11.12.2001 Темподром: история одной берлинской легенды / «Пелевин немецкого кино»
Скажите, чтобы сделали бы вы, если бы, будучи человеком с весьма скромны достатком, в один прекрасный день получили, совершенно неожиданно, миллионное наследство? А ведь такие ситуации, слишком заезженные для киносценария и слишком невероятные – для жизни, порою всё же случаются. Например, однажды берлинская медсестра Ирена Мёссингер получила известие о смерти своего отца – крупного менеджера, последнее десятилетие жизни проведшего в Италии и заработавшего большие деньги. Впрочем, эти подробности сама Ирена узнала лишь позже - родители «непохорошему» расстались, когда ей было всего три года, и она почти ничего не слышала пару десятков лет. В начале 70-х Ирена перехала из Мюнхена в Западный Берлин – «потому что – цитата – там всю горело и бурлило». Она придерживалась левых взглядов и проживала на момент получения наследства в одном из берлинских «сквотов» (самовольно захваченных пустующих домов). Неожиданно свалившееся на её голову богатство никак не вписывалось в антибуржуазную картину мира, поэтому поступок Ирены Мёссингер был логичным, хоть и, прямо скажем, нетривиальным: на полученное наследство она купила шатёр цирка-шапито и установила его на пустыре, по привычке носившем название Потсдамская площадь, неподалеку от тогда еще существовавшей стены. Так в 1980 году появился Темподром: берлинская легенда, альтернативный театрально-концертный зал, место, в котором традиции кочевого цирка сочетались с самыми радикальными проявлениями культуры.
Кстати, это был первый случай со времен веймарской республики, когда учреждение культуры возникло на частные деньги. Не менее примечательно и то, что двадцать лет Темподром успешно просуществовал без заметной финансовой помощи со стороны государства, во многом благодаря своей нетипичной для Германии универсальности. На площадке, вмещавшей более 3000 зрителей, проходили рок-концерты и фестиваль «Звуки родины», на арене выступали то дрессировщики со слонами, то Далай-лама с призывами к миру и взаимопониманию, которые действительно царило в альтернативном «культур-цирке», как ещё именовали Темподром. В среднем за сезон Темподром собирал 200.000 зрителей. Во многом своей популярностью зал был обязан расположению - в самом центре Берлина. Но именно этот фактор популярности и оказался для зала роковым: когда пришло время строить резиденцию главы правительства – «Бундесканцлерамт», - то для него не смогли найти лучшего местa, чем то самое, на котором стоял «шатёр» Ирены Мёссингер – своего рода «мамаши Кураж» берлинской левой богемы.
Казалось, что дни Темподрома сочтены. Однако берлинцы не пожелали расставаться с полюбившимся «культур-цирком». За него вступились многочисленные гражданские инициативы; и вот всего за полтора года возле вокзала Анхальтер-банхоф (того самого, где Риббентроп в своё время встречал Молотова) появился новый шатёр – на этот раз из стекла и бетона. Торжественное открытие нового Темподрома состоялось в прошедшую субботу, на новоселье побывал наш берлинский корреспондент Юрий Векслер.
При подходе к зданию я увидел на площадке второго этажа артистов на ходулях, выглядевших, как будто странные белые длинноногие птицы. Уже за час до начала в фойе было почти невозможно двигаться, стоял даже не шум, а гул и, хотя выступавших тут же артистов благодаря микрофону было слышно, гости были заняты другим – стремительным обживанием нового места встречи, которое уже изменить нельзя.
При этом практически все что-то пили или курили. Многие продолжили это и в зале – наверное, в честь открытия никакие запреты не действовали.
Новый Темподром лишь по форме напоминает прежнюю палатку: это капитальное здание с двумя залами на 3750 и на 500 человек, оборудованными по последнему слову техники. Как-никак, а обошлось строительство в общей сложности почти в 60 миллионов марок. Подробности торжественной церемонии открытия до последнего момента сохранялись в тайне. Было известно только, что в ней снова, как и при закладке здания, примут участие любимые Иреной Мёссингер слоны.
Именно слоны слегка подвели организаторов, сделав на арене гораздо больше, чем от них требовалось, а именно, сделав по-большому прямо на глазах у изумлённой публики, включая высоких гостей – которые, надо отдать им должно, отеслись к этому с присущим берлинцам юмором. И вообще собравшимся, которых было почти 4000 человек, было весело и радостно. Эти чувства выразил правящий бургомистр города Клаус Воверайт, напомнивший и о недавних трудностях с финансированием строительства – разрешённых при помощи города Берлина.
Необычайно удачным был номер, исполненый самой хозяйкой бала Иреной Мёссингер. Она – моложавая женщина в длинном белом платье, - неожиданно для публики вдруг воспарила, воспарила в буквальном смысле как настоящая воздушная гимнастка над ареной, а затем, подлетая персонально к каждому из запланированных ораторов, сопровождала их на сцену. В этих полетах Ирины Мёсингер, полетах не во сне, а наяву, было нечто символическое, что не преминул отметить Клаус Воверайт:
«Я думаю, что всю историю Темподрома можно было бы назвать «полет Ирены Мёсингер ввысь»
После речей начался концерт, в котором доминировали восточные интонации: звучало буддийское пение, а звезда немецкой поп-музыки Нина Хаген, в частности, солировала в индийском ансамбле, исполнявшем молитву, обращенную к богу слонов, с просьбой быть в дальнейшем более милостивым.
Большой успех выпал на долю оригинального номера с водой, который исполнила артистка из России Гюльнара. Глядя на красивую, стройную девушку в белом трико, резвившуюся в огромной прозрачной чаше, можно было поверить, что русалки действительно существуют.
Последним на сцену вышел цыганский духовой оркестр из Румынии «Фанфаре Чиокарлия». Это 12 уникальных музыкантов, играющих по слуху произведения, передаваемые из поколения в поколение. Лучший выбор для финала такого вечера трудно себе представить, потому что «Фанфаре» могут завести кого угодно. И все пустились в пляс: и хозяйка Ирена Мёссингер, и правящий бургомистр Берлина Клаус Воверайт, и все прочие – более и менее знаменитые – друзья Темподрома.
Итак, вместо альтернативного культур-цирка, где артисты жили прямо вокруг, в передвижных фургончиках, - супер-современное здание, вместо бухгалтерской тетрадки, в которой хозяйкасобственноручно записывала расход и приход – современное коммерческое предприятие, в котором самой Ирене Мёссингер отводится скорее символически-представительская функция. Не кажется ли ей, что таким образом из Темподрома была выхолощена душа?
И.М:
«Да нет, не думаю. Конечно, многие – и нам постоянно приходилось с этим сталкиваться, - панически боятся любых преобразований. Но ведь в глубине души мы знаем, что вся наша жизнь – это постоянное преобразование... Ничего не поделаешь: время палаток ушло в прошлое, мы повзрослели, на смену старому пришло что-то новое. И теперь пусть люди решают, примут ли они это новое или нет...»
Видимо, эта буддистская установка объясняет и «индийский дух», царивший во время церемонии открытия?
И.М:
«Да, мне кажется, что учение буддизм, который сам себя не осознаёт в качестве религии, как никогда важно в наше время, когда религии используются для того, чтобы вести войны. Буддизм учит, что против насилия нельзя бороться насилием. А в случае Темподрома мне очень важно было буддистское благословение – потому что речь-то шла немного и о переселении душ, о мистическом акте. В исполнении Нины Хаген прозвучала молитва к богу Ганеше на языке, которому много тысяч лет - на санс-крите...
У меня и в старом Темподроме был Далай-Лама, и я была очень, очень этому рада...»
И всё-таки, госпожа Мёссингер: что означает лично для вас это переселение? Считаете ли вы, что Новый Темподром – это достойный венец дела вашей жизни?
И.М:
«Да. Безусловно. Для меня это и символический акт окончательного примирения с моим отцом. Он ведь был как раз в моём возрасте, когда умер: 53 года. И, как я сейчас знаю, он был очень достойным человеком: он был в сопротивлении во время войны... Я думаю, он доволен тем, как я использовала его деньги...»
«Пелевин немецкого кино»
Портрет режиссёра Тома Тиквера
Ровно восемь недель осталось до центрального события немецкого кино-года: 6 февраля в Берлине стартует фестиваль Берлинале. Оставшееся до фестиваля время мы решили посвятить небольшой серии «кто есть кто в новом немецком кино». Мы расскажем о нескольких ведущих режиссёрах и актёрах, определяющих лицо молодого национального кинематографа – в том числе и о Морице Бляйбтрое и Франке Потенете, о которых вы особенно часто спрашиваете в ваших письмах.
Нашу серию откроет небольшой портрет флагмана «новой волны» немецкого кино: Тома Тиквера, известного российской публике по фильмам «Беги, Лола, беги» и «Воин и императрица».
Именно новый фильм Тиквера «Heaven» - «Небеса» - откроет и предстоящий Берлинский кинофестиваль.
После пришедшейся на 70-е годы «эры великих», когда лицо немецкого кино определяли Фасбиндер, Херцог и Вендерс, в германском кинематографе наступила эпоха застоя. Национальное кино не пользовалось особым интересом внутри страны, а для зарубежной публики его и вообще не существовало. И как Пелевин вернул массового читателя современной русской литературе, так и Том Тиквер своими фильмами вернул зрительский интерес к немецкому кино.
Тиквер родился в 65-м году в городе Вупперталь в Рурской области. Он из тех режиссеров, которые вышли из киноманов (вспомним Тарантино, работавшего в видеопрокате). В возрасте 14 лет Тиквер начал подрабатывать в кинотеатре, где сумел раздобыть ключи от залов и смотрел по ночам свои любимые фильмы: «Бегущий по лезвию бритвы» (Blade Runner) Ридлей Скотта, «Джульетта и духи» Федерико Феллини, фильмы Бунюэля и Кассаветеса. Школу окончил еле-еле. По собственному признанию Тома, «кино стало для него главным и единственным способом социализации и источником познаний в различных областях». Так, свои контрольные работы по истории Тиквер писал, опираясь на кинофильм «Бен Гур».
После окончания школы в 1979 году он проходит альтернативную службу во Франкфурте и переезжает в Берлин, где на протяжении почти десяти лет работает в кинотеатре "Мовименто", где в 88-м году становится составителем программ для показа.
Именно вокруг «Мовименто» начало группироваться то сообщество людей, которое впоследствие станет основой кинопроизводственной фирмы «X-filme creative pool». У «икс-фильмовцев» (а здесь, наряду с Тиквером, стоит назвать такие имена как Дани Леви («Тихая ночь») и Вольфганг Бекер («Жизнь – это стройка»)), быть может, не было столь отчётливо выраженной эстетической позиции, как у знаменитой «Догмы». Их объединяло желание снимать кино: снимать так, как они того хотят, и при этом нравиться широкой публике. На более официальном языке это называется «преодолеть пропасть между кино авторским и кино продюсерским».
Режиссерский дебют Тома Тиквера состоялся в 90-м году с короткометражкой «Because». Его первый широкометражный фильм - «Смертельная Мария» («Die tödliche Maria») - вышел три года спустя и собрал массу призов, в том числе и гран-при «Кинотавра». Однако прокатного успеха картине не имела. В 97-м появился второй фильм – «его фильм «Человек в зимней спячке» («Winterschläfer»), вызвавший восторг у критиков, но не имевший никакого коммерческого успеха.
Третий и на сегодняшний день самый знаменитый фильм Тиквера- «Беги, Лола, беги», вышел в 98-м году и произвёл эффект разовравшей бомбы. Как писала критика, это был «тот самый фильм, которого немецкое кино ждало уже двадцать лет». Эстетика видеоклипа и компьютерный интерфейс обеспечивали постоянное напряжение, звучащая на заднем фоне техно-музыка как будто повторяла пульс бегущего человека.
Саундтрек написали Тиквер вместе с Томасом Д (из группы Die Fantastischen Vier) - Том вообще всегда участвует в написании музыки к своим фильмам, потому что «плохая музыка, - по его мнению, - может испортить весь фильм».
Сюжет «Лолы» довольно прост: по глупой случайности юноша Манни (актер Моритц Бляйбтрой) забывает в метро сумку со ста тысячами наркодиллеровских марок. Ему дают 20 минут, чтобы вернуть деньги. "Мяч круглый, игра длится 90 минут, все остальное - чистая теория. Начали!"
В истерике Манни, собираясь ограбить магазин, звонит своей подружке Лоле (роль Франки Потенте). И красноволосая Лола бежит спасать свою любовь. 20 минут - это очень мало, и она погибает. Но это не конец. История переносится в начало... снова раздается телефонный звонок и ей снова приходится бежать. Во второй раз погибает Манни. Но у героини, как в компьютерной игре или как в сказке, есть три попытки. И в третьем забеге оба остаются в живых и получают приз в 100 тысяч марок.
Говорят, чтобы прибавить актерам неподдельной тревоги, во время съемок в сумке лежали настоящие 100 тысяч – гонорар Франки и Моритца за фильм.
А вот, что говорит о фильме сам режиссер:
«Сперва у меня в голове сложился образ женщины с красными волосами, которая бежит, чтобы спасти жизнь своего возлюбленного.И я просто хотел снять фильм, соответствующий этому образу. Меня, как и, наверное, всех, в кино больше всего привлекает движение, скорость. Я хотел, чтобы Лола «хватала» зрителя и «тащила» его за собой, хотел передать, этот чистый, бешеный восторг скорости, восторг новой жизни.»
Фильм окупил себя семь раз и стал первым крупным международным успехом немецкого кино за много лет. А красноволосая Франка Потенте превратилась в один из символов 90-х – говорят, после выхода фильма продажа красной краски для волос повысилась в Германии в три раза.
Кстати, со съемок этого фильма Франка и Том стали парой. Однако интервью совместно они давать не любят, считая необходимым разделять профессиональные и личные отношения.
В следующем фильме Тиквера «Воин и императрица» (2000 года) его подруга и муза вновь сыграла главную роль. Но этот фильм совсем не похож на предыдущий. Несмотря на несколько эффектных сцен (например, взрыв бензоколонки, гроза в горах и ограбление банка) фильм построен на чувствах и эмоциях. Сисси – наивную медсестру психиатрической лечебницы сбивает грузовик. Красавец Бодо, бывший солдат, спасает лежащую под грузовиком Сисси. Эффектная сцена. За ним по пятам идут люди, которых он пытался обворовать. Выздоровев, Сисси находит его и пытается спасти из дебрей больного сознания.
Этот фильм был снят в родном городе Тиквера Вуппертале, который он называет «немецким Сан-Франциско». В интервью «Берлинер Цайтунг» Тиквер сказал, что именно город, где он родился, рос и мечтал, лучше всего подходит для съемок фильма, где субъективное восприятие реальности переплетается с мечтательным сказочным описанием мира. Кроме того, в Вуппертале Тиквер – царь и бог, так что он может без проблем перегородить для съёмок хоть весь город (в Берлине такой номер не проходит).
Тиквер, как и многие современные режиссеры, использует замедленную съемку. «Когда я сам попадаю в сложные ситуации, то время вокруг меня как будт замедляется», - объясняет режиссер.
Как правило, киноповествование концентрируется на фигурах главных героев. Тиквер же имеет обыкновение иногда удаляться от «столбовой дороги», сворачивать в закаулки. Он относится к второстепенным фигурам не как к «слугам сюжета», а как к потенциальным главным героям.
Порой критики упрекают Тиквера в цитатах или заимствовании приемов из других фильмов. Сам Тиквер с готовностью расписывается в плагиате, отнюдь не считая его грехом:
«Я думаю, люди, выросшие на кино, во многом черпают свое вдохновение тоже из кино. Я сохранил воспоминания о кино, как о своей собственной жизни и часто обращаюсь к знакомым кинообразами».
Сейчас Тиквер заканчивает работу над своим первым крупным англоязычным фильмом Heaven (в русском переводе: «Небеса» или «Рай»). Сценарий написан умершим в 1996 году польским режиссером Кшиштофом Кисловским (автором трилогии «Голубой», «Белый», «Красный») и его соавтором Кшиштофом Песевичем. Последний после смерти Кисловского и доверил сценарий Тому Тикверу. Режиссёр рассказывает:
«Прочитав первые три страницы этого сценария, я был буквально парализован. Я сразу понял, что этот сценарий - для меня.»
По описанию Тиквера, сюжет представляет собой смесь из лав-стори, гангстерского триллера и психологической драмы. Главные роли в картине сыграли Кейт Бланшет и Джованни Рибизи.
Женщина, потерявшая веру в правосудие после того, как полиция не смогла найти убийцу ее мужа, решает сама расследовать убийство и наказать виновных, однако губит невинных и попадает в тюрьму. Её освобождает молодой полицейский, потому что она – его судьба. И они бегут...
Это был портет режиссёра Тома Тиквера. Кстати, дорогие слушатели и не менее дорогие коллеги, именно Тиквера, а не Тыквера: Тиквер – это северонемецкая фамилия, а звука «ы» в немецком языке не существует вообще.