Современное искусство может состояться везде и всюду

Руководство выставки, которая на протяжении уже примерно полувека считается барометром состояния "Сontemporary Art", подводит первые итоги, неизменно ставя при этом во главу угла число посетителей: будет или не будет побит рекорд прошлой "Документы", собравшей в 97-ом году примерно 630 тысяч интересующихся? Пока выставку посетили лишь около 400 тысяч. Один из главных фаворитов нынешней "Документы" - швейцарец Томас Хиршхорн.

Нужно признать, что в сравнении с социально-политическим маньеризмом большинства остальных работ, Хиршхорн поступил действительно смело и вызывающе. На 100 дней "Документы" его "Памятник Батаю" расположился в "социально-горячей точке". А именно - в иммигрантском квартале Фридрих-Вёлер-Зидлунг, где ни о современном искусстве, ни о Батае, скорее всего, никто отродясь не слыхал.

Жоржа Батая (1897 - 1962) называют то "французским Ницше", то "современным де Садом". Радикальный философ стремился смешать "колоду карт жизни", преодолеть границы несовместимого, проследив связь любви и смерти, мистики и святотатства.

Главное - дорога?

Согласно путеводителю, составной частью мемориала являлся извоз. Между выставочными залами и монументом "челночил" серенький, обшарпанный, размалёванный граффити "Мерседес". Из центра к монументу "Мерседес" возил посетителей "Документы", а на обратном пути прихватывал жителей квартала, отправляющихся в город по делам. Извозом я не воспользовался, предпочтя ему обыкновенный трамвай.

В трамвае гостей "Документы" практически не оказалось, преобладали местные жители: турки, арабы, российские немцы. Бабушки в платочках – баптистки, как выяснилось, - на мой вопрос, как пройти к Фридрих-Вёлер-Зидлунг, сказали что сами "не местные", пригласили к себе на собрание и вручили религиозную листовку на русском языке. Листовка содержала поучительную историю о человеке, который из самодурства не разрешил медикам ампутировать палец, а потом умер от гангрены и помочь ему уже никто не смог. Вывод из этого делался следующий: кроме смерти физической есть смерть – вечная, то есть муки в аду. Поэтому, пока не поздно, следует обратить душу и помыслы к Христу.

"Ну, Слава Богу, если уж не художники "Документы", то хотя бы баптисты думают о вечном",

- успокоился я, дочитав брошюрку.

Возводи себе кумира (кумиров)!

Хиршхорн любит и почитает великое множество разных достойных людей и по примеру подростков, которые украшают свои светёлки фотографиями спортсменов и музыкантов, Хиршхорн устраивает своим кумирам памятники и алтари. Он возводил эфемерные памятники философам Баруху Спинозе и Жилю Делёзу. Кроме того, делал временные "памятники-киоски" в честь художника Эмиля Нольде, поэтессы Ингеборг Бахман или русской конструктивистки Любови Поповой:

- Когда я устанавливаю такие монументы, своего рода алтари – я выступаю как поклонник, фанат той личности, в честь которой я это устраиваю. Я не обязан выступать в этом случае в качестве учёного, специалиста, критика. Я – фэн.

Всё о Батае

Хвалёный памятник Батаю напоминал разветвляющиеся, сросшиеся обрубки древесных стволов примерно в два человеческих роста высотой. Поверхность памятника, искусно оклеенная коричневой клейкой лентой, живо напоминала древесную кору. Хотя, при желании, можно было усмотреть в этой конструкции и абстрактную форму сердца и сосудов. Мемориальный комплекс согласно каталогу состоит из восьми частей: собственно скульптура под открытым небом, библиотека, выставка про Батая с фотографиями и прочими наглядными пособиями, турецкая закусочная, импровизированная телестудия, в которой монтируются сюжеты для местного общественного канала, страница в Интернете, семинары и упомянутый извоз на "Мерседесе".

Весь комплекс, затесавшийся между типовыми четырёхэтажными "хрущовками", строго выдержан в "бедном стиле" африканских бидонвилей. Музей Батая, библиотека, телестудия и закусочная сварганены с помощью местного населения из картона, клейкой ленты и досок и размалёваны пояснительными надписями в стиле граффити. Таким образом, Хиршхорн "настигает сразу несколько зайцев": отдает дань почтения своему кумиру; пародирует идею монументов, создающихся, как правило, на вечные времена и опытным путём доказывает, что современное искусство может состояться везде и всюду. Такова, по крайней мере, теория. И впрямь: турецкие подростки, которых Хиршхорн нанял за небольшую плату присматривать за мемориальным объектом, гоняли мяч, бранились, потешались над посетителями, в общем вели себя как хозяева, к которым нагрянули незваные гости. Правда, когда начался дождь, они забились в один из павильонов и стали смотреть фильм эротического содержания.

Не социальный проект

Ключевое слово философских и литературных исследований Жоржа Батая – трансгрессия, то есть вопросы преодоления пределов мышления и чувственности во всех формах, а также экстремальные формы реализации субъективности, то бишь секс и насилие. На будущего философа очень сильно повлияли увиденные им фотографии пыток и казней в императорском Китае. Соответствующие репродукции сцен четвертования и вырывания сердца из грудной клетки, наряду с порнофильмами широко представлены в импровизированном музее. Как отнеслись к этому местные жители и инстанции?

- Я был удивлён терпимостью жителей квартала и моих "сотрудников" из числа подростков, их готовностью участвовать в проекте. Правда, мне пришлось довольно долго объяснять, чего я от них хочу. Я сказал, что я не могу им помочь справляться с их проблемами - это не социальный проект.

Игра с символикой роскоши и достатка

В ответ на мой вопрос о том, что Хиршхорн, вероятно, оказался со своим проектом именно в Фридрих- Вёлер-Зидлунг, только потому, что здесь – дешёвая рабсила, художник возмутился и заметил, что его позиция – критическая, его интересует создание напряжёния, энергетических полей, а это возможно лишь посредством соединения малосовместимых вещей. Как-то, например, новейшей французской философии и турецких иммигрантов.

Критический посыл содержится и в использовании бедных материалов, и в игре с символикой роскоши и достатка. Томас Хиршхорн:

- По моему, тот, кто повесил на шею мерседесовскую звезду, скорее критикует систему, чем тот, кто ездит на "Мерседесе". Интересно как раз то, что критика не может в нынешних условиях атаковать в лоб. Да, нам нечего противопоставить системе, альтернативы нет, мы все находимся в одной системе. Но речь идёт о том, чтобы в существующей системе более справедливо распределить существующие блага, добиться большей справедливости, равноправия.

Цель благая, но, как и все утопии, она не учитывает одной маленькой, но существенной детали. Как верно сказал немецкий философ Шопенгауэр: если людей поместить в мир изобилия, где кругом будут летать жареные индейки, люди поубивают друг друга от скуки.