17 июня 1953: Эйфория свободы
13 июня 2003 г.
В течение последних двух десятилетий они знали только предписанные сверху, организованные тоталитарной властью демонстрации: двенадцать лет – нацистами, восемь последних лет – коммунистами. А теперь их охватила эйфория свободы. Тысячи строителей, рабочих, школьников собрались у Дома министерств на Лейпцигер-штрассе. Они требовали встречи с руководителями ГДР. Но к ним решился выйти лишь министр железнорудной промышленности Фритц Зельбман. Другие тем временем уже вели переговоры с советским военным командованием об эвакуации их и членов их семей в Советский Союз. 17 июня их всех во главе с Ульбрихтом укроют в Карлсхорсте – районе Восточного Берлина, где находилось командование советских оккупационных войск.
Ну, а шестнадцатого у Дома министерств Зельбман взобрался на неизвестно откуда взявшийся стол, поставленный в самой середине огромной толпы. "Коллеги!" – начинал министр и ответом на это был протестный шквал, свист, крики: "Какие мы тебе коллеги!?" – "Так я же тоже рабочий человек, как вы..." Эти слова демонстранты встретили хохотом. "Я хотел вам сообщить, что Совет министров принял решение отменить повышение норм выработки на десять процентов..." Министра уже никто не слушал. Отмена повышения уже никого не удовлетворяла. Рабочие скандировали: "Долой Ульбрихта! Долой СЕПГ! Свободные выборы!"
Восстание носило политический характер
Лейпцигский историк Тобиас Холитцер убеждён, что восстание носило прежде всего политический характер:
"Всего через несколько часов, а где–то буквально через несколько минут после начала забастовок их участники выдвинули чисто политические требования. Речь шла о свободных выборах, об объединении Германии, популярным был лозунг "Долой диктатуру СЕПГ!" То есть можно совершенно определённо сказать: хотя восточногерманское восстание 53–го года и началось (как начинаются, наверное, все восстания) из–за каких–то конкретных вещей, конкретной жизненной ситуации, локальных требований экономического характера, но его глубинные причины, его почва – это широкое недовольство людей режимом, политической системой ГДР".
На следующий день, 17–го июня, была объявлена всеобщая забастовка. Более трёх десятилетий Германия не знала ничего подобного. Восстание охватило всю страну. Демонстрации и митинги проходили в 270 городах и посёлках ГДР. В Биттерфельде, Гёрлитце и Мерзебурге рабочие штурмовали райотделы "штази" – министерства государственной безопасности. В Лейпциге, Магдебурге и Галле были разгромлены обкомы партии. В Бранденбурге, Гере и Йене из тюрем освободили политзаключённых. Более миллиона восточных немцев вышли 17–го июня на улицы – вдохнуть свободы.
В Восточном Берлине сотни тысяч людей собрались на Александр–платц, на Потсдамской площади и у Бранденбургских ворот. 22–летний водитель грузовика Хорст Валентин взобрался вместе с приятелем на самый верх Бранденбургских ворот, снял красный флаг и водрузил другой – с медведем, символом Берлина. В город со всех концов ГДР прибывают всё новые и новые демонстранты – в электричках, поездах, грузовиках...
Но идут и советские танки...
Примерно в полдень был объявлен приказ военного коменданта советского сектора Берлина о введении чрезвычайного положения. Запрещались все демонстрации, митинги и прочие "скопления людей числом более трёх". Вводился комендантский час. А все, кто не выполнит этого приказа, будут наказаны по законам военного времени.
В архиве "Дойче велле" – "Немецкой волны" – сохранилась уникальная запись прямого репортажа одного из корреспондентов западноберлинской радиостанции РИАС, который тот вёл 17–го июня 53–го года с Потсдамской площади:
"Сразу после того, как был объявлен приказ советского военного коменданта о введении чрезвычайного положения, советские танки начали занимать главные улицы Восточного Берлина и очищать от демонстрантов центр города. Раздались первые выстрелы..."
Шестьсот танков, двадцать тысяч советских солдат, пятнадцать тысяч восточногерманских полицейских разгоняли демонстрации только в одном только Восточном Берлине.
Что могли противопоставить им безоружные люди? Танки забрасывали камнями, пытались совать в гусеницы железные прутья... В ответ раздавались автоматные очереди...
Точное число жертв неизвестно
Точное число жертв, погибших во время подавления рабочего восстания в ГДР, неизвестно. По одним данным, их было около восьмидесяти, по другим – более двухсот. Многих гэдээровские власти хоронили тайком, чтобы скрыть истинное число погибших. Сотни раненых удалось переправить в Западный Берлин и, таким образом, спасти от репрессий. Но более двадцати тысяч человек были арестованы – "провокаторов, фашистских недобитков и агентов империализма", как говорилось официально. Радио ГДР передавало:
"Население, народная полиция и советские оккупационные власти в течение всего нескольких часов разгромили путч. Провокаторы, пробравшиеся из Западного Берлина, арестованы. Вышедшие на демонстрацию рабочие не имеют к событиям никакого отношения. Это – бандитская вылазка".
После воссоединения Германии, когда открылись архивы восточногерманской госбезопасности и партийные архивы, выяснилось, что сотрудники "штази" затратили неимоверные усилия, чтобы действительно доказать участие американских провокаторов и адэнауэровских агентов в организации восстания 17–го июня. И не сумели этого сделать. Один из документов госбезопасности гласит: "Западных контактов в ходе расследования не выявлено". Но не могли же партийные пропагандисты признать, что восстали свои, да ещё и рабочие, о которых они, коммунисты, так пекутся?!
Восстание было жестоко подавлено. Ульбрихт ликовал. В ГДР на долгие годы установилось могильное спокойствие.