01.02.2001 Почему некоторые переселенцы хотят вернуться на родину?

Здравствуйте, дорогое друзья, у микрофона Виктор Вайц.
Сегодня мы поговорим с вами о ностальгии. Её испытывают многие бывшие граждане (так и хочется сказать - прошлого), нет - граждане России или других республик бывшего, прошлого СССР. Где родина таких людей? В Германии или - в прошлом? Эмигранты и переселенцы говорят, если хочешь избавиться от ностальгии - съезди на родину в гости. Кто-то возвращается назад, излечившись от ностальгии, у других наступает депрессия, жуткие головные боли. И небо кажется в Германии серым и тяжёлым. Хочется во что бы то ни стало назад, в прошлое. А стоит ли? И возможно ли вообще вернуться в прошлое? Об этом Екатерина Филиппова расспросила семью переселенцев из Гамбурга, которым предстоит принять нелёгкое решение: вернуться на родину или обживаться в Германии?

Супруги Евгений и Валентина приехали в Германию пять лет назад. Из сибирского города Бийска в Алтайском крае они вместе со своими сыновьями 22 и 7 лет перебрались в Гамбург. И живут теперь в многоэтажном доме на окраине города. Но в добротной трехкомнатной квартире уютно они себя не чувствуют. Свой дом они оставили в Сибири. Евгений рассказывает:

Раньше для меня вот это слово "родина" казалось громким словом, честное слово. А теперь, живя здесь, это надо просто прочувствовать, не все это чувствуют, я не знаю. Наверное, эта родина в этом и заключается, где ты родился и где ты вырос, и это из нас никаким железом не выкалить. Теперь вот, когда мы здесь живем, вроде все есть. И деньги есть, и работа есть, а чего-то не хватает. И огорода не хватает. Мы с женой, мы жили вообще в городе. А потом с этой перестройкой стало хуже в городе. Люди ринулись в села, стали дачи покупать. И мы тоже так сделали. В ее деревне, где она прожила всю жизнь, купили дом старенький и постепенно так, мы забросили эту городскую квартиру. У нас дети там жили, а мы в деревне. И мы так постепенно развели хозяйство там. Купили трактор, развели коров, свиней, курей, там все было. И лошадь была. И это как-то делалось все для души. Вот так пойдешь полоть и охота: а вот тут еще надо, а вот тут еще надо. Все для души делалось. Вот чтобы досточку прибил, и то радовался. Вот этого сейчас не хватает.

А вы займитесь садоводством.

Здесь законы другие. У них везде тихий час. Вот, нельзя стучать. А мне надо в это время постучать, у меня может больше времени не будет. Я должен сидеть и ждать, когда время подойдет для того, чтобы постучать. А там я, хотел до 12 часов ночи стучать, я стучал до 12. Никто мне слова не говорил.

Евгению и Валентине не хватает в Германии не только родного дома, друзей и знакомых. Они тоскуют и по сибирской природе.

Если на рыбалку, то я должен слиться с природой. А здесь мне не дают такой возможности. Куда бы я ни пошел, я не могу найти себе такого места, чтобы уединиться. Везде люди. И везде они такие бесцеремонные. Честное слово, люди, сами немцы, до такой степени любопытные. Подходит, без зазрения совести заглядывает мне в сумку - что у меня там лежит, на что я рыбачу?

Вы по-настоящему сердитесь?

Да. Ну, вот мы нашли себе такое место, очень хорошее - озеро за Любеком. Нравилось мне там рыбачить, но там заповедник, нельзя палатку ставить. Все, и вода такая чистая, и рыба есть большая, я ловил. И купаться можно детям, мелко у берега. Но надо туда пораньше приехать, там деревня рядом и местные стараются быстрее занять хорошие места. А я в ночь работаю. Я прихожу в субботу утром рано с работы, мне нужно поспать. Мы приезжаем туда. А мне надо тенек, потому что летом жарко. Надо, значит, палатку поставить. А у них нельзя в заповедниках ставить палатки. И вообще, нельзя ставить. С дном палатку нельзя ставить нигде, только на определенных местах, в кемпинге. И вот я поставил эту палатку, залез туда и уже начинал засыпать, и немец подходит и давай! Ну, видит, что русские. Спрашивает, почему вы палатку поставили, нельзя здесь ставить. Если вы не уберете, я вызову полицию. Ну, ладно, а у моей палатки есть еще, как сверху крыша накрывается, получается как двойная крыша. Но уже крыша-то без дна. Я говорю, хорошо, я тогда уберу эту палатку, а верх оставлю, получится как тень. Он: нет, это тоже нельзя. А я говорю: а вот это-то как раз и можно, дна-то нет уже теперь. Вы же зонтик ставите. - Нет, это не то. - Я уже не хотел дальше с ним спорить, убрал. Хотя и можешь ты объяснить, но приедет полицейский, ты будешь волноваться и вообще ничего не скажешь.

Хотя Евгений многим недоволен, ему нельзя отказать в способности трезво и объективно оценивать ситуации:

Я говорю, это вроде все и мелочи, а она жизнь-то и состоит из этих мелочей. И потом накапливается все это. Ты как аккумулятор, набираешь все это в себя, а потом куда-то надо это выплеснуть. Что там все же было... если я поеду на рыбалку с братом, приезжаешь на берег, если кто-то стоит, ты даже туда и не лезешь, потому что знаешь, если я проеду 10 или 100 метров дальше, там будет свободное место. Да, я лучше уеду, чтобы мне никто не мешал, если есть такая возможность. А здесь нет такой возможности. Здесь все, как в муравейнике, люди живут.

Евгений и Валентина стараются разобраться в ситуации, в которой оказались. Пытаются они разобраться и в самих себе.

Я лично себя как настраиваю. Я ей всегда пример привожу. Валя, ты себя на такую волну настроила: тебе плохо. Я говорю, мне тоже тяжело в Германии, да. Хорошая у меня работа, все, но ночная. Она вроде и не тяжелая. Но ночь она и есть ночь. Она из меня все соки выжимает, ночь. Работы никогда не боялся и работал, может, быть даже больше, чем здесь. Уже второй год я дома не сплю ночью. Но как поменять? Опять надо искать, новый коллектив, это все непросто же. Я себя всегда настраиваю. И вот я еду на машине и думаю: что тебе ещё надо? В России если б работал ты шофером, дороги плохие, машину тебе надо самому ремонтировать. Здесь я пришел, завел и поехал. У меня голова ни о чем не болит. Еду, дороги такие: разметки, указатели стоят везде, пожалуйста, езжай. Вот я себя настраиваю, вот так хорошо в Германии и рулю! А моя жена себя настраивает на плохую волну. Вот, мне здесь плохо. И с языком плохо у нее. Самая основная проблема в языке лежит. Надо правде в глаза смотреть. Дом-то мой - там! Почему мы хотим домой? Надо найти причину. Из-за берез, не только из-за них. Берез и в Германии много. Они все здесь зеленые стоят, эти березы. Такие шукшинские, знаете...

Жена Евгения, Валентина, безусловно, главная сторонница возвращения на родину.

Я даже не знаю, что говорить. Мы друг другу вопросы задаём, нормальные ли мы люди, что хотим назад? Домой, вот я про это я всегда. Не знаем, как нам быть, как нам поступить? Решаем всё.

Как вы это обсуждаете? Расскажите об этом.

Мы больше о доме вспоминаем, как мы дома делали, что бы мы делали... вот это утешает, успокаивает. Мы поговорим. Ой, за день мы, наверное, раз по пять начинаем про дом говорить. Как мы бы дома жили, что бы мы делали. Вот сегодня я посмотрела в окно в кухне, господи, какое же небо - темное, тяжелое опустилось над городом. Ну, никакой радости нету. Нету радости в душе. Каждый день так. А там солнце сияло по-другому. Вот так вот мы свою думку и думаем, как нам поступить. Но больше нас домой тянет, как магнитом притягивает туда.

А вы давно в последний раз были дома?

Нынче летом ездили, я попала в свою стихию. Я и дышала там, и, по-моему, я даже и не болела там. И головных болей не было, как здесь я чувствую вот это все. Стрессовое состояние на ком-то срываю, даже по мелочам. Как настроила сама себя, вот это все: домой! "И правильно ли он живет?", - как шукшинские эти рассказы все. Правильно ли мы живем и правильную ли мы дорогу выбрали? По-моему, нет. Нам надо домой. Я видела, как там трудно жить. Какие дороги там плохие. Мой муж даже мне начал: "И ты хочешь домой!" В эти дороги, где пыль, грязь вот эта. Я говорю: это всё мое родное. Это мое, выросла с этим. Мне не страшны эти дороги, пыль, грязь. Я говорю, я помоюсь и также буду жить, как и жила раньше. Он все равно под меня поет, наверное, он все равно подстраивается под меня, я так думаю. Чувствует, что мне плохо.

Евгений рассказывает о том, как мечта о возвращении в Россию стала казаться вполне реальной:

Мы, короче, были в отпуске. У нас была сильная тоска по дому. Решили съездить. Посмотрели, теперь уже другими глазами. Пожив здесь, мы привыкли к этому, что в Германии все красиво. Уже это резко, уже контраст такой резкий между Россией и Германией. Что раньше ты не видел, теперь это так сильно. Я по своему городу так походил, и все это видно. Какие подъезды зачуханные, можно сказать, страшно зайти. Железные двери, решетки кругом. Как тюрьмы стоят такие здания, серые. Едем мы мимо своего дома. Мы жили на центральной улице. Когда из Новосибирска из аэропорта ехали, проезжали мимо своего дома. Я все это на камеру снимал. И говорю, вот тут мы жили, а потом, когда камеру-то убрал, такой старый дом стал, неухоженный. И залило его дождями, и никто за ним не ухаживает. Не белится, не красится ничего, все такое серое. Но всё равно... Когда приехали мы туда в деревню, природа нас вот эта тянет, все это родное, едешь, вот как она говорит, у Шукшина, лег бы и поцеловал бы землю. Потому что мы там жили. Все родное наше. Так вот, съездили мы. И у вот жены, так она себя ... это все зависит от того, как вот ты себя настроишь. Приехали, а у меня прошла ностальгия. Я себя полечил. Посмотрел, что да, не все плохо живут, это все зависит и от человека. Если он старается, все равно, и работу находит, и деньги где заработать, и живут, и живут неплохо. Конечно, не сравнить с Германией, но, тем не менее, они одеваются лучше. Наш русский народ одевается намного красивее, чем немцы. Они последнее, наверное, отдадут, но оденутся. Шапка, так шапка, пальто, так пальто, так же... Так вот, я «полечил» себя, а у жены депрессия началась. Она два месяца, на какую бы тему разговор не заходил, она два месяца ревела и каждый день звонила в Россию. Почти что каждый день. Дочери звонит: я домой хочу и все.

26-летняя дочь Евгения и Валентины осталась в Бийске. Она не сдала экзамен по немецкому языку. Если бы не старший сын, который и слышать не хочет о возвращении, Евгений и Валентина, наверное, давно бы уже вернулись на родину.

Я так думаю, а что делать? Она тут долго так не протянет. Это все на нервах. Каждый день она плачет. Я говорю:"Ну, поехали домой. Давай!". Планы уже строим, она начинает уже: " А, может быть, подумаем, ехать или нет. Сын не хочет у нас ехать обратно. Вот у нас душа и разрывается, сердце разрывается на части. Но я хочу домой, меня не пугают трудности дома никакие, только домой хочу.

Это был репортаж Екатерины Филипповой. Пожалуй, самое трудное - принять правильное решение. Да такое, чтобы, если о чем-то жалеть, то с лёгкой грустью, а не болью. Пока у Евгения и Валентины больше боли и досады от того, что они не находят в себе силы принять это главное решение: остаться или вернуться. Конечно, березы везде березы, вот только их восприятие и ассоциации с ними у людей разные. Возможно, березы в Бийске действительно другие, потому что они связаны с детством, они вместе с тобой росли, и ты к ним привязан душой и телом. А германские березы просто зелёные и ухоженные... Одна моя знакомая как-то сказала мне: родина там, где тебя любят и где умеешь любить ты. Может быть, действительно, Валентина и Евгений не встретили (и встретят ли?) в Германии людей, которые дали бы им ощущение, что они желанны и любимы здесь так же, как на родине. Пусть это будут соседи, друзья, единомышленники. Таких, наверное, в Германии у них пока нет. Поэтому и стремятся они назад, туда, где их понимают с полуслова или без слов, вернее сказать - без переводчика. Это все равно, что узнавать жизнь через кухонное окно: и небо кажется серым, и солнца мало. Главное принять решение. Да такое, которое и вправду может изменить жизнь к лучшему. Этого я желаю всем, кто нас сейчас слушает. Всего вам самого доброго. Будьте счастливы, где бы вы ни жили.