20.11.2001 "Мой единственный критерий - я хочу показывать хорошее кино"
На ту пору – около года назад – Косслик был шефом всемогущего кино-фонда Севереный Рейн-Вестфалии – федеральной земли, на долю покторой приходится более половины всего кино- и теле- производства Германии. Через руки фонда – и его руководителя – прошли почти все успешные немецкие фильмы последних лет, включая и ленты Тома Тиквера, и кассовые международные проекты. Словом, назначение Косслика на пост директора первого кино-фестиваля северной Европы, так сказать, визитной карточки немецкого кино, показалось более чем естественным. На директорском посту Косслик сменил Морица де Хадельна, который руководил берлинским кинофестивалем более двух десятилетий, и в последние годы стал мишенью весьма жёсткой критики, в частности, за невнимание к национальному кинематографу. Одним из критиков был и Дитер Косслик. Тем более пристально теперь вся кино-общественность следит за первыми шагами нового «мистера Берлинале».
До фестиваля осталось ровно 11 недель. Мы встретились с Дитером Коссликом в его далёком от роскоши, заваленом бумагами кабинете:
Анастасия Рахманова:
Господин Косслик, немецкое кино в последние годы наконец-то снова может похвастаться международными успехами - скажем, таких лент как «Беги, Лола беги» или «Неприкасаемая». Означает ли это, что в немецкий кинематограф пришло поколение, которое в состоянии конкурировать с «великими» 70-ых годов, с легендарным поколением Фассбиндера и Шлёндорфа?
- Конечно, ответ на этот вопрос – дело субъективное. По моему мнению, нынешнее новое поколение вполне в состоянии конкурировать с кем угодно. Но я считаю также, что и в 80-ые годы, да и в 90-ые тоже в немецком кино было множество ярких талантов. Но сейчас «количество переходит в качество». Замечательной особенностью и отличительной чертой сегодняшней кино-ситуации в Германии является то, что всего «сразу много» и диапазон необычайно широк: от Кристиана Петцольда (автор документальной драмы «Внутренняя безопасность», о проблеме терроризма в ФРГ – АР) до, скажем, того же Тома Тиквера (звезда новой немецкой режиссуры, автор лент «Беги, Лола, беги» и «Воин и принцесса» и фильма «Небеса», который откроет Берлинале 2002 года – АР). Так что, я думаю, что мы вполне можем поспорить с «великими» прошедших десятилетий.
В 80-ые и 90-ые годы немецкий фильм был практически неизвестен за рубежом – и это несмотря на тот всплеск, который переживал интерес к национальному кинематографу, особенно к новой комедии, в самой Германии. Что изменилось сегодня?
- Конечно, я не могу сказать, что сейчас немецкое кино пользуется особенным интересом и признанием за рубежом. Но что известный интерес присутствует, доказывает, скажем, успех таких лент как «Беги, Лола, беги». Такие картины показывают, что у руля немецкого кино снова стоят большие таланты, и я думаю, что признание к немецкому фильму придёт в процессе общей интернационализации и европеизации.
Каждый год пред Берлинал становятся слышны критические голоса, которые требуют от кинофестиваля большего блеска, «глэмора», интернациональности. Как вы полагаете, чего именно не хватает «ворчунам»?
- Ну, это не ворчание, это принято называть словом «критика». Критика – вещь вполне законная и нужная, она играет важную роль в диалектическом процессе развития любого вида духовной деятельности – будь то искусство, литература или, скажем, философия. Что касается собственно предмета ворчания, то я полагаю, что и критики в конечном итоге хотели бы большего признания, большего международного внимания к национальному кинопроцессу. Это противоречие, которое накладывает отпечаток на всё европейское кино – или, если угодно, на всё независимое, «индепендентное» кино мира: с одной стороны, хочется делать интеллигентные, острые, интеллектуальные, но одновременно и развлекательные фильмы, и делать их со звёздами. Но ни в коем случае не так, чтобы фильм становился, как говорят в Америке, «star-treaven» - то есть, чтобы наличие звезды становилось единственной «тягловой силой» фильма. Это давняя мозоль всего европейского кинематографа. Фильму необходимы звёзды. Звёзды – это составная часть фильма, без них невозможно обойтись. Представьте себе булочную, владелец которой говорит: нет, мы с сегодняшнего дня будем печь хлеб. И только хлеб. Ни бубликов, ни коржиков, ни булочек, только хлеб. Причём хлеб только одного вида: скажем, чёрные буханки. Это, может быть, интересная маркетинговая модель, но тогда это не булочная. Это что-то другое. То же самое в кино. Всех и вся причесать под одну гребёнку невозможно. Нам нужны звёзды, они важны, они притягивают большую публику, они позволят зрителям идентифицироваться с героями фильмов. Так организована кино-индустрия по всему миру. Но существует и другой аспект, который касается немецкого, да и всего европейского кино, и о котором я рекомендовал бы задуматься критикам. А именно: существует такая вещь, как «глэмор», блеск «изнутри». Блеск – это не только пресловутые огни рампы и бури фотовспышек. Это лишь одна сторона кино-бизнеса. Интеллигентный фильм, или фильм неожиданный, как, например, «Внутренняя безопасность» Кристиана Петцольда, или «Белый шум», или «Куршская коса» (я мог бы продолжить этот список) – это фильмы, которые обладают «блеском» совершенно иного качества, чем «звёздный» блок-бастер. Если вдуматься в эту проблему, существует много различных разновидностей пресловутого «глэма», и лишь их смесь создаёт «букет» кино-бизнеса.
Предстоящий фестиваль - первый под Вашим руководством. Одной из новинок предстоящего сезона станет подпрограмма «Перспектива немецкого кино». Что ожидает нас в ней и чего вы как руководитель фестиваля ожидаете от этой программы?
- Нет, есть ещё и пара других, но их не так много, как вы, быть может, полагаете. Ещё год назад я сказал бы вам, что программа такого фестиваля как Берлинале должна быть сформирована к первому ноября. Теперь, став директором, я понял, что программа будет готова не прежде 15 января, когда происходит её официальное представление, и «утряска» идёт о последней минуты. Только сейчас, за два месяца до «часа икс», начинается собственно «горячая фаза». Это что касается программы. Но фестиваль, как известно, состоит не только из кинопоказов, но и из гардеробных вешалок, кофейных автоматов, приёмов, вечеринок, пресс-конференций....
Но, не выдавая нам особых секретов, может, вы всё же можете сказать что-то об акцентах предстоящего фестиваля?
- Ну, в моём лице вы разговариваете с человеком, ответственным собственно за конкурсную программу. В неё, как и полагается, войдут двадцать фильмов, ну, ещё, может быть, пять-шесть, которые будут показаны вне конкурса, и никаких акцентов тут пока нет. Я всегда находил несколько странным, когда фестивалю присваивался какой-либо лозунг. Ей-богу, такие лозунги можно изобрести только постфактум. Ну какой лозунг, какой принцип вы можете взять на вооружение, «комплектуя» такой гигантский фестиваль как Берлинале? Я могу, конечно, сказать: «Я не хочу показывать фильмы, демонстрирующие насилие». В нынешней политической ситуации это было бы более чем уместно. Но смогу ли я сохранить верность этому принципу и не показать ни одного фильма с насилием? Не знаю. Я, конечно, хотел бы. И, может быть, в этом году мы не станет показывать пару фильмов, которые мы могли бы показать до изменения обстановки в мире. Но фильмов так много, мне одному приходится отсмотреть 220 лент... Мой единственный принцип и критерий таков: я хочу отобрать и показать в Берлине по возможности лучшие фильмы изо всего мира. Таков единственный и главный лозунг этого года.
Раз уж вы коснулись «конкурсной программы»: как-то, ещё со «скамейки критиков», вы называли её «довольно дикой смесью из голливудской «весенней коллекции», случайной выборки их европейского авторского кино и азиатского мейн-стрима». Какими критериями руководствуетесь теперь Вы, чтобы придать программе более структурно завершённую форму?
- Ох, когда я это говорил, я ещё не знал, что сам стану директором Берлинале. Эти слова были большой ошибкой (смеётся). Серьёзно говоря, я полагаю, что конкурсная программа фестиваля несёт сильный отпечаток почерка того, кто её составлял. То же касается и других фестивальных программ – «Форума и панорамы. Посмотрим, насколько мой стиль будет отличаться от почерка моего предшественника Морица де Хадельна. Я думаю, что известные различия будут, поскольку мы разные люди, с различным жизненным опытом. Я в течение двадцати лет работал на благо немецкого фильма, мне приходилось работать во множестве европейских стран, поскольку я занимался финансированием европейского кино. И прежде всего я «был дома» именно в «индепендентом», независимом кино, в том числе, у меня хорошие связи с американским индепендентным рынком. Но это отнюдь не означает, что на Берлинале не будут больше показываться американские фильмы, или не будет мейн-стрима. Я должен буду разочаровать всех тех, кто видит во мне этакого Дон Кихота, борца с гидрой коммерции и защитника независимого кино: на Берлинале и впредь будет показываться американские фильмы, Америка всегда была представлена на этом фестивале – скажем, такими фильмами как «Магнолия» или «Америкэн бьюти». Что касается этих двух картин, то я могу сказать, что это лучшее, что может предложить мировой кинематограф, и я был бы рад и горд, если это были бы европейские фильмы. Я надеюсь, что мы впредь будем показывать и фильмы со звёздами – пусть поездка в Берлин и является для них прежде всего чисто маркетинговым туром. В этом и состоит большое преимущество Берлинале: в календаре мы выгодно расположены именно тогда, когда стартуется масса лент, выходящих на экраны в феврале-марте. Кроме того, как вы знаете, большие звёзды приезжают только в том случае, если показывается фильмы с их участием. Это кстати о «блеске и звёздности»: звёзды приезжают только с фильмами, и если кто-то хочет видеть американских звёзд первой руки в Берлине, тот должен быть готов смотреть и фильмы с их участием. Кстати, лично я ничего против не имею.
Фестивали и вообще всё меньше подходят для трибуны для размахивания национальными флажками – любителям этого занятия лучше сразу отправиться на футбольный стадион. Кино становится всё более интер- и над-нацональным явлением. Но если коснутся структуры Берлинале: сразу же после назначения на пост директора фестиваля Вы сказали, что не собираетесь ничего особенно менять во вверенном вам хозяйстве. Как вы тогда выразились, «речь идёт лишь о том, чтобы слегка оправить кровать, взбить подушки и одёрнуть одеяло». Действительно ли на Берлинале Косслика по сути не будет ничего нового, в том числе и в структурном отношении?
- А вот когда я говорил эти слова, я поступил весьма мудро. Ну, во-первых, Берлинале и прежде был отличным фестивалем. За те несколько месяцев, которые я провёл на посту директора, я, конечно, постарался прозондировать ситуацию и установить, что можно сделать ещё лучше и вообще – в каком направлении стоит развиваться. Конечно, на предстоящей Берлинале будет и пара новинок – помимо «перспективы». Но никакой «новой Берлинале», конечно, не будет.
У нас уже есть и представительная конкурсная программа, и программа независимого кино, и ретроспектива, и кино-рынок, и специальный фестиваль детского кино (кстати, ему исполнится 25 лет) – словом, у нас есть всё то, чем другие фестивали лишь мечтают обзавестись. От добра добра не ищут. Что касается меня, то я хотел бы один раз «пережить» Берлинале на директорском посту – тогда у меня, может быть, появится ощущение, что можно было бы изменить.
О двух планирующихся изменениях я уже могу сказать конкретно.
Во-первых, нам хотелось бы, как это называют англичане «more traffic» - более интенсивного движения, особенно в рыночной области. Мы хотим «сводить» людей, способствовать налаживанию контактов – это, собственно, то, чем я и занимался всю жизнь. Если в Берлин приезжают люди из Центральной и Восточной Европы, из бывшего Советского Союза, то надо использовать шанс, чтобы «свести» их с другими европейцами – может быть, из этого появится и что-то новое, будут ли это совместные кино-проекты (в своей жизни я организовал таких немало) или что-то ещё.
Второй проект будет реализован только в 2003 году, но, как говорится, «кик-офф», «шумиху» вокруг него мы намерены поднять уже сейчас. Это так называемый «кампус талантов». Мы хотим приглашать талантливых молодых людей – студентов киношкол, начинающих кинематографистов со всего мира в Берлин. В течение пяти дней у них будет возможность общаться с ведущими людьми киноотрасли. Для меня как для руководителя фестиваля особенно важно «встроить» подрастающее кино-поколение в структуру нашего фестиваля, «привязать» молодёжь к Берлину.