04.02.2001 Что такое «региональное крими» и существует ли оно вообще...
У микрофона – как всегда в этот час - Анастасия Рахманова.
Здравствуйте, друзья!
Кто придумал детективный роман, немцы или американцы? Оставим литературоведам этот щекотливый вопрос, пусть они выясняют, следует ли считать первым образцом криминалистическо-литературного жанра «Преступление из-за потерянной чести» Фридриха фон Шиллера (год написания 1786) и «Девица Скюдери» Эрнста Теодора Амадея Хоффмана, или прародитель жанра всё же Эдгар Алан По, чей рассказ «Убийство на улице Морг» был опубликован в Филадельфии в 1841-ом году и вызвал целый обвал рассказов о преступлениях и преступниках.
Во всяком случае, сейчас детективы являются самым любимым чтением европейцев. В среднем каждый второй житель Германии время от времени берёт в руки «крими», так называются детективы по-немецки, а каждый десятый читает их постоянно изо дня в день. Более пяти тысяч детективов можно обнаружить в компьютере любого книжного магазина: от классических шедевров жанра – романов Агаты Кристи или Доны Леон – до романов, выпущенных семейным тиражом в сто-двести экземпляров.
Детективные романы также делятся на жанры: так, существуют интеллектуальные «крими», любовные, исторические, политические, с научно-популярным уклоном и психологические – критики иногда пренебрежительно называют их «Достоевским для бедных».
В последнее время силу набирает и ещё один, весьма самобытный тип детективного романа – так называемый «Regionalkrimi», то есть детектив, который написан для жителей определённого региона и действие которого, соответственно, разыгрывается именно в этом регионе. Существует разновидность «берлинский триллер», мюнхенский и франкфуртский детектив. Но в них - по крайней мере, так мне объяснили кёльнские специалисты – город служит лишь декорацией, кулисой. Неискренние они, эти детективы, неправильные, пишутся чужаками для чужаков. А правильные – только наши, кёльнские. Но и тут существуют тонкие различия, пояснила продавщица кёльнского книжного магазина «Гонски» Антье Клеес:
- Существуют детективы кёльнские, а также те, действие которых разыгрывается в Эйфеле и в местности Бергишес ланд. Расстояние вроде бы небольшое, но разница между людьми огромная. Кёльн – это большой город, здесь люди более открытые миру, более столичные, но и более поверхностные во многом, одно слово – горожане. Эйфель – это к западу от Кёльна, в сторону Голландии и Бельгии - там уже много людей «ненемецкого» происхождения, и менталитет у них другой, среди них много чудаков, фантазёров, мастеров на все руки. А вот жители местности Бергишен – это от Кёльна на восток – они в большинстве своём упрямые и себе на уме.
«Фермер Герман Шмеделинг остановил свой трактор возле дома. Это было самое старое здание во всей округе, четыреста лет назад далёкие предки соорудили этот дом из массивных брёвен, скреплённых смесью из мелких камней, песка и глины... Шмеделинг вылез из трактора. Под его резиновыми сапогами захрустела тонкая корочка льда... «Разве это зима? – заворчал про себя Шмеделинг. – Одно безобразие...» Когда он был молод, снег выпадал в октябре и лежал до марта... Неужели это всё из-за этого, как его – ну, из-за того, что на макушке земли лёд тает? (Шмеделинг недавно смотрел передачу о глобальном потеплении климата) И из-за этой напасти на краю земли в Энгельберге, где он живёт уже 67 лет, теперь нет ни снега, ни настоящего мороза?
Шмеделинг досадливо плюнул в полу замерзшую лужу. И вдруг, как хлопок плети, в морозном воздухе раздался выстрел («Дробь», - автоматически подумал Шмеделинг), а за ним – ещё один («а это уже пуля», - отметил про себя фермер). Лишь постепенно до него начала доходить странность происходящего. Выстрелы? В лесу? Сейчас, когда охота на красную дичь, на оленя и на зайца давно закрыта? Хорошо, можно, конечно, охотиться на кабана, но не в это же время суток! Шмеделинг покачал головой. Что-то здесь было определённо не так...»
- Я с юности писал книги, и вообще-то хотел писать книги для детей. А детей можно увлечь чтением только в том случае, если книга действительно интересная. Затем я перенёс этот свой опыт и на «взрослые» книги: то, что писатель делает для читателей-детей, надо делать и для взрослых.
Клаус Девес начал сочинять детективные романы 8 лет назад. До этого бывший учитель писал детские книги и радиопьесы. Его последний роман, фрагменты которого уже прозвучали в этой передачи, называется «Mord am Gummersbach» - «Убийство на ручье Гуммерсбах». История разыгрывается в местности Бергишес ланд, в маленьких городах и деревнях, уже одни названия которых вызывают у спесивых горожан пренебрежительную ухмылку. В романе же они то и дело удостаиваются любовного перечисления: Регенсберг, Диренгхаузен, Энгельскирхен, Мариенхайде, Линдлар – и так далее. Ведь именно в этих уютных, но сонных местечках обитают и потенциальные читатели регионального детектива.
В канву романа увязаны драматические события прошлого и реалии настоящего: изгнание евреев и вторая мировая война, торговля оружием и чёрные деньги, уклонение от уплаты налогов и коррупция. Здесь есть и неонацисты, и нечистоплотные финансовые воротилы, и тесно повязанные с ними высокие чиновники. Примерно к середине романа становится ясно, что убийство стало местью за поруганную честь Верены Дикман – единственной внучки богатой и аристократической семьи. Но кто он - таинственный мститель? Развязка сюжетных линий происходит, как того и требует жанр, лишь в конце.
Клаус Девес:
- - Когда пишешь детектив, действие которого происходит где-то в мире, то единственное, что интересует читателя – это фабула, «стори». В случае регионального детектива большое значение имеют и другие аспекты: окружение, в котором происходит действие, люди, с которыми читатели романа живут бок о бок.
И не дай Бог -что то не соответствует действительности. Не тот темперамент у жителей Бергишес ланд, чтобы позволять водить себя за нос:
- - Однажды я получил письмо от мужчины, который 35 лет проработал библиотекарем – это, как правило, очень педантичные, дотошные люди, которые всегда всё проверяют и уточняют. Так вот, он написал мне: «Я прошёл весь путь, который вы описываете в вашей книге. Там, где вы пишете, что герой шёл пешком, я шёл пешком. Где он ехал на машине – я ехал на машине, где он пересаживался на велосипед – я делал то же самое. Всё, что вы пишете, соответствует действительности». Он не написал, что ему понравился роман, или герой романа, или что-то ещё. Нет он написал: «Всё соответствует действительности»...
Обеспечивая пресловутую точность и достоверность, Клаус Девес опирается на свои обширные познания – в течение тридцати лет он обошёл все тропы и дорожки этой местности, прочитал массу краеведческой литературы и состоит в обществе любителей истории родного края. Но эти знания требуют постоянной актуализации: так, однажды, по дороге домой, Клаус Девес обнаружил, что полицейская камера-хлопушка – так называемый «одноногий фотограф», стоящий незаметно на обочине дороги и реагирующий на превышение скорости – вдруг оказалась демонтированной. Девес развернулся и понёсся в издательство, чтобы срочно откорректировать свой уже находящийся в печати роман, где упоминалась исчезнувшая камера. «Иначе мне пришла бы целая кипа писем: Ваш роман не актуален!», - поясняет автор.
Однако фактическая достоверность – это лишь один аспект проблемы. Другой аспект – это эмоциональная убедительность. Людям очень важно, чтобы об их деревне, об их лесе, о местах, которые они знают и любят с детства, писали не только корректно, но и с любовью. Если они чувствуют искреннюю симпатию автора, то и сами отвечают ему той же монетой, становясь верными членами общины его поклонников.
То же касается и действующих лиц романа: читатели хотят видеть не «Пуаро местного разлива», а симпатичных и «своих» героев.
В романах Клауса Девеса следствие ведут уже знакомый нам инспектор Эльмар Фабрициус – «Окружная полиция Гуммерсбаха вас слушает!» - и его «Санчо Пансо», полицейский фотограф Виктор Шульте, которого никто иначе как «Док» просто не называет. В душе Док Шульте вовсе не полицейский, он поэт и мечтатель.
- «Мечта о тебе
В сердце моём
Горит,
Твой мир и покой
Ты мне отдай
Гористый край!
Умиротворённость его собственных строк передалась Доку Шульте. Адель Фрай пила чай медленными глотками, пристально глядя на него. «Когда-то она была красавицей, - подумал Док. – Интересно, что могло так ожесточить её сердце?» «Адель, - неуверенно начал он, - Адель, я должен задать вам ещё два вопроса...». Он тяжело вздохнул. «На самом деле я поэт, писатель, я в полиции только подрабатываю, фотографом... Нам, художникам, тяжело зарабатывать себе на хлеб, в этом смысле со времён Моцарта и Гайдна мало что изменилось...».
Адель продолжала пристально смотреть на Дока. Она не привыкла говорить с посторонними о своих проблемах. Но с этим молодым человеком она чувствовала себя иначе. Он внушал ей доверие...»
У Дока Шульте никогда нет денег. И читатель может себе – не без удовлетворения - сказать: ну ладно, у меня всё же есть чуть-чуть больше, чем у него. Этот момент идентификации с персонажем, он важен и для автора. Знаете, Док Шульте – это где-то и я сам, мне очень близки его проблемы – проблемы поэта, пишущего стихи, которые никто не хочет читать...
Популярность обязывает: упоминая в романе кого-то или что-то, Клаус Девес тщательно взвешивает возможные последствия. Поэтому прежде, чем интегрировать в детектив деревенского мясника или почтальона, он сперва убеждается в согласии упоминаемых. Однако иногда этого оказывается недостаточно:
- -В одном детективе я описал убийцу – разумеется, что он убийца выясняется лишь к концу романа. Словом, этого убийцу зовут Феликс Тиммерман – имя я, конечно, придумал. И вот в один прекрасный день – звонок в дверь. На пороге моего дома стоит пожилой человек и суёт мне под нос свой паспорт. Сначала я вообще не понял, в чём дело. «Меня зовут Феликс Тиммерман, - говорит он. – Но я не убийца. И никогда бы им не мог стать». Выяснилось, что он прочитал роман и обнаружил в себе очень много общего с описанным там тёзкой. Он долго думал и пришёл к выводу, что он в аналогичной ситуации всё же не мог бы совершить убийство. И приехал – кстати, издалека, - чтобы сказать мне: «Меня зовут Феликс Тиммерман. Но я не убийца».
Порою популярный региональный детектив может иметь и землеустроительное действие:
- - В одном романе я описал маленькую деревню, в которой я обратил внимание на запущенное деревенское кладбище. Через некоторое время мне позвонил деревенский голова и говорит: «Что же вы это сразу в роман написали? Вы что – не могли мне сперва позвонить?». Я начал оправдываться, что мне, де, как-то в голову не пришло... «Ладно, - говорит, - приезжайте на следующей неделе и посмотрите. Я отправил туда бригаду садовников, они приведут кладбище в порядок».
Или другой пример:
- - Как-то я отправил героя одного из моих детективов ночевать в гостиницу на голландском побережье, где очень часто отдыхают люди из Бергишес ланд. Я нашёл подходящий маленький пансион и спросил хозяина, не имеет ли он возражений. Нет, не имеет. Могу ли я осмотреть какую-нибудь из комнат? «Да, конечно, сейчас я отведу вас в лучшую комнату с видом на море...». «Подождите, - говорю я, - а нет ли у вас какой-нибудь комнаты, которую ваши гости не любят?». Есть, говорит, такая комната. Номер шестнадцать. С окнами на поле.
Именно эту комнату и взял герой Девеса. «На море я и так смотрю целый день, - говорит он. – Почему бы не посмотреть на землю, на которой мы все родились и живём?».
- - Год спустя я снова встретился с владельцем этого отеля и спросил его: «Ну как, сдаёте комнату?». «Безо всяких проблем, - ответил он мне. – Люди говорят: «Зачем мне смотреть на море? Я и так целый день на пляже. Лучше я посмотрю на поле, где золотится пшеница и цветут цветы...»
И каждый второй гость, расплачиваясь, добавляет: «Вот только бриллиантовой запонки в ящике стола я не нашёл». В романе Клауса Девеса именно эта запонка помогает раскрыть преступление.
По мнению Клауса Девеса, хороший региональный детектив может стать очень полезным пособием не только для туристов:
- - Я думаю, и для людей, которые приезжают в эту местность из других мест, важно узнать об особенностях местного характера. Например, в таком положении находится Габи, подруга Дока Шульте, которой тоже непросто даётся контакт с новым окружением. Но важно знать, что за оболочкой холодности и даже некоторой подозрительности скрываются и другие качества, и что нужно только иметь терпение, чтобы дать этим людям «оттаять»...
По мере погружения в регионально-детективную проблематику я как-то всё больше задумывалась: а существует ли он, региональный детектив? Как врач становится солидным в глазах пациента, если на нём белый китель, так и роман становится правдоподобным, будучи помещённым в региональные условия. Не является ли в таком случае каждый детектив по-своему региональным: происходит ли его действие в Нью-Йорке, Венеции или в Москве? Или ещё более глобально: тесное знакомство с описываемым материалом, эмоциональная связь с персонажами – это непреложное условие художественного качества любого литературного произведения.
В таком случае «региональными» можно назвать и «Мастера и Маргариту» Булгакова, и петербургские романы Достоевского, и новое сочинение Умберто Экко – роман «Баудолино»...
Поэтому мне кажется, что в случае с региональными «крими» дело не только в пресловутой «региональности». Писатель явно ориентируется на жителей конкретной местности, которые хотят увидеть себя в «настоящей литературе». Нельзя ли сказать, что это романы на заказ? Существует такая вещь как «video on demand»: платный телеканал крутит заказанный именно вами фильм для вас. Раз вы его заказали, то вы его гарантированно посмотрите. Может быть, региональные крими – это «books on demand»: книги, написанные по требованию какой-то небольшой социальной группы? Которая их обязательно прочитает.
Я, вдруг почувствовавшая себя проницательным инспектором Фабрициусом – знатоком местного колорита-, прощаюсь с вами .
Всего доброго – до следующего «Уик-энда»...