Эхо Эрдогана
«Восхищене Эрдоганом стало для нас своего рода зеркалом – отражением не удавшейся до сегодняшнего дня интеграции иммигрантов. Эрдоган получает всё то признание, которое, как я бы хотела, должно быть отдано немецким политикам и немецким органам государственной власти.»
Когда на гастроли в Германию приезжают звезды зарубежной эстрады, концертные залы или даже стадионы просто ломятся от их немецких поклонников и поклонниц. Так было и в прошлое воскресенье на «Кёльнской арене». Под заводную музыку на сцену вышел, однако, не Энрико Иглессиас или Робби Уильямс, а премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган, находившийся в Германии с официальным визитом. По протоколу, его выступление в Кёльне было частным пунктом программы, пришлось, однако, подогнать семь полицейских сотен, чтобы внести хоть какой-то порядок в царивший ажиотаж. Послушать премьера съехались шестнадцать тысяч человек, в основном, - живущие в Германии, а также в соседних Франции, Бельгии и Нидерландах турки. Поводом для общения с диаспорой стала катастрофа в немецком городе Людвигсхафене. Две недели назад там дотла сгорел населенный турками дом. Девять человек погибли, в том числе пятеро детей, младшему из которых было всего двадцать месяцев. Что явилось причиной пожара – поджог, несчастный случай или технический дефект – до сих пор не ясно. Но Эрдоган не только соболезновал. Он выступил с некоторыми тезисами, которые далеко не всем в Германии пришлись по вкусу. «Эрдоган проповедовал на немецкой земле турецкий национализм, - заявил, например, председатель баварского Христианско-Социального Союза Эрвин Хубер. Это несовместимо с европейскими идеалами и подтверждает наши сомнения в отношении будущего присоединения Турции к ЕС.» Конец цытаты из газеты «Мюнхнер Меркур». Что же такого неполиткорректного наговорил Реджеп Тайип Эрдоган в рамках своего приватного общения с евросоюзными турками?
«Турок, куда бы он ни прибывал, несет мир, любовь к ближнему и дружбу. Мы – не народ ненависти.»
В том, что национальный лидер расхваливает свою нацию, нет ничего особенного. Обеспокоило немецких политиков другое. Под одобрительный гул турецкой диаспоры премьер заявил, что «ассимиляция – это преступление против человечности.» «Я понимаю очень хорошо, добавил он, что вы – против ассимиляции, от вас нельзя ожидать, что вы ассимилируетесь.» Упомянув необходимость для турок в Германии учить немецкий язык, Эрдоган вместе с тем настойчиво советовал ни в коем случае не забывать турецкий, выступил за организацию в ФРГ турецких школ и высших учебных заведений. Вот как прокомментировал это предложение министр внутренних дел Вольфганг Шойбле:
«Лучше всего, если дети растут двуязыкими. Дети очень рано могут освоить оба языка, но турецкий не может быть заменой немецкому, в таком случае у людей не будет шансов в немецкой системе образования и на немецком рынке труда. Мы, разумеется, можем обеспечить преподавание в школах турецкого языка, но главное, чтобы все дети, родившиеся в Германии, выучили немецкий.»
О преимуществах двуязыкого воспитания я мог бы рассказать и на собственном примере, и на примере моих детей. Но не буду узурпировать драгоценное время, тем более, что только недоумки – будь-то немецкие или из числа иммигрантов – выступают против второго языка, который детям дается практически даром. Куда более спорная тема – та самая ассимиляция, о которой как о «преступлении против человечности» говорил Эрдоган. В немецком политическом лексиконе ассимиляция – однозначно негативно окрашенное понятие. И ни один серьезный немецкий политик его не употребляет. Уполномоченная правительства ФРГ по делам иммигрантов Мариа Бёмер считает, что своим выступлением Эрдоган
«Реанимировал былые страхи. Я думаю, очень важно ясно дать понять, что речь не идет об ассимиляции – это дискуссия вчерашнего дня – речь идет об интеграции, и вот это надо донести и до турецкого населения. Интеграция – это равноправное соучастие в немецкой жизни, но и признание Германии, наших ценностей.»
В понимании немецких политиков, интеграция это приобщении иммигрантов к общественной, культурной, политической, да и бытовой жизни в Германии без забвения при этом их национально-культурной и языковой самобытности. Но удается это далеко не всегда, и порой иные национальные особенности, ну, скажем, родительский запрет для турецких школьниц ходить на уроки физкультуры, входят в непримиримое противоречие с общепринятыми правилами воспитания детей в Германии, «нашими ценностями». Как разрешить такое противоречие, я не знаю. Но, по всей видимости, немецким «интеграторам» порой не хватает то ли ума, то ли терпения, то ли элементарной чуткости, а потому разработанные немецкими чиновниками железобетонные интеграционные планы для иностранных иммигрантов и воспринимаются иными из них, как попытка принудительной ассимиляции. Эффект получается прямо противоположный, эффект отторжения. Вот высказывание – на безупречном, кстати, немецком языке – одной турецкой женщины, слушавшей в Кёльне Эрдогана:
«Наши корни в Турции. Мы турки. Мы хоть и живем здесь, стараемся выстроить нашу жизнь в Германии, ходим в школу, получаем образование. И тем не менее – наши чувства в Турции. Это наша родина. И приятно сознавать, что есть такой человек как Эрдоган, который нас поддерживает, который сопереживает, который говорит, что вы – наша часть.»
Надеюсь, что восторженный приём, оказанный немецкими турками турецкому премьер-министру заставит политиков ФРГ, как минимум, задуматься. От них зависит не все, но многое. Эксперт соицал-демократической партии Германии по вопросам интеграции, депутат бундестага Лале Акгюн:
«Восхищене Эрдоганом стало для нас своего рода зеркалом – отражением не удавшейся до сегодняшнего дня интеграции иммигрантов. Эрдоган получает всё то признание, которое, как я бы хотела, должно быть отдано немецким политикам и немецким органам государственной власти.»
При всей политкоректности немецких политиков и немецких органов государственной власти, многие иммигранты по-прежнему не чувствуют себя в Германии «как дома», они кожей ощущают либо подспудное отторжение общества, либо его притворное благорасположение. Ни то, ни другое не способствует успешной интеграции. А нужен то всего – здоровый прагматизм, быть может, немного национального эгоизма и, если хотите, индиффирентое отношение к мигрантам. Чтобы полицейский турецкого происхождения, чернокожий диктор новостей или узкоглазый начальник отдела кадров в немецком министерстве не воспринимался, как диковинка.
Почему я так подробно остановился сегодня именно на этой теме? Да очень просто. Вторая по численности иностранная диаспора в Германии – русскоговорящая, хотя она и многонациональная, а немцы-переселенцы из бывшего СССР иммигрантами в Германии не считаются. Сути дела это не меняет.
В Берлин приезжала Наталья Морарь -
«угроза национальной безопасности России, её обороноспособности, общественному порядку и здоровью населения.»
На прошлой неделе свой ежегодный отчет представлял в Берлине Комитет по защите журналистов. На этой – Репортеры без границ. Обе международные правозащитные организации обратили особое внимание на положение журналистов и проблему свободы печати в России с учетом предстоящих второго марта президентских выборов. «Комитет» приглашал в Берлин главного редактора «Новой газеты» Дмитрия Муратова, а гостем «Репортеров» стала Наталья Морарь. Вот как она сама представилась на прессконференции:
(аудиофайл)
16 декабря прошлого года Наталья Морарь возращалась в Москву из командировки в Израиль и в аэропорту Домодедово её задержали на погранконтроле.
(аудиофайл)
Это произошло:
(аудиофайл)
Поясню. Наталья Морарь – гражданка Молдавии, у которой с Россией безвизовый режим – работает в еженедельнике The New Times, преемнике «Нового времени». В России она находилась на совершенно законных основаниях, имела право на работу, снимала квартиру, платила налоги. Что же теперь?
(аудиофайл)
После прессконференции «Репортеры без границ» организовали публичную дискуссию, в которой приняли участие Наталья Морарь и два известных немецких журналиста, хорошо знающих ситуацию в России. Приведу только две цитаты из их выступлений без каких-либо комментариев. Клаус Беднарц – один из ведущих журналистов первого канала телевидения ФРГ. Долгие годы он работал собственным корреспондентом в Москве, часто и подолгу бывает в России и сейчас:
«Когда сегодня я смотрю общероссийские телевизионные каналы, в частности, «Первый» и «Россию», которые можно считать главными публицистическими средствами массовой информации, то часто испытываю де жа вю. Я же это уже видел! Когда первый канал открывает вечерний выпуск новостей кадрами российского президента Путина, кормящего на ферме теленка из бутылочки, когда в середине выпуска вновь появляется глава государства в гостях у заслуженного ученого, а под конец передачи он же еще и встречается с приближенной к Кремлю молодежью, то это для меня телевизионый культ личности на том же практически уровне, что и в брежневское время. Путина преподносят не иначе, как тридцать лет назад Брежнева. Единственное отличие: у Путина благодаря его физической подготовке больше площадок для презентации, чем было у позднего Брежнева.»
И еще одна цитата. Собственный корреспондент солидной «Франкфуртер Альгемайне цайтунг» в Москве Михаэль Людвиг:
«Не следует умалчивать существование тенденции усиления «инфотейнмента» – то есть развлекательной журналистики, которая совсем не обязательно навязывается сверху. Этой тенденции издатели следуют, чтобы зарабатывать деньги, повышать тиражи и рейтинги а с ними и доходы от рекламы. И публике это нравится. Движение в сторону от качественной журналистики в России налицо – причем, без подсказки со стороны государственной власти. Но власти это, разумеется, на руку. И когда Путин рассказывает зарубежным гостям, что в России выходят десятки тысяч изданий и держать их все под контрролем просто невозможно, то это правда. Да и нет необходимости их контролировать. Они политикой не занимаются. А государственная власть заинтересована в том, чтобы её оставили в покое.»