Ты в Бога веришь ли?

Вот Вы представьте себе: Гретхен, такая вся белокурая, на голубом глазу умоляет Доктора Фауста: «Ах, уступи хотя бы на крупицу, святых даров ты, стало быть, не чтишь?» Фауст, хоть и феерический такой, но всё же несколько влюблённый, отвечает: «Я чту их». А Маргарита, хоть и простушка, в вопросах веры спуску не даёт: «Но одним рассудком лишь. И тайн святых не жаждешь приобщиться. И в церковь не ходил который год? Ты в Бога веришь ли?» Вот, со времён тайного советника Иоганна Вольфганга фон Гёте этот самый вопрос «Ты в Бога веришь ли?» и стали в Германии называть «Гретхен-Фраге», то есть, в вольном переводе, «вопрос ребром». Вообще-то такие вопросы задавать не положено. Тем не менее, наша юная сотрудница Настя Сорвачева решилась пораспрашивать своих немецких сверстников и людей постарше о том, как у них складываются отношения с церковью. И вот что она услышала:

«Я нигилист. Я верю в себя самого и этого достаточно. Я убежден, что каждый человек сам распоряжается своей судьбой, счастье зависит от него самого, и нет никакого вышестоящего божества».

«Верующая я или нет? – Сложный вопрос. Я бы сказала, что скорее верующая, но не совсем в том смысле, как бы того хотелось моей церкви».

«

Во что я верю? – я верю, что есть нечто, что существует вне нашей Земли. Но я не стал бы говорить, что это Бог. Я также не стал бы причислять свою веру к какой-либо определенной конфессии».

Это говорят немцы в возрасте от 25 до 35 лет. Практически никто из молодежи не носит крестик. Я видела его лишь пару раз в бассейне на шее у людей, что называется, среднего возраста, за сорок. Ну и ещё многие девушки носят крестики, но, скорее, в виде украшений. Папа Римский такую практику осуждает. Молодежи, да и вообще верующих любого возраста и в католических, и в евангелических церквях мало. Даже на воскресной службе в одном из центральных соборов Кельна я не насчитала и 30 человек. Может быть, потому что стоит отпускной сезон. Все они были люди преклонного возраста, лишь в самом уголке тихонько молился 12-летний мальчик. И в тоже время, каждый день по всей Германии звонят колокола. Каждый час на колокольне около моего дома колокол сообщает горожанам время. И каждый раз, когда я пытаюсь зайти в эту церковь, она оказывается закрыта. Круглую неделю открыты только центральные соборы города, и то туристов там всегда больше, чем прихожан. Что-то тут концы с концами не сходятся. Сами посудите, в Германии по статистике почти 54 миллиона человек принадлежат к католической или евангелической конфессии. Почему же тогда пустуют церкви? Вот что говорит Мартина, верующая протестантка:

«Из моих друзей никто не ходит в церковь. Многие перестали это делать, а многие просто никогда и не ходили на службу. Да что говорить, я и сама редко хожу в храм, хотя и люблю там бывать. Но у меня просто не хватает времени. А для всех моих друзей вера - это, как бы сказать... Они не хотят иметь с этим ничего общего. Они находят все эти разговоры о вере, о Боге, о Библии просто смешными, считают, что это все сказки, и совершенно не задумываются о том глубоком смысле, который скрыт за всем этим».

Кстати, католиков и протестантов в Германии примерно поровну. И учёт довольно точный. Просто каждый сам указывает в своей налоговой декларации, к какой церкви он принадлежит, и платит церковный налог. Стоит человеку указать, что он неверующий, и от налога он автоматически освобождается. Деньги считать в Германии умеют. Парадокс: люди не религиозны, и в то же время, регулярно отчисляют из своих кровно заработанных средства на нужды церкви. Вот как объясняет это Матиас:

«Люди платят церковные налоги потому, что церковь как институт много занимается гуманитарной помощью. И католики и протестанты. Например, заботятся о стариках. Я проходил альтернативную службу при церкви и тоже помогал престарелым людям. И тогда я понял, что это все нужные, разумные вещи. Это единственная причина, почему я плачу церковные налоги, а вовсе не потому, что я верю в Бога или хожу в храм».

Никто из молодых людей, с которыми я говорила, не мог вспомнить, когда он последний раз был в церкви. Но в тоже время, к верующим большинство относится дружелюбно, терпимо, так, как окрестивший сам себя нигилистом Дэнис:

«Я думаю, что все относятся толерантно. Если кто-то христианин и регулярно ходит в церковь, его за это не будут высмеивать или что-то такое. Я уважаю религиозных людей. Если кто-то верит в силы небесные, о-кей, я могу ему только позавидовать! Но, вообще-то, это не мое дело».

Матиас был последний раз в церкви лет 15 назад, во время своего первого причастия. Он согласился надеть тесный парадный костюм и пойти в церковь только потому, что родственники и знакомые по традиции щедро одаривают виновника торжества. После конфирмации он смог купить себе электрогитару. А вот Ульрика - верующая католичка, но на службы ходит редко:

«Я католичка, а в католической церкви очень уж строгие правила. И далеко не все из них мне кажутся верными. Например, что касается непогрешимости Папы Римского. И я очень хорошо представляю, что многие люди перестают ходить в церковь, например, потому что она против использования противозачаточных средств. А почему, собственно? То есть, я знаю, как моя церковь это объясняет. Но мне кажется, в сегодняшней ситуации это чуть ли не преступно, вводить такие правила. И еще я думаю, что это идет не от Бога, а от людей».

Отец Николай, приор одного из центральных соборов Кельна при доминиканском монастыре, как ни странно, хорошо это понимает:

«Мне лично церковь всегда дает силы. Но я и сам часто глубоко разочаровывался в людях, служащих в церкви, в священниках. Так уж устроен мир. Нас часто и обижают, и ранят. А кроме того, я думаю, что мирянину, не посещающему регулярно храм, очень трудно пересилить себя и просто пойти в церковь. И в тоже время, очень часто случается, когда я еду в поезде в моей монашеской рясе, то люди подсаживаются ко мне и долго беседуют со мной о Боге, о вере».

Отцу Николаю 44 года. Это высокий, приветливый человек. Весь его образ совсем не вяжется с представлением Ульрики о суровом католическом священнике. Он родился в Восточной Германии, в маленькой деревне, вырос в религиозной семье. Во времена ГДР работал ведущим инженером, и ему «настоятельно рекомендовали» вступить в коммунистическую партию. В ответ он и ушел в монастырь. Впрочем, вся молодость отца Николая прошла в миру, вероятно поэтому он довольно либерально относится к молодым людям, к их проблемам и к их критике. А критикуют церковь довольно сильно. Вот что говорит, например, Матиас:

«В прошлом христианской церковью было совершено множество ужасных дел, например, в средние века жестоко преследовались люди иного вероисповедания. Что сегодня я не приемлю в церкви, так это дискриминацию женщин, особенно в католической религии. Женщины вообще не имеют права голоса. Что еще мне кажется неприемлемым у католиков, так это осуждение гомосексуалистов. Мы, как-никак, живём в свободной стране».

Население Кёльна в основном принадлежит к католической церкви. В то же время город считается неофициальной столицей гомосексуалистов в Германии. Как же относится к этой проблеме приор монастыря Святого Андрея, отец Николай?

«Бог создал человека по образу своему и подобию. И человек как таковой, это ценность, вне зависимости от того, какой сексуальной ориентации он придерживается. Я знаю многих людей нетрадиционной сексуальной ориентации, которые очень верующие, истинные христиане, с ними можно вести серьезные беседы о Боге. Это не разделяет нас. Но католическая церковь не может признать однополые браки. Это и моя позиция. Но беседовать с такими людьми, окормлять их духовно - это само собой разумеется. Мы открыты для всех людей».

В этом отношении евангелическая церковь гораздо либеральнее. Она допускает рукоположение в сан женщин. Кроме того, процедура исповеди отсутствует как таковая. В католической церкви Германии исповедь также приняла несколько иные формы. Это сегодня уже не вразумление грешника, а скорее душевная беседа двух людей. Не говоря уже о том, что многие прихожане ходят к причастию вообще минуя исповедальню. Это не приветствуется, но и не запрещается. Священники просто закрывают на это глаза. И никто не требует от немецких католиков сегодня полного списка прегрешений. Ульрика, если и ходит на исповедь, что случается крайне редко, не ориентируется на церковные заповеди:

«Я сегодня понимаю исповедь, как признание в грехах или дурных поступках, которые человек совершил, и теперь должен покаяться. Но если я не считаю, что иметь друга, то есть, жить с мужчиной без церковного благословения - это никакой ни грех, то я и не буду об этом рассказывать на исповеди. Разве не так?»

Этот вопрос, пожалуй лучше переадресовать отцу Николаю:

«У исповеди сегодня совсем другая функция, чем в 50-е или в 60-е годы 20-го века, или чем в 19-м веке. Исповедь, это таинство, прекрасное таинство, которое совершается только в церкви. Исповедальня – это защищенная со всех сторон комната, и в этой комнате я могу рассказать все то, что у меня на сердце. Те исповеди, которые я сегодня принимаю, это все чаще рассказы прихожан об их жизни, о заботах, о насущных проблемах, которые волнуют людей».

Получается, что исповедь сегодня превратилась в своего рода бесплатную психотерапию. Епитимья накладывается крайне редко. Разве что, аборты пока еще резко порицаются. В остальном, обе основные христианские церкви в Германии относятся к прихожанам либерально, боясь оттолкнуть их от себя. И всё равно, если верить результатам недавно опубликованного исследования, только 19 процентов молодых людей в возрасте от 12 до 25 лет считают, что вера играет важную роль в их жизни. Но и они говорить об этом стесняются. Например, Ульрика, когда разговаривала со мной на эту тему, понижала голос, чтобы никто в соседней комнате ее не услышал. Матиас тут же оборвал фразу на полуслове, когда к нам подошел его друг. Когда я спросила, что случилось, Матиас объяснил, что стесняется говорить при знакомых на тему веры и прямо попросил друга уйти. Почему всё это так? Вот какой ответ нашла для себя Мартина:

«Это всегда так: чем лучше люди живут, тем более самоуверенными они становятся, тем чаще они думают, что могут всё и вся сами контролировать, всем управлять. Это факт, что в бедных странах намного больше людей ходят в церкви и ищут там помощи и утешения. А что может сделать сегодня церковь, чтобы вернуть людей в храмы? Думаю, что практически ничего. Это в головах людей что-то должно измениться. Люди должны понять, что они не всемогущи. Я думаю, если люди это поймут, то они вернутся в храмы».