Северная Корея: анатомия кризиса (часть 2)
Последний выключит свет
Мы продолжаем знакомить вас с вышедшей в кёльнском издательстве «Kiepenheuer & Witsch» книгой известного французского историка и публициста Пьера Ригуло «Северная Корея. Анатомия кризиса». Ригуло, известный немецкому читателю как один из авторов нашумевшей «Чёрной книги коммунизма», собрал очень интересную информацию не только об истории создания гротескного государства «чучхе», но и том, как выглядит сегодня жизнь в этой почти наглухо закрытой для иностранцев стране. В прошлой передаче шла речь об эпохе «солнца корейского народа» (так звучит один из его официальных титулов) Ким Ир Сена, в сегодняшней мы поговорим о том, как управляет его наследием сын Ким Ир Сена, новый «великий вождь» Ким Чен Ир.
Ким Чен Ир возглавил Северную Корею после смерти отца. К тому времени он уже был членом Политбюро ЦК Трудовой партии Кореи, входил в Комитет обороны – фактически высший орган управления страной. На плакатах его часто изображали вместе с папой ещё при жизни последнего, а журнал «Корея», издававшийся на многих языках и бывший фантастически популярным у фрондирующей советской интеллигенции, совершенно серьёзно рассказывал о том, как мальчиком Ким Чен Ир мужественно отгонял назойливых комаров, мешавших сну великого отца, как однажды, в десятилетнем возрасте, разоблачил контрреволюционный заговор самозванных поэтов, как разглядел тлетворное влияние «Джоконды» на корейский народ (слишком двусмысленна её буржуазная улыбка)… А уж какие чудеса начал творить Ким Чен Ир, когда стал преемником отца!
В марте 97–го года Центральное телеграфное агентство Кореи рассказало о посещении Ким Чен Иром пограничной заставы на одном из островов в Жёлтом море. «Весь день шёл проливной дождь, но когда великий маршал решил посмотреть карту укрепрайона, дождь перестал, ветер мгновенно стих, облака разошлись и выглянуло солнце. А над статуей родоначальника идей «чучхе» Ким Ир Сена, – захлёбывался от восторга репортёр, – на гранитных плечах которого ворковали голуби, зажглась огромная радуга». Аналогичное чудо произошло и в феврале этого года, когда отмечалось 60–летие Ким Чен Ира. Аккурат ко дню его рождения снег, который шёл ровно шестьдесят дней, покрыл землю слоем в шестьдесят сантиметров толщиной в том самом месте, где родился Ким Чен Ир, а именно – на горе Пэкту–сен. Причём в небе над местом рождения вождя, – сообщает информационное агентство КНДР, – появилось лёгкое свечение. Оно напоминало по форме цветок кимченирия, специально выведенный социалистическими садоводами к 60–летию Ким Чен Ира.
Гора Пэкту–сен – самая высокая в Корее – издавна почиталась корейцами как священная. Здесь, в партизанском лагере, якобы и родился Ким–юниор. На самом деле место его рождения – село Вятское недалеко от Хабаровска. Здесь жили тогда, во время войны, командир батальона отдельной бригады советской армии Ким Ир Сен и его жена. Но разве мог «гений 21–века» (так называют сейчас Ким Чен Ира) и «продолжатель заветов «чучхе» (то есть самодостаточности, автАркии) появиться на свет на территории чужого государства? Династический коммунизм, появившийся в Северной Корее и в видоизменённом, деидеологизированном, варианте нашедший подражателей, например, в Азербайджане, не может не подпитываться националистическими, ксенофобскими идеями. Чужое – хоть американский империализм, хоть Мона Лиза – враждебно и опасно. А значит, надо теснее сплотиться вокруг «своего» вождя. Разумеется, всенародная любовь к вождям – отцу и сыну – и их культ в Северной Корее – это исключение. Даже Фидель Кастро – ещё один «рулевой» реликтового социализма – не сравнится в этом смысле с Ким Ир Сеном и Ким Чен Иром. Мавзолей Ким Ир Сена представляет собой гигантский комплекс. Пройдя через мраморные ворота, спускаешься по одному из трёх эскалаторов под землю, затем попадаешь в своеобразную дезинфекционную камеру, где надеваешь бахилы и уже в них подходишь к тридцатиметровой статуе великого вождя и знакомишься с экспозицией отдельных залов мавзолея. Их больше двухсот, и 150–т из них посвящены лично Ким Ир Сену. Самое интересное здесь, как пишет французский публицист, – это подарки, которые Ким Ир Сен и его сын и наследник получали от иностранных гостей: от чемодана из крокодиловой кожи из Кубы до бронированного лимузина из Китайской Народной Республики.
Эта посвященная полубогу гробница, способная затмить египетские пирамиды, была построена в те времена, когда народ Северной Кореи умирал от голода. В середине девяностых годов ежедневная норма выдачи рисовой крупы по рабочим карточкам составляла в КНДР четыреста граммов. И эти карточки не всегда отоваривались. А на чёрном рынке за килограмм риса надо было отдать месячную зарплату. Люди ели коренья, траву... Ещё в начале девяностых годов партия бросила лозунг: «Не теряйте время, нужное для строительства социализма! Ешьте не три, а два раза в день!» Лозунг звучал издевательски: прежде всего, потому, что большинство жителей Северной Кореи ели один раз в день. Западные эксперты считают, что около двух миллионов человек – десять процентов населения страны! – умерли за последние годы от голода и последствий недоедания. Причём Пьер Ригуло подчёркивает в своей книге, что повальный голод в Северной Корее не является следствием каких–либо природных катастроф – засухи, наводнений, ураганов, – как это было, например, в Сомали или в Эфиопии. Страну довели до такого состояния её собственные правители.
В Пхеньяне сейчас даже в тех домах, в которых живут партаппаратчики средней руки (не говоря уже о «типовых» многоэтажках простых смертных), не работает водопровод, и воду носят в вёдрах из колодцев. Подниматься по лестнице приходится пешком: лифты давно уже считаются в Северной Корее излишней роскошью. Туалетами, разумеется, тоже пользоваться невозможно. На балконах и даже прямо в квартирах многие держат кур и свиней. Отопление не работает, и температура в жилых домах опускается в эти зимние месяцы до минус пятнадцати градусов. А в поликлинику бессмысленно обращаться не только с обычной простудой, но даже с воспалением лёгких: доступ к лекарствам есть только у номенклатуры. В больницах не хватает шприцов, перевязочного материала, дезинфекционных средств, обезболивающих препаратов...
Массовый голод и ужасающие условия существования привели к тому, что отчаявшиеся люди готовы рисковать жизнью – только бы любыми путями выбраться из Северной Кореи. В начале девяностых годов число тех, кому удавалось перейти границу, исчислялось единицами. В середине девяностых годов это были уже десятки. Сегодня идёт речь о тысячах беглецов из коммунистического государства «чучхе». По данным ООН, около тридцати тысяч северных корейцев живут сейчас – легально или нелегально – в Китае. Неправительственные гуманитарные организации считают, что на самом деле их гораздо больше – более двухсот тысяч. Можно себе представить, как жутко в Северной Корее, если даже бедные провинции Китая кажутся людям раем, из–за которого стоит рисковать жизнью или свободой.
Через северную границу с Китаем бежит подавляющее большинство жителей КНДР, потому что на юге перебраться через демилитаризованную зону длиной в двести сорок и шириной в четыре километра, разделяющую два корейских государства, практически невозможно. Минные поля, колючая проволока, мощные прожектора на вышках, пулемётные гнёзда, системы видеонаблюдения и сигнализации, патрули со служебными собаками, – эта граница действительно на замке. А вот на севере разделяющая «государство чучхе» и Китай речка Тумыньцзян в некоторых местах – всего несколько метров шириной. Кроме того, достаточно легко подкупить пограничников, которых давно уже держат впроголодь (хотя паёк у них усиленный: не четыреста граммов рисовой крупы в день, как у обычного жителя Северной Кореи, а вдвое больше).
Долгое время китайцы смотрели на бегство из братского государства сквозь пальцы, хотя между двумя странами существует соглашение, обязывающее Китай депортировать граждан КНДР обратно на родину. Однако в последние два года переходы границы стали массовым явлением. И в Пекине забеспокоились. Здесь совершенно не хотят повторения немецких событий 1989–го года, когда именно массовое бегство из ГДР сначала заставило венгров открыть свою границу, а потом привело и к падению Берлинской Стены. И северокорейских беглецов стали депортировать.
Большой резонанс вызвала судьба семи беглецов, которым удалось пробраться не только в Китай, но и из Китая – дальше, в Россию. Они не были первыми. Правда, корейская диаспора в России таких беженцев обычно не принимает, так как она давно уже ассимилирована. Большинство российских корейцев говорит только по–русски, да и живёт не настолько богато, чтобы помогать нищим этническим братьям из страны «чучхе». Несмотря на всё это, российские власти до 99–го года не возвращали беглецов в Северную Корею, а передавали их Верховному комиссару ООН по делам беженцев. Управление Верховного комиссара оформляло и финансировало их отправку в Южную Корею. Таким вот окольным путём беглецы добирались до страны, которую отделяет от их родины всего четыре километра непроходимой границы. Поначалу казалось, что семерых корейцев, оказавшихся в России в ноябре 99–го года, ожидает та же счастливая судьба. Уже были заказаны для них авиабилеты на рейс, отправлявшийся в Сеул. Но в последнюю минуту в Москве решили удовлетворить официальное требование Китая. Беглецов отправили в Китай (оттуда они попали в Россию), а затем и на родину, в Северную Корею. Дальнейшая судьба их неизвестна.
Правда, волну беженцев и невозвращенцев из Северной Кореи подобные трагедии не останавливают. Они сотнями прорываются в дипломатические представительства в Пекине. Всё чаще просят политическое убежище и высокопоставленные партийные и государственные функционеры: работники посольств КНДР, члены официальных делегаций. В 97–м году на Западе остался идеолог партии, создатель и главный теоретик учения «чучхе». Заметим при этом, что элита Северной Кореи живёт несравнимо лучше, чем всё остальное население страны. Членам ЦК, генералам и руководителям министерств практически ни в чём не приходится себе отказывать. Дефицитные товары и лекарства доставляются в Пхеньян спецсамолётами из Японии и Гонконга, на курортах Швейцарии и Португалии построены роскошные виллы, более скромные – на берегу Японского моря. Здесь к услугам Ким Чен Ира и его двора – несколько вилл с бассейном, стрелковым тиром и даже ипподромом. А у причала ждёт фешенебельная яхта.
Официально провозглашающий воздержание вождь очень любит вкусно поесть и красиво пожить. Наглухо застёгнутый на все пуговицы френч давно уже не скрывает солидного животика Ким Чен Ира. Это, кстати говоря, одна из причин, почему его почти всегда фотографируют до груди – не ниже. Другая причина: «светоч корейского коммунизма» – очень маленького роста. Он носит ботинки на огромных каблуках и на платформе, но и это не спасает. Я однажды уже рассказывал о книге японского повара Ким Чен Ира, которого северокорейский диктатор приблизил к себе, щедро одаривал, но держал, как в тюрьме. Этому повару – Кендзо Фудзимори – в конце концов, удалось бежать из КНДР и рассказать о том, как живут вождь и его окружение. На то, что приносит ему удовольствие, Ким Чен Ир не скупится. У него личный гарем, в винных погребах хранятся около десяти тысяч бутылок – в основном, кстати, не вина, а крепких напитков – коньяка и виски. Фрукты покупают для него в Сингапуре, икру привозят из России. Фудзимори, поварское искусство которого так понравилось Ким Чен Иру, диктатор установил сказочный по северокорейским меркам оклад – 600 тысяч йен (около пяти тысяч долларов) в месяц. Кроме того, предоставил ему шикарные апартаменты в Пхеньяне и подарил «мерседес». «Мерседесы» он дарит, между прочим, многим своим любимчикам. И все номера этих «мерседесов» начинаются с цифр два–шестнадцать. 16–го февраля – день рождения Ким Чен Ира.
Фудзимори описывает в своей книге лукулловы пиры, на которых развлекается номенклатура в стране, умирающей от голода. Причём вождь устраивает настоящие состязания на своих банкетах: кто из его ближайшего окружения больше выпьет. Министры, генералы и секретари ЦК Народно–трудовой партии Кореи опрокидывают по команде вождя стакан за стаканом. Победители, если они ещё держатся на ногах, получают щедрые призы: японские фотоаппараты, проигрыватели для компакт–дисков, эротическое бельё для жён и подруг, а то и просто пачку долларов.
В таких застольях обязательно принимают участие и женщины. Тут северокорейский диктатор подражает Мао Дзэдуну, который до глубокой старости питал слабость к молоденьким танцовщицам из ансамбля песни и пляски вооружённых сил. Как рассказывает бывший личный повар вождя, на одном из банкетов, плавно перешедших в оргию, Ким Чен Ир приказал девушкам раздеться догола и так, нагишом, они танцевали с затянутыми в глухие френчи аппаратчиками.
Пьер Ригуло спрашивает в своей книге: почему, зная обо всём этом и прекрасно понимая, что гуманитарная помощь, будь то продукты или медикаменты, попадает прежде всего в руки номенклатуры, Запад продолжает оказывать эту помощь Пхеньяну? Как считает французский публицист дело не только и не столько в том, что Северная Корея шантажирует Запад – и прежде всего Америку – своим ядерным оружием. Главное в другом. «Окончательный развал Северной Кореи влетит нам в копеечку, – откровенно говорит главный экономический советник южнокорейского президента, – поэтому мы и не торопимся её развалить». Ригуло не только цитирует этого советника в своей книге. Он приводит и цифры. По оценкам экспертов, восстановление экономики, да и вообще нормальной жизни, в северной части полуострова может обойтись в несколько сот миллиардов долларов. Сравнение с объединением Германии, о котором часто говорят в этой связи, по мнению Ригуло, некорректно. В первую очередь, потому, что разрыв между Северной и Южной Кореей намного больше, чем был между ГДР и ФРГ. Дело не только в уровне экономического развития. Население Восточной Германии составляло пятую часть населения Западной, в Корее же – треть всего населения живёт на севере. Их всех надо прежде всего накормить, одеть, обеспечить нормальным человеческим жильём... А ещё и научить толерантности, деловой честности, инициативности...
Как ни цинично это звучит, но освобождение Северной Кореи пугает Сеул. Поэтому Южная Корея продолжает поставлять непримиримому северному сотни тысяч тонн продовольствия и медикаментов, станки, удобрения, энергоносители... Положение несчастного населения КНДР от этого практически не улучшается, зато номенклатура держится крепче. «Такая политика Запада в высшей степени недальновидна, – подчёркивает Пьер Ригуло. – Никаких проблем – ни политических, ни гуманитарных – она не снимает, лишь отдаляет их решение».