют о том, что главный нарратив, через который рассказывается история 1917 года, сводится к тому, чтобы не был свергнут режим. "О юбилее революции говорят так, чтобы показать, что любая революция, любой переворот, - сказал Завадский, - приведет к смене режима и, соответственно, к большому кровопролитию".

Русская революция в тени китайской?

Немецкий историк Ян Берендс (Jan Behrends) также считает, что официальные лица в России попытались проигнорировать юбилей революции, поскольку он не очень подходит под государственную концепцию Путина. "Кремль, - заявил он, - делает ставку, скорее, на стабильность, законность и преемственность, революция - не тот нарратив".

В Германии же, по оценке историка, к русской революции относятся примерно так, как и к великой французской, то есть, как к событию мирового значения, и анализируют его последствия для европейских стран. При этом сам Берендс начинает сомневаться в том, что русская революция 1917 года была главным событием ХХ века.

Глядя из XXI века, сказал он, отвечая на вопрос DW, можно поспорить о том, была ли именно русская революция важнейшим событием. А, может быть, им была китайская в 1949 году? "Если посмотреть, какую роль теперь играет в мире Китай, оценить его значение, - указывает Берендс, - то вполне возможно, что китайская революция была все-таки важнее, чем русская в 1917 году".

Смотрите также: