"Россия - многообещающий рынок будущего?"
«Вопрос сотрудничества с Россией, инвестиций в Россию, этот вопрос из сферы экономической перешёл уже в сферу психологическую. Рынок России развивается, он становится всё более жёстким и вход на него становится всё более сложным. С нашей стороны сделано всё, чтобы облегчить этот процесс».
Эти оптимистические слова прозвучали в Дюссельдорфе, на конференции, название которой, несмотря на этот оптимизм, было сформулировано как вопрос: "Россия - многообещающий рынок будущего?" На конференции немецкие предприниматели, которые в принципе хотели бы вложить свои средства в российскую экономику, но не могут на это решиться, слушали тех, кто уже работает в России и ... убеждались в том, что проблемы, ожидающие иностранца в России необычны и многообразны.
В предыдущей передаче речь шла об ассоциации Wolga-Don - это добровольное объединение немецких предпринимателей, играющее роль опекуна и советчика для тех немцев, которые занимаются или намерены заниматься бизнесом в России. Причём, речь шла не о торговле баварским пивом или кефиром, а о выпуске в России продукции, продаваемой в России же. Естественно, ассоциация Wolga-Don может помочь предпринимателю, входящему на российский рынок труда и сбыта, но гарантировать успех никто не решится.
Даже если согласиться, что с нашей стороны сделано всё, чтобы облегчить этот процесс, надо помнить, что в России особенно велик разрыв между решениями и делом, между законами и жизнью. В этом уже десять лет убеждается Герд Ульман, руководитель восточноевропейского отдела фирмы "Wella", выпускающей косметику в России и для России.
- В России нельзя вести дело так же, как в других странах мира. В России не было и нет достоверных статистических данных, даже если использовать те цифры, которые дают международные фирмы. Все эти данные ничего не говорят обо всей России. В Москве всё сияет, но Москва - ещё не вся Россия. До сих пор сказываются последствия гиперинфляции. Нельзя забывать и о неудачных попытках регулирования со стороны правительства. Российская банковская система продолжает оставаться ненадёжной, особенно в том, что касается банков на местах. Это сказывается, если вы, как Wella, работаете с пятью тысячами клиентов в разных концах и уголках страны. Экстремально развитая бюрократия отнюдь не исчезла, напротив, всё становится сложнее. Так, на то, чтобы переписать здание с одного владельца на другого нужно пять лет. Это не анекдот. Арендная плата по-прежнему находится на уровне, которого в других странах мы не встречаем. Мы столкнулись с недостатком квалифицированных менеджеров и специалистов. Люди старше 40 лет просто были непригодны. Они учились не тому, что нужно. А если утром они узнавали что-то новое о том, как работает рыночное хозяйство, то вечером всё равно это забывали и на следующее утро всё начиналось сначала. Нам пришлось делать ставку на молодёжь. Платёжная мораль в России по-прежнему оставляет желать лучшего. Прежде всего, крупные клиенты не хотят платить за работу. Особенно сложно было в 1998 году, оборот упал на 80%, было чрезвычайно трудно получить долги.
Вспоминает Герд Ульман, руководитель восточноевропейского отдела фирмы:
- В 1998 году "Wella", в отличие от многих других иностранных фирм в России, не уволила своих местных сотрудников, а предложила им продолжать работать, получая лишь половину зарплаты. На это все согласились. Благодаря такому решению, сейчас, когда дела в России, пошли лучше, фирма имеет хорошо подготовленный и проверенный персонал. Конкуренты, уволившие людей, вынуждены сейчас искать новых специалистов. Изменилась после этого кризиса и ситуация на российском рынке. Выпуск косметики по низким и средним ценам перешёл к российским парфюмерам - у них затраты меньше и качество ниже. Но сектор дорогой косметики, наиболее известные в мире торговые марки, остались у Wella и её иностранных соперников. В минувшем году уровень производства превысил данные 1997 года. До 2004 года фирма надеется удвоить свой оборот в России.
Значительно менее оптимистичен Удо Фёлькер, один из руководителей концерна Ferrostaal, поставщика оборудования для тяжёлого машиностроения и вообще тяжёлой промышленности.
- Давно позади "добрые" советские времена, когда в страну можно было поставлять всё, что было заказано, и быть уверенным, что с тобой расплатятся сполна и вовремя. Уже давно из России не было ни одного крупного заказа, достойного упоминания. Всё может измениться, если миллиарды - не менее 80 миллиардов, уведённые россиянами в оффшоры, потекут обратно в Россию...
Зам торгпреда Виталий Шмельков убеждён, что это время уже настало. Самое главное, усиливаются инвестиции в производственный сектор. При этом Германия стоит на пятом месте. Но интереснее другое - вторым в списке инвесторов значится Кипр. Как поясняет Шмельков, это наилучшее доказательство того, что российские деньги "запаркованные" в кипрских банках текут обратно в Россию. Но на практике всё это, видимо, пока слабо отражается. Как подчёркивает Удо Фёлькер, один из руководителей концерна Ferrostaal.
- Договоры, подписанные Путиным и Шрёдером в 2000 году, так и остаются нереализованными. Более того, концерн Wintershall вышел из проекта по освоению нефтяного месторождения в Приморском. Концерн Ferrostaal, подписавший тогда же договор с Газпромом о строительстве мощностей по производству метанола в Архангельске не реализуется, хотя работа над проектом началась ещё раньше - девять лет назад.
В чём проблемы?
Удо Фёлькер, один из руководителей концерна Ferrostaal:
- Главное - нет денег, а давать их под гарантии правительства России никто теперь после 1998 года не решается. Бартерные сделки так же больше невозможны - нет доверия к России. Вопреки обещаниям, данным на самом высоком уровне, мы до сих пор не знаем, кто будет финансировать, скажем, строительство газопровода в Архангельск. Это трудно себе представить, но область по размерам превосходящая Францию и Германию, находящаяся рядом с месторождениями газа, до сих пор не подключена к газовой сети. Без газа наши установки бессмысленны. Мы согласны поставить оборудование в обмен на возможность самостоятельного экспорта готового продукта, изготовленного на этом оборудовании. Но российские партнёры не готовы на это - спор идёт о том, за какую цену покупать сырьё, нам не удаётся убедить российских поставщиков газа, что одну и ту же вещь нельзя продать дважды.
Возводя сложные промышленные установки в других странах, мы, естественно, заинтересованы в том, чтобы как можно больше комплектующих приобретать на местном рынке. В России же это невозможно - на многие узлы и даже просто стальные конструкции цены в России значительно выше, чем на мировом рынке, хотя качество далеко не всегда соответствует этой цене.
Удивляется и Хайнер Хамм, руководящий производством фирмы Knauf в СНГ, (фирма выпускает стройматериалы). Напомнив знаменитое тютчевское "умом Россию не понять... в Россию можно только верить", Хамм добавляет: но не может же быть так, что в России нужно забыть все общепринятые мерки и масштабы. Вообще-то немцы удивляются в России на каждом шагу. Например, Раймунд Фёрстер, решивший заниматься покупкой, ремонтом и сдачей в аренду иностранным фирмам нежилых помещений:
- Российский закон разделяет право собственности на земельный участок и право собственности на здание, стоящее на этом участке. Купив здание в Москве, вы, в лучшем случае, можете претендовать на право аренды того участка, на котором этот дом стоит. Причём, процедура взятия в аренду очень сложна. Но мы не хотели покупать "кота в мешке", ведь купив дом, мы могли и не получить в аренду землю, под ним. Мы могли - и попытались - участвовать в тендерах (аукционах), проводимых властями, но, странным образом эти тендеры выигрывали всегда одни и те же фирмы - как это у них получалось, сказать трудно...
Существует, говорит Раймунд Фёрстер, и целый ряд других возможностей, но все они очень сложны, многоступенчаты, требуют больших затрат и связаны с постоянным предпринимательским риском. Всё это и объясняет, почему в Москве самая высокая арендная плата. Конечно, кто-то может даже на своём опыте сказать, что есть и более простые, и более дешёвые варианты снять производственные, административные или жилые помещения в Москве, но тогда надо быть готовым к любым неожиданностям.
- В Москве можно без проблем купить Мерседес. Физически это будет точно такая же машина, как в Штутгарте, на заводе. Только у московского "Мерседеса" не будет документов. Зато дёшево.
В те годы, когда все стонали по поводу грабительской системы налогов в России, Матиас Веелинг, дюссельдорфский юрист, специалист по налогам, пытался, где только возможно, доказывать, что система, существующая в России плоха, но не настолько, чтобы стать помехой для желающих инвестировать в эту страну. Сейчас, когда все, сменив пластинку, неутомимо хвалят российскую систему налогов, Веелинг напротив призывает к бдительности.
- Действительно, сейчас система налогов сильно отличается от того, что было ещё несколько лет назад. Не в последнюю очередь это стало возможным, благодаря налоговому кодексу, который поэтапно с 1999 года вводится в жизнь. Но, и в этой сфере законы - это одно, а их применение - это другое. Если нам говорят, что налог с прибыли составляет 24%, то это действительно великолепно, но кто знает, как будет рассчитываться эта прибыль. Не будет ли это опять налог с оборота, что для любого иностранного инвестора в России смерти подобно, поскольку затраты в России огромны. В недавнем прошлом далеко не все производственные расходы можно было учитывать при определении прибыли инвестора. Например, расходы на переподготовку персонала, на рекламу, на лизинг - список можно продолжать. Причём, существовал только список расходов, которые можно было учитывать при определении налогов. Всё, что не входило в этот список не рассматривалось как производственные расходы. Методика начисления налогов, т.е. определение того, с каких доходов, как и когда должны начисляться налоги - всё это менялось в течение последних месяцев не раз. И даже в 2002 году предприниматели не знают, как с них будут браться налоги за прошлый год.
Иначе говоря, правила меняются не только в ходе игры, но и после её окончания, так что игроки, после матча так и не знают, кто выиграл и с каким счётом. Причём, нужно отдавать себе отчёт, что этот действительно низкий налог с прибыли будет существовать не вечно, а только до тех пор, пока Россия это может себе позволить. Точно так же и социальные отчисления не могут долго оставаться на низком уровне, поскольку не позволяют решать те социальные задачи, для решения которых эти социальные налоги взимаются. В этой связи Матиас Веелинг вспомнил и подоходный налог. В России он действительно стал уникально низким - 13%, но только для того, кто докажет, что постоянно и в основном живёт в России. Для обычных иностранцев подоходный налог остаётся на уровне 30%, что тоже не очень плохо.
Конечно хорошо, что все бухгалтерские расчёты и все расчёты, связанные с налогами, приближены к западным стандартам. Это облегчает жизнь западных предпринимателей в России. Конечно можно говорить о больших успехах, но это успехи законодателей. - Применение законов успешным не назовёшь. Но нам нужно быть готовыми к тому, что придётся жить с этой проблемой дальше - ведь новые разумные законы должны реализовывать на местах людьми, которые изучали и до последнего времени использовали старые законы. Безусловно российская административная система, в которой никогда не найдёшь человека, отвечающего за твою проблему в целом, все отвечают за какие-то отдельные её части - эта система посильнее новых законов. Хорошо, что появились суды, занимающиеся финансовыми делами, пусть даже деятельность этих судов ещё далека от того, что мы знаем на Западе. Приятно поражает и то, что эти суды действительно могут быть независимыми и не все судебные споры с финансовой администрацией заканчиваются победой администрации. Можно надеяться, что эта тенденция будет развиваться.
Но не стоит забывать, что российская налоговая система скроена для россиян. Кроме того, при Ельцине, когда регионы взяли или получили большую свободу действий, они первым делом придумали массу новых налогов, местных налогов. При Путине эта практика была пересмотрена. Центр законом установил, сколько налогов, какие налоги и кем могут взиматься. Это привело, естественно, к сокращению числа налогов и упорядочиванию системы. Но по-прежнему по-разному облагаются налогами предприятия российские и иностранные.
- О модернизации налоговой системы говорит и разработка системы ценообразования. Ещё недавно это было немыслимо. Миллиарды долларов, выведенные из России, возникли, в частности, потому, что многие российские предприниматели продавали свои товары своим заграничным дочерним фирмам, а те в свою очередь продавали эти товары на российском рынке. Естественно, эти товары никогда не попадали за границу - вывозились и оставались там только деньги, полученные за эти товары. Естественно, все изменения этой традиции можно только приветствовать, вопрос только в том, как и кто будет всё это реализовывать. В частности, запад должен будет помогать и при переподготовке местных кадров.
В общем, идя в Россию, нужно бояться не налогов, а того, что механизм их сбора ещё далеко не отлажен и от него можно ждать самых неожиданных сбоев, говорит Матиас Веелинг, дюссельдорфский юрист. Его коллега Gerd Lenga так же отмечает, что сейчас проблема не с законами, а с их различной интерпретацией разными инстанциями.
- Многие на Западе уверяют, что не могут инвестировать в России, прежде всего потому, что там невозможно приобрести землю. Но я не знаю ни одного инвестиционного проекта, который сорвался бы именно из-за того, что предприниматель не мог купить землю. Собственность на землю не главная проблема в России. Существует аренда и другие формы землепользования. Проблема в другом.
Законодатели намерены в предстоящие полгода принять или изменить 652 закона. Сомнительно, что даже сами депутаты Думы будут в состоянии разобраться в этом потоке. Особенно, если вспомнить, что в минувшем году было принято только 140 законов. Т.е. Госдума намерена резко увеличить скорость законотворчества. Справится ли она с этим - вопрос. Ещё больше проблем ожидает в этой связи нас - адвокатов и предпринимателей, которые должны этими законами руководствоваться. Отправляясь в Россию трудно быть уверенным, что и через полгода там будут действовать те же законодательные нормы, с которыми вы начинали работать. Проблема и в том, что понимание законов в России отличается от понимания законов на Западе. Время обучения судей в России значительно короче, чем на западе, а качество явно не соответствует международным стандартам. Разве можно себе представить где-нибудь, кроме России, что судья закончил некий юридический факультет в ветеринарной академии. В России существует совершенно иное, зачастую непонятное западному предпринимателю правовое сознание, правовая культура. Скажем, на Западе невозможна ситуация, когда какая-либо фирма отказывается принять решение суда. А в России такое решение приходится доставлять и вручать с помощью специального хорошо вооружённого подразделения. Это всё объясняется историей и отражается в литературе. Кстати, юристы в русской литературе в основном отрицательные персонажи. О социальном статусе российском судьи лучше и не вспоминать. Совершенно не так на Западе. Мы провели на эту тему целый симпозиум в высшей школе экономики.
Российские юристы, как говорит Герд Линга, ещё сильнее, чем немецкие, цепляются за букву закона. Объяснить что-либо в суде трудно.
- По закону между моментом, когда арбитраж принял документы от спорящих сторон, до момента принятия решения должно пройти не более двух месяцев. В Германии за это время даже не начнётся разбирательство. Иначе говоря, в российских судах все решения принимаются значительно быстрее, но ничего хорошего в этом нет - у судей просто не времени на серьёзную проработку вопросов, а значит, вам предоставляется очень мало времени на подготовку к процессу и 15 - 30 минут на изложение вашей позиции. Мне известен случай, когда российский судья за восемь минут принял решение по делу, в котором три тысячи страниц. Нетрудно догадаться, что руководствовался он при этом чем угодно, только не законом.
Да и о независимости судей вряд ли может идти речь, говорит Герд Ленга. Ему приходилось участвовать в судебных разбирательствах, где государство ещё только претендовало на огромные - многомиллионные суммы, но сами эти суммы были уже внесены, запланированы как доход госбюджета. На этом нам придётся остановиться, но даже этих примеров достаточно, чтобы понять, что иностранные инвесторы сталкиваются в России не только с психологическими проблемами.