18.12.2001 «Не пойман – не вор?» / Портретная галерея немецкого кино: сегодня с актрисой Катей Риман
Несколько миллионов или даже десятков миллионов единиц – цифры примерно такого порядка называются специалистами в отношении культурных ценностей и памятников искусства, незаконно сменивших своих владельцев в годы нацистской диктатуры и второй мировой войны. Многие из них до сих пор циркулируют по каналам мирового художественного рынка или же осели в музеях и частных коллекциях. Очень часто (более того, как правило) нынешние владельцы предметов искусства не знают об истинном происхождении вещей – поскольку сами приобрели их вполне законным путём. Однако помимо чисто юридической стороны вопроса существует и моральный аспект.
«Музеи в двойственном положении»: так можно перевести название конференции, прошедшей на прошлой неделе в Кёльне. В высшей степени представительное собрание – в нём приняли участие представители всех значительных музеев Германии и специалисты по перемещённым культурным ценностям из ряда западноевропейских стран, - прошло безо всякой шумихи в новом здании кёльнского художественного музея имени Вальрафа-Рихартца и стала форумом для подведения первых итогов.
В 1998 году Германия поставила свою подпись под так называемым Вашингтонским соглашением о материальных ценностях, перемещённых во времена Холокоста. Вслед за этим был принят документ, который носит название «Заявления Федерального Правительства, Федеральных Земель и коммунальных головных объединений о нахождении и возвращении изъятых из-за преследования при национал-социалистическом господстве культурных ценностей». В нём зафиксировано принципиальное намерение перепроверить все музейные и архивные собрания Германии на предмет наличия в них вещей, которые могли когда-то быть изъяты у еврейских сограждан или других жертв нацистской диктатуры, вещей, которые были похищены во время оккупации в восточно- и западноевропейских странах из частных и музейных коллекций.
Задача чрезвычайно сложная, и специалисты лишь нащупывают пути решения проблемы. Один из них - составить список всех хранящихся в общественных (и по возможности – в частных) собраниях предметов, о которых не на сто процентов известно, что они не могли незаконно сменить владельца в период с 1933 по 1945 год. Полученные результаты, то есть, весь дигитализированный архив, решено выставить для всеобщего обозрения в Интернет под адресом www.lostart.de. Этим сайтом – так же, как и координацией исследовательской работы в данном направлении - заведует организация под называнием Федеральная Координационная Служба по поиску и возвращению перемещённых культурных ценностей. Центр Службы находится в восточногерманском Магдебурге. Говорит его руководитель, историк Ульрих Хедер:
- Со стороны тех, кто сегодня является собственником предметов с «сомнительным» прошлым – пусть они попали к нему и без его ведома и соучастия, - существует моральная обязанность предпринять соответствующие меры. В первую очередь это имеет отношения к общественным и государственным организациям – музеям, библиотекам, архивам. Но, конечно, наши двери открыты и для частных лиц, в семьях которых хранятся, как правило, унаследованные вещи, попавшие в семьи в конце тридцатых – начале сороковых годов или позже, и относительно происхождения которых у владельцев имеются сомнения...
Основу архива Координационной службы, созданной в январе 2000 года, составили данные о предметах из личных коллекций нацистских бонз – начиная с Гитлера и Геринга. Среди нацистских вожаков всех рангов существовала своего рода мода собирать художественные коллекции. В том числе, в частных собраниях «фюреров» разного калибра оседали вещи, лицемерно объявленные официально пропагандой «не имеющими художественной ценности» или отнесенные к категории «entartete Kunst» - «выродившегося искусства». Таким образом, возникли бесценные коллекции французских и немецких экспрессионистов, русского авангарда двадцатых годов, собрания икон и агитационного фарфора. Несколько тысяч единиц хранения из нацистских коллекций до сих пор не нашли прежних владельцев. Некоторые из них хранятся в архивах министерства иностранных дел (именно в его ведении находится репатриация культурных ценностей). Наиболее ценные предметы переданы на хранение в немецкие музеи. За прошедшие почти шесть десятилетий многие из хозяев объявились. Им, разумеется, было возвращено их имущество. Но – и это мнение неоднократно прозвучало из уст историков во время кёльнской конференции, - сегодня Германия находится на том этапе осмысления своей истории и своей роли в Европе, что такого «пассивного поиска» уже недостаточно. Назрела моральная необходимость перейти к активным действиям по принципу – пусть это и прозвучит банально – «никто не забыт и ничто не забыто». Звучали и более жёсткие формулировки: «Мы не хотим прятать голову в песок и действовать по принципу «не пойман – не вор».
Тем более что время летит, и, как и в случае с компенсациями для «цвангсарбайтеров», беспощадно работает пресловутый «биологический фактор». Ещё немного – и возвращать будет действительно некому. Ульрих Хедер о первых результатах:
- До сих пор возможностью регистрации воспользовались 14 музеев, ещё три составили списки, но пока их не опубликовали. Во многих музеях исследования ведутся сейчас. Но многие ещё не приступили к работе. Как правило, причина банальная: музеи – организации небогатые, и им просто не хватает ни средств, ни людских ресурсов на такую кропотливую и трудоемкую работу как повторная инвентаризация всех архивов. Допускаю, в некоторых случаях отсутствует и моральная готовность или руководство недооценивает значение вопроса.
Глава Федеральной Координационной службы видит свою задачу именно в «убеждении и просвещении» коллег. В его практике масса случаев, когда первой реакцией музейных работников было: «Нет, ну что вы! У нас ничего подобного не может быть!», а потом спорные предметы всё-таки обнаруживались...
На самом деле, сколько случаев – столько почти патовых ситуаций. Например, масса крупных частных коллекций начали создаваться в пятидесятые годы, когда рынок был переполнен ценнейшими произведениями искусства более чем сомнительного происхождения. Затем эти коллекции были переданы в знаменитые музеи, имена меценатов и дарителей золотыми буквами вписаны в историю.
Или, скажем, приобретения, сделанные музеями с 60-х по 90-е годы: покупая у солидных торговцев и на знаменитых аукционах, никто не предполагал тогда, что происхождение вещей может оказаться небезупречным. Или проблема голландских музеев, о которой рассказал амстердамский историк Ханс Бонке: зная о надвигающейся грозе, многие голландские коллекционеры, особенно еврейского происхождения, в конце тридцатых подарили свои коллекции музеям. Теперь они – или их наследники – хотят получить эти «вынужденные подарки» обратно. А это – имеющие национальную ценность собрания голландской и европейской живописи, в частности, значительнейшие работы Ван Гога. Дополнительную сложность создаёт непрозрачная правовая система: с одной стороны – принятое на национальном уровне решение «всем всё вернуть». С другой стороны – правовые нормы, согласно которым любое экономическое преступление имеет срок давности не более тридцати лет. В результате возникают абсурдные ситуации: скажем, удалось проследить путь похищенной картины вплоть до 1942 года, когда она была, предположим, снята со стены еврейской виллы в Париже – или украдена из музея в Киеве. Известен человек, который это сделал. Он ни при чём – срок давности. Торговец, которому он сдал картину, тоже ни при чём. Человек, купивший картину у торговца, зная, что покупает, опять-таки не при чём. Затем следует продолжительная цепочка, в конце которой стоит солиднейший аукцион, с которого картина была продана в 1982 году. Именно тот несчастный и, в общем-то, невинный человек оказывается «крайним».
Но, несмотря на все сложности, немецкие музеи намерены продолжать расследования. Как говорит Ульрих Хедер:
- Мы ни на кого не хотим давить и не хотим и не можем никого заставлять. Это моральный долг... Пользуясь возможностью, призываю всех – будь то музеи или частные лица, – сделать соответствующие заявления. У нас пока очень мало заявлений из России, а тем временем, шансы, что те или иные зарегистрированные у нас предметы были вывезены именно из России и других стран бывшего СССР, очень велики.
Соответствующее заявление можно сделать по почте или через Интернет.
Портретная галерея немецкого кино: сегодня с актрисой Катей Риман
Внимательные слушатели радиожурнала «Культура», надеюсь, ещё не забыли данное мной в прошлой передаче обещание подготовить небольшой цикл репортажей на тему «Кто есть кто в новом немецком кино».
Режиссёр Том Тиквер, о котором мы рассказали в прошлой передаче, сегодня уступит место даме – актрисе Кате Риман.
Мэрлин Монро, Кэтрин Хепбёрн, Роми Шнайдер: можно говорить что угодно, но блондинкам принадлежит особое место в истории кино. Впрочем, Катя Риман и Вероника Феррес – две самые известные немецкие киноактрисы и две блондинки, - просто выходят из себя, когда речь заходит об их цвете волос и связанным с ним имидже. Действительно, ни в Феррес, ни в Риман, нет ничего от «сексапильных дурочек» (это амплуа в последние годы, по крайней мере, в Германии, закрепилось за брюнетками).
Согласно опросу, проведённому пару лет назад, Катя Риман - самая знаменитая актриса Германии. Её лицо стало лицом немецкого кино второй половины 90-х (в первую очередь – лицом новой немецкой комедии). Катя Ханнхен Лени Риман – это её полное имя – родилась в 1963 году в городке Кирхенвейе под Бременом в семье школьного учителя. Она с детства занималась балетом, училась игре на фортепьяно, флейте и гитаре. После школы Катя сперва решила стать преподавателем танцев, но вскоре раздумала и, вопреки воле родителей, пошла практиканткой в Вестфальский земельный театр, а затем поступила в школу актерского мастерства в Ганновере. В 1986 году на третьем семестре Риман получила первое серьезное предложение. Режиссер Петер Бевё взял её на роль в шестисерийном фильме «Лето в Лесмоне». По словам актрисы, именно он учил её играть в кино. Жюри конкурса актёрского мастерства имени Адольфа Гримма было восхищено её игрой, в которой – цитирую – «не было ни единого клише», и Кате была присуждена первая премия.
Следующим этапом в её карьере стала работа в Мюнхенском камерном театре с режиссером Дитером Дорном. На её счету несколько заметных ролей, например, Лизхен в «Фаусте».
Известность широкой публике пришла к ней вместе с главной ролью в телесериале канала WDR («Молчание Кати»), где Катя Риманн сыграла молодую девушку с темным прошлым и завышенной самооценкой.
С 1990 по 1992 год она играла в Берлинском Шиллеровском театре и продолжала сниматься в кино. С особенным удовольствием Катя Риманн вспоминает работу над комедией «Без грима» (Abgeschminkt!) режиссера Кати фон Гарнье. Это был некоммерческий проект, в котором актеры и режиссер вместе работали над сценарием и вместе заботились о финансовой стороне картины. Фильм «Без грима», продолжительностью всего 55 минут, имел неожиданно большой успех в прокате, за что был удостоен престижного Приза немецкой кинопромышленности.
Но в «высшую лигу» Катю Риман катапультировала роль в фильм Зёнке Вортманна «Der bewegte Mann». В российском прокате он фигурировал под названиями «Человек не в себе» или «Самый желанный мужчина», хотя точнее всего его было бы называть «Без прописки». Героиня Кати Риманн – Доро - выгоняет своего неверного друга Акселя из дома.
Ситуация осложняется, когда в Акселя (роль Тила Швайгера) влюбляется другой мужчина, а Доро узнает, что беременна. В этой комедии обыгрывается масса комических ситуаций, неизбежно возникающих между людьми разных половых ориентаций.
Любимица публики, Катя Риман является, однако, излюбленной жертвой немецких кинокритиков. Особенно уничтожающей была критика фильма «Аптекарша», вышедшего в 96 году. После этого Катя Риман даже заявила, что не будет больше сниматься в Германии – стране, которая не умеет ценить свои звёзд. Однако бойкот продержался недолго. Уже в следующем году Риман снялась в картине Кати фон Гарнье «Бандитки». Четыре женщины, сидящих в тюрьме, образовывают рок-группу. Во время полицейского бала им удается бежать.
За роль в «Бандитках» Риман была удостоена приза как лучшая актриса 1997 года.
После этого фильма Кате Риман предложили записать компакт-диск. В 2000 году появился альбом под названием Nachtblende, где Катя выступает не только в качестве певицы, но и участвовала в написании текста и музыки, напоминающей по звучанию английский трип-хоп: Portishead и Massive Attack. Для буклета этого компакт-диска Катя впервые снялась обнажённой. Ничего особенного красивая актриса в этом не видит: «Это всего лишь скульптуры из света и тени», - говорит она. Фотографии были опубликованы в журнале «Штерн».
Еще к заслугам Риман можно отнести участие в проекте «Gesicht zeigen!» против правого экстремизма в Германии.
В этом году Катя Риман играет в берлинском театре «На Курфюрстендамме» в спектакле «Курильщик/некурящий» по пьесе Алана Айкборна. Особенность сюжета состоит в том, что у пьесы имеется несколько вариантов финала, и зрители в конце первого действия сами решают, как должен дальше развиваться сюжет.
«Возьми меня еще раз» - можно перевести с немецкого название этой композиции с альбома Риман.
Катя Риман живёт с матерью и дочкой Паулой в Берлине, поддерживает близкие отношения с сестрой и братом и чурается журналистов и репортёров, которых однажды публично обвинила в том, что из-за них распался её союз с отцом её дочери, актёром и режиссёром Петером Заттманом.
«Я хочу сыграть настоящую большую романтическую роль, - говорит Катя Риман о своих актёрских планах. – Но не прямо сейчас, а, скажем, через пару лет».
В следующей передаче в нашей «кино-портретной галерее» - Вероника Феррес.