06.11.2001 «Где находится полюс изобразительного искусства»: ярмарка «Арт Колонь» в рейнской столице

Что может быть приятнее для журналиста, чем оказаться в центре событий, о которых ему предстоит рассказывать. И именно такие тепличные условия предоставляет нам, пишущим жителям Кёльна, холодный и мокрый месяц ноябрь, в первые дни которого в Кёльне проходит традиционная ярмарка современного искусства «Арт Колонь».

- Мы рассматриваем «Арт Колонь» как точку пересечения, как центр, вокруг которого происходит кристаллизация художественной жизни и художественного диалога. Отсюда и новый имидж ярмарки, и её основная мысль: Кёльн как арт-полюс мира...

Берндт Ауф-дер-Хайде, директор выставочного комплекса «Кёльн-Мессе», взял на себя непростую задачу объяснить собравшимся концепцию нового имиджа арт-ярмарки: ни пучок света, вырывавшийся из земли перед центральным павильоном комплекса, ни вдруг сделавшийся из традиционно алого чёрным, как галоша, каталог не привели в восторг большую часть избалованной кёльнской публики. Да и по части географической терминологии возникли сомнения: кажется, полюс – это вовсе не центр мира, а совсем даже наоборот – где-то очень далеко, где гуляют пингвины и вечный лёд?

Но, так или иначе, а на четыре осенних дня – со среды до воскресенья на прошлой неделе – Кёльн снова стал магнитом, притягивающим со всего мира тех, кто продаёт и покупает искусства: «корысти ради» или «увлечения для».

По значению с «Арт Колонь» в мире может сравниться только «Арт Базель»: на «Арт Базель» приезжают большей частью американские коллекционеры и галереи, на «Арт-Колонь» - европейцы. Первые больше склонны покупать «качество, проверенное временем», вторые (то есть, европейцы), как правило, больше готовы рисковать. Впрочем, в последние годы разница между двумя ярмарками начала становиться всё более незаметной, а потому обострилась и конкуренция, а вместе с ней – и вопрос о самоопределении ярмарки. Не последний человек, который влияет на этот процесс – кёльнский галерист Карстен Греве, председатель комитета, который решает, какие именно из галерей будут допущены к участию в выставке. В этом году чести удостоились 270 галерей, удовлетворено было примерно каждое третье заявление. Карстен Греве:

- Мы специально стараемся обеспечить на ярмарке равномерное присутствие различных художественных направлений – как прошлого, так и настоящего. Мы не хотим быть ярмаркой только нового и радикального, или только классического модерн, или только искусства шестидесятых годов. В принципе, мы хотим представлять искусство последних 50 лет. И делать это по возможности хорошо.

«Арт Колонь» уместно было бы сравнить с хорошим универмагом, чистым и светлыми, где каждый из множества продуктов имеется во всём многообразии вкусовых и ценовых вариаций.

Завет универсальности был выполнен с тщательностью, достойной праотца Ноя. Всякой твари имелось по паре и более: значительными работами были представлены классики немецкого экспрессионизма Кирхнер и Нольде, де Кирико и Эвард Мунк (кстати, его картина «Коленопреклонённая», ориентировочная стоимость три с половиной миллиона марок, стала, наряду с «Атмосферами» французского художника Ива Кляйна, одной из самых дорогих на всём вернисаже). В изобилии имелся Пикассо – в виде живописи, графики и расписных тарелок. Правда, некоторые из работ выдавали великого испанца не то как «короля халтурщиков», ни то как «любимца поддельщиков». Американский и европейский поп-арт был представлен как классиками – Энди Уорхолл, Том Вессельман, - так и многочисленными эпигонами.

Многие галереи в этом году подхватили наметившуюся ещё в прошлом году тенденцию: выставлять малоизвестных художников «второго ряда» не отдельными картинами, а целыми кабинетами – в стильно единообразных рамах и с сопутствующими брошюрами. Это как бы «психологически катапультирует» художника в плеяду признанных музейных классиков, что внушает доверие покупателю и выгодно отражается на рыночной стоимости картин.

Лучше всего для этой цели подходят умершие художники: так, дюссельдорфская галерея «Стрелов» выставила коллекцию работ недавно умершего абстракциониста Эмиля Шумахера, а галерея «Людорфф» - ретроспективу Фрица Винтера.

В очередной раз не подтвердились и слухи о смерти живописи: обильно и дорого продавались как современные классики немецкой живописи Ансельм Кифер и Зигмар Польке, так и их более молодые и весьма качественные коллеги – например, Майя Отт и Бернд Швартинг.

Абстрактная живопись и фигуратив мирно уживались на соседних стендах, являя собой как бы две стороны одной и той же медали. Галерист Карстен Греве констатирует:

- Существует магистральное направление развития искусства, представленное как в «абстрактном», так и в «нео-фигуративном» лагере: это поиск нового целостного образа человека. Это главная задача, которую ставит перед собой современное искусство.

Подходы к решению этой задачи могут быть разными, с точки зрения рыночной стратегии главное – хранить верность себе. Так, Урс Люти уже много лет продуцирует чёрно-белые фотопортреты «себя, безобразного», Криста Доль делает белые фарфоровые фигурки своих друзей и знакомых, а Петер Брандес комбинирует на холсте зелёные и оранжевые пятна.

Впрочем, в творчестве других художников доброжелательный наблюдатель может заметить и некоторую динамику: так, художница Патрисия Валлер все прошлые годы вязала крючком алые сердца и игрушечных мишек и складывала их в банки с глицерином.

Мастерство рукодельницы возросло, и теперь она вывязывает целых трёхмерные композиции – омар на блюде или окорок на столе.

Ингвильд Гётц, галеристка и коллекционер из Мюнхена, стала в этом году лауреатом присуждаемого союзом немецких галерей «приза Арт Колоня». Её комментарий:

- Существует много художников – правда, в Америке их ещё больше, чем в Европе, - для которых важнейшим элементом произведения является «гэк», или модность, или момент шока. Мне кажется, что люди что-то путают, ставя знак равенства между понятиями скандал (или «скандальчик») и «качественное искусство».

Кстати о скандалах: один из них произошёл с московской галереей «Реджина». Уже само по себе появление россиян на «Арт Колонь» явилось фактом примечательным – с 94 года ни одной российской галереи не было на крупнейшей интернациональной художественной ярмарке мира. И вот – «Реджина» с искусством, которое неожиданно оказалось для «Арт Колонь» чересчур «российским». Совет устроителей выставки, под влиянием возмущённых посетителей, уже на второй день попросил галеристов убрать фотографии Сергея Браткова, изображавшие – точно не могу сказать, увидеть не довелось – не то окровавленных пионеров, не то что-то в таком же духе. Галеристы подчинились требованиям, а на место «кровавых мальчиков» вывесили портрет Владимира Путина, выполненный в технике старой раскрашенной фотографии.

Для всей этой истории был характерен не столько радикальный героизм, сколько какое-то тотальное несоответствие духу времени и места: получилось, что «Реджина» приехала в 2001 год с репертуаром, рассчитанным год этак на 1992, когда вся ярмарка была уставлена плавающими в формалине разрубленными говяжьими тушами и прочими ужасами. Сейчас «шоковый период» прошёл. И уж совсем не в моде «сов-арт» – типа профиля Сталина, вытатуированного на свиной шкуре (ещё один объект «Реджины»).

Представитель галереи, Владимир Овчаренко, об отборе экспонировавшихся работ:

- Мы представляем как звёзд русского искусства – Олег Кулик, Сергей Братков, Лаврентий Бруни, - так и звёзд мирового искусства. Акцент – на новейшее русское искусство, потому что вести то же, что повторяет, допустим, какой-то немецкий... или каких-то зарубежных художников, наверное, не имеет смысла, потому что если это русская галерея – то от неё и ждут русского искусства, а не похожего на то или иное немецкое, или голландское, или американское.

Весьма выразительная серия фотопортретов Сергея Браткова была посвящена бойцам ОМОНа. Как сказал представитель галереи Владимир Овчаренко,

- Когда решали, выставлять ли эту серию или какую-то другую, мы исходили из того, что, конечно, по крайней мере, есть надежда, что после трагических событий в Нью-Йорке понимание того, что мы как страна делаем в Чечне – это не просто так, потому что мы хотим поубивать там мирных жителей несметное количество, а просто потому, что мы хотим реально порядок в стране навести... Мне кажется, что такое осознание приходит. И эти омоновцы для нас – это не то, что мы хотим здесь кого-то напугать, а то, что эти ребята – они тоже с вами тут, с немцами, и защищают, пусть по-своему, не только свою страну, но и общую какую-то историю.

«Чисто, реально и конкретно» смотрели бойцы ОМОНа с довольно беспощадных фотопортретов Сергея Браткова. Боюсь, что ни у одного из посетителей выставки они не вызвали желаний спрятаться за их могучие плечи. Я, конечно, не хочу проводить параллелей, но скорее братковские омоновцы вызвали ассоциацию с расположенной буквально в десяти метрах работой одной из стипендиаток ярмарки – берлинской фотохудожницы Беттины Флитнер (это, кстати, ещё одна традиция «Арт Колонь»: каждый год снабжать молодых художников небольшими стипендиями для реализации какого-то проекта, а затем предоставлять возможность выставиться. В этом году таких «детей ярмарки» было 25). Так вот, Беттина Флитнер сфотографировала полторы дюжины берлинских скинхэдов – право-радикалов. Сфотографировала в лицо, в полный рост, на фоне рушащихся новостроек – таких, какие они есть. Беттина поясняет:

- Я хотела понять, что они на самом деле думают. Обычно, если в газетах печатают фотографии правых радикалов, то они сделаны снизу, или мы видим их орущими, или только их кованые ботинки. Я же хотела сделать нейтральные снимки, и дать им возможность сказать, что они думают.

Снизу под каждой фотографией – аутентичный текст от лица фотографируемого, в котором тот объясняет, что означает для него быть правым радикалом. Объяснения такого типа: «Быть правым скин-хэдом – значит получать кайф от жизни. Пить, трахаться, лупить черномазых. И любить родину. Моя бабушка рассказывала мне, что раньше всё было лучше».

К большой радости галеристов, нестабильность мировой политической ситуации не отразилась на объёмах ярмарочных продаж. Первая картина ушла за четверть миллиона марок уже через минуту после открытия ярмарки, а вечером в воскресенье к павильону выстроилась целая очередь из автомобилей и такси: покупатели ехали забирать свои трофеи. Всего на вернисаже, который осмотрели 65 тысяч человек, было заключено более пяти тысяч сделок.

Так что же показал «Арт Колонь» этого года? Какие тенденции выкристаллизовались вокруг «арт-полюса мира»?

«Да никакие» - таков был ответ большинства галеристов. Это же ярмарка! Каждый покупает то, что ему нравится. Особенно здесь, в Кёльне.

Говорят, что особенность приезжающей в Кёльн публики состоит в том, что она покупает, руководствуясь не соображениями престижности, или моды, или указаниями экспертов по искусству - и даже не доводами меркантильного характера, а исключительно тем, что ей нравится. Красные точки – знак «продано» - красовались почти исключительно на вещах ярких, красочных, дружелюбно-декоративных, подходящих для гостиной, спальни или офиса. Две склонившихся друг к другу женских головы – реалистическое полотно Франка Бауэра, размером полтора на два с половиной метра – ушло в первый же день. Красивые женщины, качественная живопись. Аналогичная работа – только уже с тремя женщинами и одним мужчиной – осталась непроданной. «Напрасно он этого мужика здесь нарисовал», - сказал проследивший мой взгляд молодой галерист. «Он всё портит». Кажется, это была не шутка.

«Музей наших желаний»: знаменитый «Людвиг-музеум» предстал в новом блеске С ярмарки - в музей. После длившейся почти год перестройки в кёльне снова открылся знаменитый Музей Людвига. Открытие музея совпало с началом «Арт Колонь» - как вы понимаете, не случайно. Основывающийся на коллекциях меценатов Петера и Ирены Людвиг, Людвиг-музеум является, пожалуй, самым влиятельным собранием современного искусства в Европе, причём собранием не «мёртвым», а живым и продолжающим расти. Год назад в новое здание выехала коллекция старой живописи, и единовластным властителем музея остался Каспар Кёниг – новоиспечённый директор музея и один из самых влиятельных людей немецкого арт-мира.

С тем большим нетерпением ожидалась первая после модернизации выставка под интригующим названием «Музей наших желаний». Виктор Кирхмайер рассказывает:

Популярный философ Жан Бодрияр, рассуждая о человеческом желании как об организующем начале, писал, что все человеческие страсти получают абстрактное выражение в вещах, чтоб стать предметами покупки и потребления. При этом Бодрияр понимал потребление как целостную систему, в которой каждая вещь обретает смысл. Создавая «музей желаний», Каспар Кёниг попытался выступить в качестве «волшебника», исполняющего пожелания публики. Но что бы такое себе пожелать? Помните рекламу шоколадных яиц «с неожиданностью»: «что-нибудь, чем можно играть, что-нибудь вкусное и ещё сюрприз». Не обладая детской наивностью, понимаешь, как на самом деле трудно сформулировать желание...

Тридцать лет шедевры искусства 20 века, собранные Петером Людвигом, располагались под одной крышей с работами старых мастеров. Плоское трёхэтажное здание с волнообразной крышей, приятно контрастирующей с устремлёнными высь шпилями Кёльнского собора, было построено для обеих коллекций по проекту архитекторов Бусмана и Хаберера в середине восьмидесятых. Теперь весь комплекс оказался в распоряжении Каспара Кёнига и его коллег Ульриха Вильмеса и Эвелин Вайс, разработавших оригинальную стратегию пополнения собраний. Пилотным проектом для «Музея желаний», стала прошедшая около года назад выставка «Настоящие чудеса», собравшая сотни шедевров из частных собраний. Однако в отличие от «чудес», которые по завершении выставки пришлось вернуть владельцам, границы «желания» должны были удовлетворять непременному условию – в музей взяли только те работы, которые действительно можно приобрести:

- «Музей наших желаний» является открытым, незавершённым проектом. Мы не столь самонадеянны, чтобы предполагать, что все эти желания могут исполниться сразу. Владельцы передали нам выбранные нами объекты на хранение сроком на полтора года с правом выкупить их. Часть этих желаний нам уже удалось осуществить, благодаря спонсорам. Это вы можете определить по золотым табличкам с названиями экспонатов. У объектов, которые пока приобрести не удалось, таблички серебряные. Как вы видите, мы подошли к реализации проекта не без «крестьянской смекалки»...

«Желанные» работы 69 современных художников отлично вписались в расширенную за счёт хранившихся в запасниках работ коллекцию конструктивистов, сюрреалистов, экспрессионистов, неоавангарда и крупнейшего за пределами США собрания поп-арта. Многие индивидуальные позиции до сих пор вообще не были представлены в музее и органично дополнили программу, образовав новые художественно-исторические связи и точки соприкосновения. На этот раз в экспозицию были включены объекты и графика бельгийского концептуалиста Марселя Бродтхарса, коллажи изобретательного и ироничного акциониста Роберта Филью – одной из центральных фигур «флюксуса», «картины календарных дат» минималиста Он Кавары, живопись Эда Руши и Джона Уэсли.

Говорит заместитель директора музея Ульрих Вильмес:

- Мы не собираемся «заново изобретать музей». Задавая себе вопрос «В чём заключаются задачи современного музея?», мы исходили из классической трактовки: задача музея – это консервация и презентация объектов. «Музей наших желаний» - ни в коей мере не проект по «заполнению дыр» в нашей программе. Собранные работы представляют самоценную экспозицию.

Новая топография музейного пространства выходит за рамки презентации хронологической последовательности стилей и эпох. В музее появились два огромных зала для сменных проектов под названием «Эй-си/Ди-си», что в переводе с английского означает переменный и постоянный ток. Появилась и уютная видео-ложа.

Специальный раздел музея посвящён Пабло Пикассо. Вдова Петера Людвига Ирена передала в дар музею сотни рисунков, картин, графических листов и керамических объектов. Кёльнское собрание Пикассо, насчитывающее теперь 800 наименований, стало самым значительным в мире после Барселоны и Парижа.