10.05.2001 О чем спорят немцы Донецка?

Нет, не ладят немцы Донецка между собой. Есть в Донецке общество «Видергебурт» – «Возрождение», есть Центр встреч немцев, Ассоциация немцев-предпринимателей Донецка, лютеранская община. Существуют в донецком университете и курсы немецкого языка, двери которых открыты для всех, кто хотел бы усовершенствовать свои познания в родном или иностранном для него языке. Все это есть, но, как говорится, на лад их дело не пошло. Каждое в отдельности общество или организация проводит свои мероприятия, но какого-то сотрудничества между ними нет. Нет и координационного центра или совета, который помог бы немцам Донецка разобраться в нехитром сплетении структур и причинах конфронтации между ними. Не удалось и мне разобраться в причинах разногласий между разными структурами общественного движения немцев Донецка. На встречу со мной в офис Ассоциации немцев-предпринимателей Донецка пришло более двадцати активистов немецкого движения. Я поставил микрофон на стол, на котором был кофе и бутерброды, и с разрешения присутствующих нажал на кнопку «запись».

Уже потом, в Кельне, прослушивая эту запись, я все еще не мог понять, о чем спорят немцы Донецка, в чем их главные разногласия? Может быть, Вы, дорогие слушатели, поможете мне и активистам немецких организаций Донецка разобраться в причинах разногласий между ними. Но сначала предлагаю вам побывать на этой встрече.

- Меня зовут Зарецкая Мария Николаевна. Какие у нас проблемы? Нас практически от работы в Обществе отстраняют. Из Киева к нам никогда никто не приезжает из Общества, чтобы нас проинформировать. На каком уровне всё это там происходит? Почему Гроута смещают? Мы это слышим только от нашего председателя. Собрания у нас уже не проводятся, наверное, если я не ошибаюсь, года три. Все вопросы решаются кулуарно, без нас. Совсем недавно были выборы на съезд, на второй съезд немцев. Прошло собрание. Тоже кулуарно. Выдвинули кандидатов, проголосовали тоже кулуарно. Пригласили тех, кто будет голосовать за этих кандидатов. Мы никто не были проинформированы. Мы пришли и были поставлены перед фактом. Ага, собрание, голосование по выдвижению депутатов на второй съезд немцев. «А кто выдвигал?», - спрашиваю я председателя нашего городского общества. Кто выдвигал эти кандидатуры? Инициативная группа. А кто выдвигал инициативную группу? Ну, вот правление городское и областное. Но я вхожу в областное правление и я не занималась выдвижением этих кандидатур. Более того! Выдвинули людей на съезд, которые не имеют к немцам никакого отношения. Не то что они не немцы по национальности, они вообще не занимаются работой в немецком обществе. Всё настолько парадоксально, что есть одна кандидатура, которая состоит и в польском обществе, и в немецком обществе. И она едет на съезд, она будет решать наши проблемы. У нас существует Begegnungszentrum – Центр встреч. Опять-таки, вот Вы спросите, многие ли из здесь присутствующих посещают Begegnungszentrum? По-моему, никто. Центр встреч, который финансирует GTZ.

- Меня зовут Долгова Валентина. Всё дело в том, что когда он был открыт, мы не знаем. Вдруг появились слухи, что есть Begegnungszentrum. Когда, кто его создал – никто не знает. Как его создали? Дело в том, что я лично ходила туда один-два раза, занятия негде было провести и мы пришли туда. Нам говорят: «Почему Вы пришли? Здесь не немецкий центр, здесь украинский центр культуры. Мы вас сюда не пустим». И не пустили. Кстати, я хочу сказать, что сейчас «Видергебурт» как бы есть и как бы его и нет. Культурный центр он вроде бы как и есть и вроде бы его и нет. Кто туда ходит? Студенты. Скажем так, люди приближённые, родственники, может быть... А немцев там очень мало. Очень мало немцев! Мы ходим в общину. Лютеранская община, у нас там всё нормально, налажена работа, но мы никак не можем сойтись с «Видергебуртом».

Виктор Вайц:
Что Вас не устраивает? Что у Вас нет такого контакта или Вы хотите и туда, и сюда ходить?

- Самое главное в том, что у нас здесь в Донецке делается всё для того, чтобы только не собрать людей немецкой национальности. Понимаете? Чтоб только их не допустить собраться вместе.

Виктор Вайц:
А что представляет из себя Ваша лютеранская община?

- Это церковь, в которую приходят люди всех национальностей: и немцы у нас есть, и греки, и евреи были, и русских много, и украинцев много. Но это церковь – в церковь может придти любой человек и мы его с радостью примем. А вот «Видергебурт»... Я считаю, что это всё-таки немецкая организация и там должны быть в основном немцы. Там, естественно, есть родственники. Как это: я приду, допустим, а мой муж не придёт? Он, к примеру, русский, украинец или какой-то другой национальности. Вот греки. Какая у нас сильная греческая община! А еврейская община какая сильная! А у нас получается, что немцы где-то там далеко, а здесь люди есть, но только не немцы. А название немецкое.

- Мы заплатили взносы, нам дали карточку члена общества... И всё. На этом наша работа закончилась.

Виктор Вайц:
А сколько немцев живёт в Донецке?

- По данным нашего председателя, 1800. В области около 12 тысяч. Но я хотела бы остановиться на работе нашей церкви. Может быть, это благодаря пасторам, которые активизируют свою работу. Это, к примеру, Манфред Шмидт. А последнее время у нас был Зандер. Он очень хорошо наладил работу нашей общины. Я не хочу критиковать Вингиса. По-моему, его и так достаточно критикуют. Мне кажется, мы не на этом должны заострить внимание. Наши пути с ними уже не пересекаются, поскольку раз они не хотят, то мы тоже не особо стараемся уделять этому внимание, а стараемся работать сами... Мы должны наметить какие-то пути. Может быть, даже создать какую-то другую организацию и выбрать другого координатора. Все свои силы направить именно на лучшее, а не на эти конфронтации. Если мы встанем на путь конфронтации, то у нас ничего не будет получаться. Наши пасторы тоже пытались наладить контакты с «Видергебуртом», но у них не получилось. И мы оставили эти попытки.

- В общину ходит уже больше русских, чем немцев.

- Это неплохо. Это как раз очень неправильный подход, что говорят: «Больше русских ходит». Потому что немцы уезжают. Они недостаточно заинтересованы в этой жизни, чтобы жизнь немцев здесь активизировалась. И они все покидают эту общину, уезжают. Поэтому хорошо, что ходят русские, украинцы.

- У нас были выставки художников. А сейчас это всё делается на уровне городской администрации. Задействованы отдел культуры областной, городской, филармония, театры. Все поют, все танцуют, кроме немцев. Налогоплательщики выделяют такие деньги, рассчитывают на то, что мы здесь изучим немецкий язык, что мы здесь приобщимся к нашей культуре, от которой наше руководство нас отстранило. Я, например, свой язык, на котором я в детстве прекрасно говорила, говорила только на немецком, я его забыла, потому что такая была обстановка. И вместо того, чтобы сейчас содействовать этому, помогать этому, мы оказываемся опять не у дел.

Виктор Вайц:
Те, кто здесь присутствуют, связывают своё будущее с Германией или с Украиной?

- Кто как.
- Всё равно люди здесь остаются. Но они же разрознены. Знаем, что мы немцы, а где мы встретимся, чтобы поговорить? Нам негде встретиться.

Виктор Вайц:
А Вы знаете, что в Германии будет то же самое? То есть Вас там никто не будет организовывать, никто не будет куда-то приглашать?

- Но Вы знаете, там если Общество есть, то оно есть. И если я захочу, то я его найду. И я буду туда ходить. А я знаю, что вроде бы что-то есть, но придти туда не могу, потому что там нет того, что мне нужно. У нас здесь информации никакой нет. Знаете, сколько я искала это немецкое общество? Наверное, года четыре. И не знала, где оно находится. И только через четыре года мне сказали: «Ты как-то спрашивала про то-то и то-то. Вот там по Театральному, 7 (тогда это так было) стали привозить гуманитарную помощь с Германии. И вот тут-то и началась эта борьба за власть. Кто больше возьмёт? Делили власть. Кому больше, кому меньше. Всё это и началось.

- Самая главная проблема в том, что когда идёт финансирование, когда создали такой центр, как GTZ, но никто с германской стороны не контролирует, куда направляются эти деньги, как они распределяются. Действительно ли есть общество? Никто не приезжает, не разговаривает именно с людьми. Получается так: есть руководитель и чисто на этом уровне идёт общение, распределение этих денег. Вот в чём заключается, по моему мнению, основная проблема. Никто не разговаривает с немцами, с общинами. Никто не интересуется тем, сколько только в Донецкой области есть немецких организаций. И национальные центры, которые как-то действуют. Но всё это на уровне руководителя: поговорили и всё. А никто не проверяет, куда направляются эти деньги. Действительно ли оказывается немцам помощь? Действительно ли это их собирает и объединяет? Решает их проблемы, хотя бы чисто информационные? Вот люди хотят уехать, знают ли они законы? Вот эти проблемы не решаются. И это идёт именно оттуда. Потому что дала Германия деньги, а куда они пошли? Этим больше никто не интересуется. Если бы этот контроль был, а мы считаем, что немцы деньги просто так не должны отдавать: на танцульки, там, на филармонию и так далее. Надо делать всё более конкретно: вот мы Вам дали деньги, куда Вы их дели, на что потратили? Поговорить именно с обществами, собрать людей, по Украине поездить... Вот в чём должно заключаться общение Германии и украинских немцев. И все эти проблемы бы отпали, а мы действительно бы разговаривали и руководители бы так себя не вели. Я считаю, что в этом на сегодня заключается основная проблема.

- К нам приходят много людей, по разным причинам. С просьбой предоставить какую-то информацию, помочь в оформлении документов. Естественно, что при этом они рассказывают свои истории. И одна история мне очень запала в душу. И я написал по этому поводу стихотворение, которое хочу прочитать. У этой женщины во время этапирования умер ребёнок в вагоне. И она его похоронила на полустанке. Сейчас она живёт в Германии, но душа у этой бабушки, как говорится, неспокойна.

Причины некоторых разногласий в разговоре были названы. Повторим их. Нет координации между разными общественными организациями, нет четкого и гласного контроля за использованием средств, поступающих из Германии. Нет, на мой взгляд, стремления людей понять друг друга. А пока активисты-общественники спорят, предприниматели пытаются делать дело – искать контакты, заключать контракты, размышлять над будущими проектами. А в свободное время пишут стихи. У руководителя ассоциации немцев-предпринимателей Донецка Алексея Родионова много написанных, но еще не опубликованных стихотворений. Одно из них он прочитал перед собравшимися.

Тайга, полустанок, морозы,
Где солнце не хочет вставать,
Под крик часовых и гудок паровоза
Хоронит ребёночка мать.
Руками сугроб разрывая,
Готовит сыночку постель
И вместо перины ему расстилает
В могилку пушистую ель.
Вчера ещё плакал он:
«Мама, мне страшно, хочу я домой».
И бился в горячке средь хлама
В теплушке – тюрьме ледяной.
А как она Бога просила
Сыночка у смерти отнять:
«Возьми мою жизнь,
Если я согрешила,
Его пожалей и яви благодать».
Невинную юную деву
Никто не услышал с небес,
Земля не взорвалась от гнева,
И мальчик её не воскрес.
От холмика свежего гнали
Прикладами юную мать,
Фашисткой притом называли,
Грозясь и её расстрелять.
На нары менялись теплушки,
Менялся конвой на конвой.
Старухой беззлобно подружки
Прозвали её меж собой.
Домой её сны уносили,
Ей снился рождественский бал.
А утром не вальсы кружили,
А голод и лесоповал.
Всю жизнь прожила, как подранок,
Не мил ей берлинский гранит.
Ей снится глухой полустанок
И холмик, где сын её спит.