18.12.2001 Проект "Русский Дильтей"
90 лет назад в Германии умер философ, тогда, в начале двадцатого века пользовавшийся большим успехом в России. Имя его – Вильгельм Дильтей. Вряд ли мы, однако, вспомнили бы об этом, если бы не другое событие. Девяносто лет спустя после смерти Дильтея, в минувшем году, «Экслибрис» «Независимой газеты» назвал книгой года первый том русского издания Вильгельма Дильтея, появившийся в московском издательстве «Дом интеллектуальной книги» при финансовой поддержке немецкого фонда Тиссена. Всякому, кто хотя бы полистал этот прекрасно изданный восьмисотстраничный том – первый из запланированных шести, хочется спросить, как оказался возможен такой вот немецко-русский историкофилософский проект.
С этим воппросом я обратился к Фритьофу Роди (Prof.Dr.Fritjof Rodi), профессору Бохумского университета и директору центра по изучению философского наследия Вильгельма Дильтея.
- Когда в начале 1990-х годов открылись границы, в России возник жадный интерес к западной философии. Тогда у нас появился коллега из Минска, профессор Анатолий Михайлов. Сейчас он стал ректором частного университета в Минске. Он тогда внес предложение, очень амбициозное, надо сказать, предложение о новых переводах немецкой философии на русский. Жизнь в проект вдохнуло и то, что в Москве сложилась группа коллег вокруг Александра Викторовича Михайлова, русского философа, которого, к несчастью, сейчас уже нет на свете. Сейчас проектом занимаются его более молодые коллеги, прежде всего – Николай Плотников, ставший научным сотрудником университета в Бохуме. А план переводить именно Дильтея возник потому, что здесь, в Бохуме, имеется центр по изучению этого философа.
- На какие образцы опирались участники проекта?
Фритьоф Роди:
- Образцом стало американское издание Дильтея. Начиная с 80-х годов у нас был исследовательский проект, тоже, кстати, поддержанный фондом Тиссена, и вот в издательстве Принстонского университета вышли первые четыре тома. Эта модель сотрудничества оказалась плодотворной. Так, было подготовлено издание Дильтея на французском языке. В этом контексте следует рассматривать и русское издание Дильтея, которое сейчас предпринимается в России.
- Несколько десятилетий назад Дильтей был очень популярен в России, в какой мере вы опирались на тогдашний интерес к Дильтею?
- Да, тут надо, конечно, сразу назвать это имя: Густав Шпет. Он был в Германии еще до первой мировой войны, очень активно занимался Дильтеем, проблемами герменевтики и семиотики. Еще до первой мировой войны он принес эти идеи в Россию , поэтому в России еще до первой мировой войны очень хорошо знали и тексты Дильтея, и ту философскую атмосферу, которая существовала в Германии. К сожалению, начиная с революции и вплоть до конца 80-х годов вся эта связь прервалась. Точнее, здесь, на Западе, эта тогдашняя связь стала осознаваться только в 80-е годы 20-го столетия. Тогда на Запад из России попала контрабандным путем рукопись Шпета, рукопись о герменевтике и её проблемах, в которой Шпет пишет о связи вопросов, которые поставил Шлейермахер, с идеями Дильтея. И эта рукопись Шпета оказалась мостом, мостом и между немецкими философами прошлого и современной семиотикой и герменевтикой, и между немецкой и русской философской традициями. Сам этот переводческий проект – это новая форма диалога, который сейчас начинается. Дело в том, что нам нужно многому учиться, нам еще только предстоит по-настоящему понять и осмыслить то, что происходило в эти годы в России с начала 20 века. Об этом хорошо знают только специалисты. Достаточно назвать такого философа, как Семен Людвигович Франк, которого в Германии едва знают. В последние годы мой коллега Александр Хаардт внес большой вклад в изучение творчества этого философа. С другой стороны, и нашим русским коллегам предстоит огромная работа. За пределами Москвы и Петербурга попросту отсутствует специальная литература по философии. Так что коллегам из России приходится закрывать очень обширные пробелы. Я принял участие в двух научных конференциях в Москве, где обсуждалась эта проблема, и могу сказать, что задача интеграции коллег из России и, конечно, из других стран Восточной Европы, но прежде всего из России,в международном философском сообществе, эта задача может быть реализована только в случае расцвета переводческой работы.
Когда говорят о различных фондах, обычно имеют в виду поддержку, так сказать, актуальных проектов. Профессор Роди упомянул, что проект «Русский Дильтей» финансируется Фондом Тиссена. Я спросил представителя фонда по связям с общественностью, почему эта благотворительная организация, созданная одним из крупнейших в Германии промышленных концернов, финансирует такой «несовременный» проект. Вот, что заявил д-р Йорг Регге (Dr. habil. Jörg Regge):
- "Проект Дильтей" – это часть деятельности фонда Тиссена, направленной на то, чтобы сделать немецкую науку, в данном случае – немецкую гуманитарную науку доступной для жителей других стран. Какая философия стоит за самим проектом? Что касается специально трудов Вильгельма Дильтея, то русское издание – не только третье, после американского и французского. Это издание стало настоящим международным проектом. Мы хотим, путем перевода, вовлечь специалистов из-за рубежа в более тесный контакт с философами у нас в стране, чтобы они могли вступить в живой диалог.
- В конце 19 – начале 20 века Германия и Россия – в том, что касается философии, были современницами. В философском отношении советское время было эпохой демодернизации. Да и Германия в середине 20 века кое-что пережила. Вы действительно считаете, что удастся установить режим более глубокого диалога между Германией и Россией?
- В самом деле, это – задача, которую фонд Тиссена перед собой ставит. Мы обеспечиваем такое перебрасывание мостика в различных областях – не только в области философии, но и в области истории. Так, наш фонд поддерживает общее русско-немецкое издание важных исторических документов 1938-1945 годов из архива Министерства иностранных дел России. Кроме того, мы финансируем совместный проект немецких и российских ученых в частном гуманитарном университете в Санкт-Петербурге.
Мы стараемся расширить число проектов, что нелегко. После того, как во время «перестройки» всё вдруг стало доступно, была настоящая эйфория от того, что всё казалось достижимым. Энтузиазма, к сожалению, с тех пор поубавилось. С одной стороны, представления, с которыми русские, да и немецкие коллеги подходят к совместным проектам, часто слишком уж далеко оторваны от реальности. В частности, сам механизм финансирования и одобрения отдельных проектов многим не совсем понятен. Коллеги из России не могут привыкнуть к тому, что каждый проект должен быть не только скрупулёзно подготовлен, но и пройти всестороннюю проверку силами независимых экспертов.
- А чего «недопонимают» немецкие коллеги?
- С немецкой стороны не всегда понимают разрыва между тем, чего хотят они и их партнеры в замысле, и теми языковыми, коммуникативными возможностями, которыми обе стороны располагают в действительности. Поэтому некоторые ученые, даже подходя к делу с самыми серьезными намерениями, оказываются не в состоянии осилить проект, потому что недостаточно владеют языком партнера.