Реальность против ритуала

Актеры недолюбливают Петера Цадека. Говорят, что он мучает их бесконечными повторами и доводит до такого состояния, что они забывают все свои профессиональные приемы и начинают играть "от себя". Именно это ему и нужно. Стремление к аутентичности, к реализму всегда было присуще этому режиссеру. В юности, еще учась в Оксфорде, он познакомился с работой корифеев английского театра Лоуренсом Оливье и Орсоном Уэллсом. Уэллс запомнился на всю жизнь, зато Оливье раздражал "виртуозностью". Отказ от виртуозности, от "игры на котурнах" стал причиной многих размолвок, а первая произошла с Жаном Жэне, который во Франции уже был классиком, в Англии же оставался практически неизвестным.

Реализм вместо эстетства

Шел 1957 год. Цадеку, тогда 30-летнему начинающему режиссеру, удалось невероятное: протащить сквозь английскую цензуру пьесу Жэне "Балкон", действие которой происходит в борделе. Пьесу играли в частном театре на французском языке. Жэне приехал на предпоследнюю репетицию, посмотрел спектакль, и, по свидетельству очевидцев, с пистолетом в руках пытался заставить Цадека переделать работу. Впоследствии режиссер уверял, что Жэне хотел более эстетского, ритуального зрелища, у Цадека же, по его собственным словам, подход был скорее реалистическим и даже комедийно-бытовым.

Впоследствии такие конфликты повторялись на разных этапах и уровнях, и всякий раз режиссер заявлял о своей приверженности реализму, который он противопоставлял как "эстетству для интеллектуальной элиты" (олицетворением которого считался главный соперник - Петер Штайн), так и "театру указующего перста" Брехтовской школы. К Брехту Цадек впервые обратился почти семидесятилетним, сыграв и поставив "Господина Пунтилу" в "Берлинер Ансамбль" у Хайнера Мюллера.

В цетре – персонаж

Но кондовым реалистом Цадек все-таки никогда не был. Есть и другая сторона в его творчестве - это представление о театре как о месте, где становятся явью самые скрытые желания и фантазии. "Я хочу, чтобы на сцене сбылось то, о чем зритель и не мечтает в своих снах", - сказал он в одном из интервью.

Петер Цадек это режиссер актерского театра, Нюансы мизансцен, их психологическая достоверность по-прежнему остаются для него на первом плане. Как-то, рассказывая в телепередаче о работе над "Росмерсхольмом" Ибсена, он продемонстрировал, как долго ему пришлось репетировать "спонтанное" "Ах!" своей любимой актрисы Ангелы Винклер в сцене, где ее героине делают внезапное предложение.

Понимание человеческих слабостей

Тогда же он сказал, что Чехов ему милее Ибсена, поскольку он "лучше относится к своим героям". "Для Ибсена, - говорит Цадек, - герои это муравьи, подопытные кролики, автор здесь бесстрастен, у Чехова же герой может быть вором, лгуном, бабником, - как лакей Яша в "Вишневом саде", - и все равно оставаться симпатичным автору".

Эта способность чувствовать человеческие слабости, используя их в то же время с пользой для искусства, характерна и для отношения Цадека к актерам. Поэтому он и заставляет их достигать точки неуверенности, раскрываться на сцене, порою выглядеть нелепо и беззащитно. Тем не менее, актеры продолжают играть вместе с ним из пьесы в пьесу и прощают мастеру его нетерпение и гневливость, пусть он и не обещает им непременного достижения пика мастерства в каждом спектакле.