Путь к вечным ценностям

Фильм, открывающий фестиваль, имеет, понятное дело, особое стратегическое значение. В качестве таковой была «позиционирована» новая картина немецкого режиссёра Тома Тиквера «Heaven». Автор сценария – покойный польский режиссёр Кшиштоф Кишлевский – собирался снять трилогию, наподобие своих же «Трёх красок»: «Рай», «Ад» и «Чистилище».

• «Heaven» Тома Тиквера

Женщина мастерит бомбу. Её движения нервны, но точны. Упругой походкой она шагает по улице. Входит в высотное здание. Поднимается на лифте. Кладёт бомбу в корзину для бумаг. Операция выполнена. Женщина – трудно узнаваемая в этой роли Кейт Бланшет, - выходит из здания, звонит из автомата в полицию. Называет своё имя и сообщает о предстоящем взрыве. В это время уборщица опустошает мусорное ведро, вываливает его содержимое в свою каталку. Подходит к лифту, нажимает на кнопку «вызов». Дверцы открываются – в тесной кабине стоит мужчина с двумя маленькими девочками. Он вежливо сторонится, пропуская в кабину уборщицу с её каталкой. Дверцы закрываются. Больше зритель их не увидит. Гремит взрыв.

По словам режиссёра Тома Тиквера, в сценарии фильма его больше всего восхитила простота концепции. Женщина, о которой зритель ровным счётом ничего не знает. Он лишь интуитивно чувствует, что эта женщина находится в страшном напряжении. За первые пять минут фильма она совершает нечто, чего зритель никогда не сможет ей простить. И тем не менее, зритель понимает, что именно она станет главной героиней картины.

Кстати, первые минуты фильма, в своём напряжении, в своей динамике нисколько не уступающие самым ударным эпизодам культового тикверовского фильма «Беги, Лола, беги», становятся роковыми для картины: зритель ожидает столь же динамичного продолжения. А действие, несмотря на вроде бы напряжённую канву, погружается в некую летаргию. Мы узнаём, что героиню фильма зовут Филиппия, она англичанка, но живёт в Турине, где преподаёт английский язык в школе. Бомба предназначалась отвратительному мафиози, шефу местной наркомафии, погубившему чуть ли не полкласса питомцев Филиппии, а в придачу и её мужа. Но Филиппии никто не верит – полиция тоже в кулаке у наркоторговцев. Героиня обречена. Но в неё влюбляется молодой полицейский Филиппо. Филиппо и Филиппия бегут...

Иногда острые сюжетные углы прорываются сквозь мягкую ткань тикверовского повествования, как серые скалы на морском берегу – сквозь затянувшую их зелёную лужайку. Тиквер - явно слишком мягок, слишком нехаризматичен для сценария Кишлевского, в котором речь идёт о преступлении и наказании, вине и искуплении. Тиквер же снял мягкую, нежную «лав-стори» - фильм не плохой, но очень нецельный. Он состоит из набора эпизодов. Некоторые из них удачны: например, когда Филиппия осознаёт, что её покушение не удалось, что она погубила четверых невинных людей, и выражение холодной уверенности в собственной правоте сменяется на её лице недоверием, изумлением и смятением. Кейт Бланшет демонстрирует высший актёрский пилотаж. Кульминация любовной истории, когда герой и героиня обретают друг друга под раскидистым деревом на фоне тосканских природных красот, воистину ужасна в своей слащавости.

Вторая немецкая картина основного конкурса «Утёс» («Der Felsen») Доменика Графа хоть и не стала шумным успехом, но с чисто кинематографической точки зрения устроена куда более сложно и интересно, чем фильм Тиквера.

• «Восемь женщин» Франсуа Озона

Кинематографической кульминацией первой недели стал фильм Франсуа Озона «Восемь женщин». 50-ые годы, поставленный на широкую ногу дом в сельской Франции. Восемь прелестных дам, три поколения членов семьи, горничная и гувернантка, каждой из которых по замыслу режиссёра соответствует свой цвет, свой цветок и своя песня, выясняют, кто же из них укокошил отца семейства. Каждая из прелестниц таит свой, в меру кошмарный секрет. Типичная для детектива «матрёшечная» конструкция в совершенно неожиданном комедийно-музыкальном облачении.

Видимо, по принципу контрастного душа, непосредственно после «Восьми женщин» в программе был расположен фильм Марка Форстера «Бал монстров» (может, это название стоит перевести как «Парад уродов»). Палач-расист влюбляется в жену одной из своих жертв, и зал его понимает – главную женскую роль в фильме играет Хэлли Берри, будущая «бонд-гёрл» в новом фильме об агенте 007.

• Потерянное поколение и изгои доминируют

Непонятно, почему вне конкурса оказался замечательный фильм Роберта Альтмана «Госфорд парк» - а эпический, но очень нединамичный фильм Бертрана Тавернье «Пропуск», рассказывающей о том, как снимали кино в оккупированной нацистами Франции, напротив, в конкурсе, несмотря на запредельную для кинофестиваля трёхчасовую длительность.

Кстати, фильм 77-летнего Альтмана, который также приедет в Берлин получать почётного золотого медведя за «совокупность заслуг» перед кино, сюжетно во многом перекликается с фильмом Озона. А вообще, можно поверить в существование какого-то незримого облака, которое проплывает над режиссёрами в разных странах, наполняя их головы, совершенно независимо друг от друга, общими мыслями и идеями. Почему документальный фильм, рассказывающий о событиях 11 сентября, использует ту же музыку берлинского эстонца Арво Пярта, что и «Рай»? Почему «Змей», дебютный фильм москвича Мурадова, который вроде бы не попал в Берлин только по той причине, что не нашлось денег, чтобы перевести снятый на видео фильм на кино, - как и «Бал монстров», рассказывает историю палача? Почему режиссёры разных поколений и разных стран снимают фильмы на одну и ту же тему: о потерянном поколении, об изгоях, которые ищут себя в этом безумном мире?

Не только уже упомянутые «Рай» и «Утёс», но и «Под облаками» (искренний, хоть и довольно слабый фильм австралийца Ивана Сена, или фильм Сильвио Сальдини «Гори на ветру» ищут путь спасения из душевных сумерек, из смятения и одиночества. Вымощенный вековыми булыжниками путь ведёт в направлении любви, света, неба, вечных ценностей. Всего того, что в несколько плакативной манере выразил фильм Тома Тиквера. «Финале-апофеозо» «Рая» таков: герои, спасаясь от преследований, угоняют вертолёт. Но летят они на нём не налево, не направо и не прямо. Они летят строго вверх. Жёлтый вертолёт становится всё меньше, пока шум его пропеллера не затихает, а жёлтая точка тает в небесной синеве...