12.04.2001 Почему Ольга Яковлева должна вернуться в Россию?

В Германии полным ходом идет подготовка законопроекта об иммиграции в эту страну. В специально созданной комиссии, которую возглавляет Рита Зюсмут, буквально ломают голову над тем, как урегулировать этот процесс – сделать так, чтобы открыть ворота в Германию людям, в которых страна действительно нуждается и, наоборот, создать все препятствия для тех, кто попросту хочет сесть Германии «на шею», использовать ее как кормушку. А как быть с теми, кто прожил здесь не один десяток лет, работает, исправно платит налоги, но до сих пор находится под угрозой депортации? Вы скажете – такого быть не может? Не удивляйтесь, находящиеся в подобном положении люди в ФРГ и в самом деле есть. Одна из них – жительница Бонна Ольга Яковлева. О перипетиях ее судьбы вам и расскажет Наталия Королева:

Когда Ольга видит своего внука Никласа, она забывает про все проблемы. Этот толстощекий малыш – поистине гордость бабушки, которая, впрочем, в свои 53 года еще выглядит так, что вполне сошла бы за его маму.

Мои дети живут в Бонне – сын старший и дочка помладше. Недалеко от меня – 15 минут пешком. У дочки прекрасный мальчик Клинт Никлас, мой внук, которому сейчас два года и четыре месяца. И все свободное время, которое у меня бывает, мы пытаемся проводить вместе.

Бывший помощник режиссера ленинградского Малого драматического театра, а ныне жительница Бонна Ольга Яковлева, проводит с детьми и внуком каждую свободную минуту. Впрочем, с «легкой руки» боннского ведомства по делам иностранцев эти встречи могут уже в недалеком будущем прекратиться, возможно, даже навсегда.

У Ольги Яковлевой, внучки репрессированного в 1937-м году немецкого врача Георга Зайдлера, в Германии особый статус. А точнее, никакого статуса вообще. Во всех официальных бумагах о ней сказано: «Личность, уклоняющаяся от получения гражданства». И будь у немецких чиновников достаточно на то полномочий, ее первым же самолетом депортировали бы из ФРГ. Совершить роковой для Ольги шаг они не могут пока лишь по одной формальной причине: Ольга – практически человек без гражданства. То есть, она – гражданка СССР, страны, которой больше не существует.

О побеге в ФРГ Ольга мечтала еще девчонкой.

Сколько я себя помню, со школьной скамьи я мечтала уехать из Советского Союза – наверно, потому, что мы постоянно жили в каком-то страхе из-за того, что скрывали свое происхождение. Никогда нельзя было говорить об этом открыто. И о нашем происхождении никто не знал, поскольку документы мамины были переделаны после расстрела ее отца в 1937 году. И официально мы числились русской семьей. Бабушка меня всегда наставляла, чтобы я никогда не рассказывала подружкам, что она знает немецкий язык, немецкую культуру, что мы принадлежим к этой национальности. Она говорила, что это очень опасно и что мы можем от этого сильно пострадать. И всегда говорила мне: «Помни, и стены имеют уши». Я всегда вспоминаю ее рассказы о немецкой Риге, о ее жизни в молодости. Мы читали немецкие книги, «Лорелею» выучили тогда наизусть, она мне пересказывала Гёте и рассказывала, как она в детстве с ее братьями инсценировала это в домашнем театре. И тогда еще, в те годы, живя в Советском Союзе, я думала о том, что существовал какой-то другой мир, который был каким-то сказочным для меня.

А, забравшись в потайной уголок мрачного ленинградского двора вместе со своей лучшей подругой (та придерживалась таких же «диссидентских» взглядов), Ольга составляла «хитроумный» план пересечения границы. Намечалось надуть побольше шариков, привязать к ним плетеную корзину, взобраться в нее и взмыть в воздух – разумеется, когда ветер подует в сторону Запада. Ну, а потом, когда предстоит пойти на снижение, один за другим протыкать шарики гвоздем, воткнутым в основание заранее подготовленного для этих целей длинного деревянного шеста. Реализовать план, правда, не пришлось – то ли девчонки повзрослели и поняли его смехотворность, то ли просто засосали будни и не оставалось времени на обдумывание прочих деталей.

Понятно, что с прошествием времени Ольга вспоминала о детских грезах не иначе как с улыбкой, но мысль о побеге на так называемую «историческую родину» не покидала ее никогда. Не потому, что она была оголтелой авантюристкой. Просто многое из рассказов мамы и бабушки, переживших страшные годы репрессий и мучительные потери ни в чем не повинных родных, произвели на девочку сильное впечатление. Да и никогда не могла она, мыслящий человек, смириться со всем нам знакомым театром абсурда, пропитанной идеологией жизнью в стране «процветающего социализма».

Позднее, когда я стала взрослой, я поняла, что мое желание уехать отсюда никогда не сбудется, поскольку я не была членом партии, не занимала никаких высоких постов, и все мои попытки съездить даже туристом в какую-либо социалистическую страну не увенчались успехом. Когда наступила перестройка и к власти пришел Горбачев, то все произошло так неожиданно... Я случайно познакомилась с немецким туристом из ФРГ – в поезде, когда мы ехали с театром на гастроли на Дальний Восток. И вот с этого все началось. Мы переписывались. И потом я получила приглашение приехать в гости в Германию. И вот так я уехала просто на 20 дней в отпуск, с двумя чемоданами, и не вернулась. Это был, конечно, отчаянный шаг. Потому что в ту пору мне был уже 41 год, и никого из родственников у меня на Западе не было. Но это был результат всей моей жизни. И, в общем-то, я не сожалею, никогда не сожалела, ни в какое время – ни тогда, ни потом, ни сейчас, и в будущем не буду сожалеть. И независимо от того, с какими трудностями я столкнулась в Германии, все равно я считаю, что поступила правильно.

Из Ленинграда в Бонн Ольга приехала 1 сентября 1989 года. С двумя чемоданами, с двумя подростками-детьми и – с советским паспортом в кармане. Сразу же подала прошение о предоставлении ее семье статуса немцев-переселенцев. Началась тяжба, которая длилась долгие годы. Ольга сжалась в комок и напряженно ждала. И жила так, чтобы никому в этой стране не быть в тягость.

Когда я приехала в Германию, эта страна произвела на меня огромное впечатление. Это была огромная разница по сравнению с тем, что я видела в Советском Союзе. Разница не только в богатстве магазинов и красивых витрин. Для меня важно было то, что не было хамства, от которого я больше всего страдала в России. И второе – я всегда считала, что человек должен обладать какой-то свободой, он не должен сидеть за решеткой. Живя в Советском Союзе, я всегда чувствовала себя в какой-то огромной клетке. И всегда под каким-то надзором. И приехав в Германию, у меня было такое чувство, что вот я заново родилась, что я начинаю новую жизнь. У меня был невероятный подъем энергии. Я устремилась искать работу. Покупала газеты, писала так называемые «бевербунген» – когда ты описываешь себя как специалиста. Конечно, это было безумно трудно. Два года я писала и получала вежливые отказы. И вот однажды, два года спустя, мне позвонила секретарша из «Маленького театра в парке» – он так и называется – и сказала, что им нужен человек, чтобы я зашла предварительно поговорить с директором театра, есть ли у меня время. Конечно, у меня было время, я побежала! Директор сказал, что им срочно нужен звукотехник, потому что через две с половиной недели будет премьера мюзикла «Маленький магазинчик ужасов» – это известный американский мюзикл. Две с половиной недели я отработала. На репетициях – с утра до ночи. Премьера прошла великолепно, все получилось. И он взял меня на договор.

Казалось бы, все наладилось, вошло в колею. Но вот 24 января 1997 года суд вынес окончательное решение: прошение о предоставлении Ольге Яковлевой статуса немки-переселенки отклонить. Основание? В графе «национальная принадлежность» в паспорте Ольги стояло: «русская». Так что как немка она, в соответствии с формулировкой чиновников, «преследованиям по национальному признаку не подвергалась». В сухом протоколе нет ни слова о том, чем чревато было носить клеймо «немец» в Советском Союзе и чего стоило Ольге и ее родным пойти на крайний шаг и изменить пометку в графе.

Как бы то ни было, в качестве документа у Ольги сейчас «волчий билет» – иначе проштампованный сверху донизу листок бумаги под названием «Duldung» (допуск) не назовешь. А чиновники изо всех сил бьются теперь над тем, чтобы заставить Ольгу принять российское гражданство и после этого тут же выслать ее из страны. В ответе бургомистра Бонна Моники Фрёмбген на письменный запрос радиостанции «Немецкая волна» черным по белому написано:

«Констатирую, что госпожа Яковлева:

a) обязана подать прошение о предоставлении ей гражданства Российской Федерации;
b) обязана покинуть Федеративную Республику Германии;
c) не имеет оснований для получения гражданства Германии ввиду незаконного пребывания в этой стране;
d) не имеет права оформить свое пребывание в Германии как воссоединение семьи;
е) документом, удостоверяющим ее личность в Германии, остаётся Duldung – допуск».

От себя поясним: «Duldung» – самая низкая категория вида на жительство в Германии. Человек, который получает такой документ, не имеет в ФРГ практически никаких прав. И, независимо от того, сколько он прожил в стране, он не может претендовать ни на бессрочное пребывание здесь, ни тем более на немецкое гражданство. Так что никого из чиновников не останавливает то, что Ольга прожила в ФРГ уже почти двенадцать лет, что ее дети, которые обзавелись тут семьями, стали гражданами Германии. И то, как сложится ее жизнь в России - стране, с которой ее давно ничего не связывает, людей из ведомства по делам иностранцев абсолютно не заботит. Говорит сын Ольги – Виталий Паулин:

Куда бы мы ни ходили, в какие бы инстанции ни обращались, какие бы письма ни писали – или не приходили вообще ответы, или письма, сделав круг через разные инстанции, возвращались обратно. И у нее депрессия уже давно началась. Когда пришло последнее письмо, все это еще больше усилилось. Она плакала и говорила: я просто не могу, у меня сил никаких нет, я не хочу больше бороться. Я хочу спрятаться куда-нибудь в уголок и чтобы меня никто не трогал.

И Виталий решил использовать последнее средство – привлечь внимание прессы и общественности.

И мне пришла идея. Я сделал интернетовскую страницу, потому что Интернет сейчас – современный метод коммуникации, и так можно хотя бы людям рассказать об этом случае. И я взял три недели отпуска, сидел днем и ночью и работал над этой интернетовской страницей, где в первую очередь были собраны все документы по поводу этого случая за 11 лет. Потом был организован сбор подписей. Прямо на этой странице можно поставить подпись в ее защиту. Одна из главных целей этой страницы – обратиться к прессе, радио, телевидению. Я связался с журналистами, вышло несколько статей газетных. Люди писали по электронной почте письма с возмущениями. Какие-то люди написали бургомистру города Бонна письмо. Не знаю, куда это все заведет, поможет ли это как-то ей. Но, во всяком случае, ее это хотя бы морально поддерживает.

О том, что их с матерью все-таки разлучат, Виталий боится думать. И воспринимает это как страшную несправедливость.

Я вырос без отца. То есть, я был единственным мужчиной в семье. Сестра младше. И с мамой у нас очень близкие отношения. И, конечно, мне тяжело. Я не могу себе представить, что ее обратно в Россию отправят. Тем более что я – немецкий гражданин, и мы живем здесь уже 11 лет, работаем. И непонятно, что происходит, насколько бесчеловечен мир и бесчеловечны законы. То есть, это какая-то часть меня уйдет. Как будто одну половину от меня заберут. Для меня тоже жизнь потеряет смысл ...

Вот уже почти десять лет Ольга Яковлева работает в боннском «Малом театре в парке»: готовит реквизит для спектаклей и играет небольшие роли.

Интендант и главный режиссер Вальтер Ульрих называет ее не иначе как «наша Ольга» и театра без нее уже не представляет. А у актеров, которые знают ее уже много лет и оценивают как «в высшей степени честного и порядочного человека» и «профессионала высокого класса» (многим из них она дает уроки актерского мастерства), в голове не укладывается, почему над ней до сих пор висит дамоклов меч беспощадных постановлений и параграфов.

Прошение о предоставлении Ольге бессрочного вида на жительство в Германии, под которым стоят более 40 подписей известнейших немецких и австрийских артистов, тоже легло на стол директора ведомства по делам иностранцев. Но и это ничего не изменило. Так что Вальтеру Ульриху по-прежнему остается только каждые три месяца подписывать Ольге очередное разрешение на работу. «Оставьте же, наконец, человека в покое!», – в сердцах закричал он по телефону директору ведомства по делам иностранцев. «Мы только выполняем свой долг», - невозмутимо ответил тот.

Я поняла за эти годы, что независимо от усилий, которые я прилагаю по работе для того, чтобы никогда ни одной копейки не получать от государства дополнительной помощи, и несмотря на то, что, проработав в театре почти десять лет, никогда не была на больничном - это не имеет никакого значения. Важен параграф. И вот если я не подпадаю под какой-либо параграф, что в данном случае со мной происходит, то никакая моя репутация, никакие подписи актеров в мою защиту, никакие газетные статьи не могут ничего изменить. Каждые три месяца продлевают мою справочку, по которой я могу находиться в Германии – даже не то, что могу находиться, а по которой меня «терпят» в Германии. Так это называется, таков дословный перевод. И вот получается, что живешь - и перспектив нет никаких. Нет ничего впереди. И вот это состояние душевное больше всего убивает. Я искала здесь родину-мать, а получилось, что нашла злую мачеху в этой стране.

Когда Ольга приходит домой и открывает почтовый ящик, руки ее начинают дрожать: что на этот раз?.. «На этот раз» письмо из ведомства было более чем конкретным: до 31 марта подать прошение о предоставлении гражданства России. В противном случае с нее взыщут штраф в размере 3000 тысяч марок и лишат разрешения на работу. Сын Ольги, Виталий Паулин, пытается воспроизвести дальнейшее развитие событий.

Платить она, скорее всего, не будет. Значит, у нее с зарплаты снимут деньги или мебель вынесут через суд. Потом, соответственно, опять нужно будет штраф накладывать. Денег у нее уже не будет. В конце концов, я так понимаю, ее посадят в тюрьму. Просидит она там месяц. И нужно же что-то будет делать. Из страны ее выслать не могут, потому что она никакого гражданства не имеет. То есть, получается, что человека посадят в тюрьму пожизненно. Непонятно только, за что.

С Ольгой Яковлевой и её сыном Виталием Паулиным встречалась моя коллега Наталия Королева. Время нашей передачи подошло к концу. Мне, Виктору Вайцу, осталось только попрощаться с вами и пожелать всего самого доброго. Жду ваших писем и встречи в эфире в это же время ровно через неделю.