Российский эксперт: "Еврорегион - модное понятие без определения"

В интервью DW-WORLD.DE Ирина Марковна Бусыгина, профессор кафедры сравнительной политологии МГИМО (У) МИД России, директор Центра региональных политических исследований, рассказывает о своем видении развития еврорегионов на северо-западе России, об их проблемах и перспективах.

DW-WORLD.DE: Ирина Марковна, как бы вы определили понятие "еврорегион"?

Бусыгина: Несмотря на то, что это понятие стало в последние годы довольно модным, тем не менее, общего определения у него до сих пор нет. И консенсуса среди исследователей и практиков, занимающихся этой проблемой, до сих пор нет. Существуют разные варианты ответа на вопрос, что это такое.

Я знакома с определением Совета Европы, который определяет "еврорегион" как своего рода орган трансграничного сотрудничества, характеризующийся такими мало характеризуемыми вещами, как чувство принадлежности к Европе, желание участвовать в процессе европейской интеграции и, соответственно, мотивировать местные региональные власти к взаимовыгодному сотрудничеству. Это определение мне кажется не очень понятным, потому что оно слишком широкое.

Для себя я определила бы "еврорегион" как некую территорию в пределах европейского пространства, которая занимает часть двух или более государств на межгосударственной границе и в рамках которой создаются институты, где местные и региональные власти сотрудничают с тем, чтобы преодолеть барьерный феномен границы и "срастить" Европу как единое целое.

- Как вы оцениваете состояние приграничного сотрудничества северо-западных регионов России с государствами-членами ЕС - Финляндией, Эстонией и Латвией?

- Это сотрудничество "неравномерное". С одной стороны, понятно, что у северо-западных территорий, очень большой, казалось бы, потенциал сотрудничества. Просто потому что на политической карте мы видим, что после распада Советского Союза именно Северо-Западный регион получил очень большие преимущества в смысле экономико-географического положения. Ни один из других крупных регионов Российской Федерации таких преимуществ не имеет. Именно поэтому к нему приковано широкое внимание.

С другой стороны, вряд ли мы можем рассматривать этот регион в плане развития приграничного и трансграничного сотрудничества как нечто целостное. И более того, я хотела бы сказать, что изначально, как мне представляется, в 1990-е годы трансграничное сотрудничество было переоценено. Считалось, что оно может очень сильно продвинуть развитие регионов. Сейчас практика, в том числе в Псковской области и в Карелии, показывает, что это, в общем-то, не так, потому что у каждого еврорегиона есть свои проблемы. Есть потенциал, но проблем едва ли не больше.

Очень часто отсутствуют стратегия общего планирования, конкретные предложения, возникают проблемы в отношениях с федеральным центром. Наконец, существуют такие вещи, как малая емкость потребительского и финансового рынка, недостаточное развитие транспортной и других инфраструктур.

В целом я бы охарактеризовала это состояние как удовлетворительное, но оно не оправдывает завышенных ожиданий 1990-х годов, когда эта форма сотрудничества начала развиваться.

- Насколько высока готовность российских местных властей к сотрудничеству?

- В принципе, эта готовность есть. И она должна быть, потому что совершенно понятно, что это в интересах местных региональных властей. В Псковской области и в Карелии готовность высокая, но она должна быть каким-то образом "конвертирована" в конкретные проекты. Это не должна быть готовность получать деньги или подписывать декларации о намерениях. Это должна быть готовность к конкретным проектам, причем не только в плане приема западных предложений. И вот здесь наблюдаются проблемы.

- Как влияет внешняя политика России на трансграничное сотрудничество?

- Это едва ли не ключевой вопрос. Дело в том, что никакая, даже самая замечательная степень готовности и никакие перспективные и эффективные планы не могут быть реализованы, если сдерживающим фактором выступает сегодняшний формат отношений России и ЕС.

Я думаю, ни для кого не секрет, что отношения между Европейским Союзом и Россией в данный момент достаточно скверные. Наши отношения сейчас называют "периодом упущенных возможностей". Не очень понятно, что это означает, но даже, если говорить об упущенных возможностях, то понятно, что они упускаются то ли по недосмотру, то ли по собственной воле. По крайней мере, по сравнению с 1990-ми годами Россия позиционирует себя по-другому. И не только в плане внутренней политики, не только в плане того, что в 1990-е годы региональные инициативы поощрялись, а сейчас они контролируются.

К сожалению, Россия по-другому позиционирует себя на международной арене - как держава, которая больше не является европейской (а в 1990-е годы мы однозначно заявляли, что Россия - европейская держава). Теперь у нас другая риторика, мы говорим "евразийская держава", "у нас другие приоритеты". Выдвигая требования Европейскому Союзу, мы знаем, что это ни к чему не приведет. Если не знаем, то прекрасно понимаем, что в ответ Европейский Союз может только консолидироваться, и отношения буду ухудшаться.

Поэтому в плане приграничного сотрудничества эти "упущенные возможности" особенно очевидны. Оттого, что нет согласованности действий на федеральном уровне, и оттого, что не отрегулирован формат отношений между Россией и Европейским Союзом, страдают, прежде всего, региональные власти, теряя выгодные проекты и возможность участия в выгодных программах.

- Тем не менее, в каких областях сотрудничество наиболее выгодно для обеих сторон?

- По-видимому, нет единой модели "еврорегиона", где можно было бы в соответствии с определенным модулем перечислить эти области. Но я думаю, что наиболее выгодными были бы бизнес-проекты. Однако таких проектов как раз мало, и, по-видимому, они придут при устоявшемся, стабильном развитии "еврорегиона".

Стоит рассматривать как важную сферу инфраструктурные проекты, проекты по совместному обустройству границы, по производственной, образовательной, финансовой, институциональной инфраструктуре, то есть создание стабильно действующей системы обмена. Кроме того, это могут быть совместные проекты в области экологии, защиты окружающей среды. Пользу могут принести, если грамотно к этому подойти, проекты в области планирования развития территории, если рассматривать ее не как разделенную границей на две части, а именно как территорию общего региона, для разработки его пространственного развития. И, наконец, то, что на самом деле лежит в основе всего, - это разного рода культурные проекты и культурно-информационные обмены.

- Какие перспективы у еврорегионов?

- Еврорегионы - это не "магическая формула". Это совершенно конкретная вещь, которая нацелена на вполне определенную выгоду - Европа постепенно теряет границы, границы теряют свои барьерные функции и превращаются в контактные зоны. Но совершенно очевидно, что не все пространства вдоль границы к этому равно приспособлены.

Еврорегионы, на мой взгляд, в принципе не могут быть широко распространенной формой и "магической формулой". Они не должны быть всюду, и не надо от них ожидать, что они "потянут" за собой развитие всего субъекта Федерации и будут с российской стороны эдаким "мотором".

Самое главное то, что кроме воли и желания региональных и местных актеров, кроме воли бизнеса, гражданского общества, нужны конкретные объективные предпосылки. Нужно смотреть, на чем и как здесь можно работать. Причем лучше работать не на сходстве (это, кстати, проблема еврорегиона "Карелия"), а на различиях. Регионы должны быть взаимодополняемы. У них могут быть и общие проблемы, но они не должны быть калькой друг с друга. Иначе им нечем обмениваться. Где это есть, там это и будет работать.

Я считаю, что перспективно было бы подумать о том, как распространить модель еврорегиона на российско-украинскую, российско-казахстанскую границу, назвать эту территорию не еврорегионом, а иначе. Хотя дело не в названии, а в форме сотрудничества, которая очень (хотя и селективно) привлекательна.

Беседовала Нина Фёдорова