1. Перейти к содержанию
  2. Перейти к главному меню
  3. К другим проектам DW

21.04.2001 С саксонцами – лучше по-саксонски...

Анастасия Рахманова
https://p.dw.com/p/1TFq

Сперва расскажу анекдот - как полагается, из жизни.
Два года назад в немецком Бундестаге произошла следующая комическая ситуация: депутат от Социал-демократической партии Кристель Дайхман, родом из-под города Шверина, внесла вполне обыкновенное предложение – приступить к голосованию по законопроекту. Но то ли устав от напряжённой законодательной деятельности, то ли в порыве ностальгических чувств, но сформулировала Кристаль Дайхман своё предложение не на высоком немецком, а на своём родном диалекте – так называемом Plattdeutsch, распространённом на севере Германии. Так что вместо нормального:

    Wollen wir das Gesetz beschliessen?

получилось

    Wullen wi dat Gesetz besluten?

В зале раздались смешки. Быстрее всех нашлась депутат от Христанско-Демократической партии Эдита Лимбах. Она парировала на прирейнском диалекте:

    «Sach ens, Mädche: Kannste mir jetz verzälle, wat do jrad gesach häss?»

    «Скажи-ка, барышня: ты можешь мне объяснить, что ты только что произнесла?»

Следующим слово взял Чем Очдемир, депутат от партии зелёных, турок по национальности. Вполне соответствуя заданному высокому стандарту межколлегиальной коммуникации, он первым делом заверил собравшихся на чистом швабском:

    «Кoi Sorg, i schwätz net türkisch»

«Не беспокойтесь, по-турецки я размовлять не стану». Весёлая диалектальная перепалка продолжалась ещё некоторое время. Не приняли в ней участия представители лишь двух языковых меньшинств: баварцы и саксонцы. Баварцы – потому что они вообще не поняли, в чём, собственно, дело – представители этой славной земли иначе, чем по-баварски и не привыкли изъясняться, а саксонцы... с саксонцами дело сложнее. Почему?

Саксония, это, как вы, должно быть, знаете, земля, расположенная на юго-востоке Германии. Одна из так называемых новых – то есть, прежде относившихся к ГДР – федеральных земель. Население около 5 миллионов человек, крупнейшие города – Лейпциг и Дрезден, между которыми вот уже много веков не утихает соперничество, а также Кемниц, Цвикау, Гёрлиц, Хойерсверда и Мейсен. Земля, которая может гордиться своими сынами и дочерьми: саксонцами были и Мартин Лютер, и Лессинг, и Рихард Вагнер с Фридрихом Ницше и, в конце концов, Катарина Витт. И всё же никто в Германии не страдает такими национальными комплексами, как саксонцы. И первой жертвой этих комплексов становится, ясное дело, язык.

    - Саксонский всегда ассоциируется с глупостью и с какой-то ограниченностью... Саксонец – это всегда немного дурак.

    - Когда я переехал из Саксонии в Штральзунд, я сперва не осознавал особенностей своего языка. Лишь когда надо мной начали открыто смеяться на улицах и передразнивать мой саксонский выговор, я начал замечать разницу.

    - У моей сестры из-за этого появились настоящие комплексы. Она просто стеснялась разговаривать с людьми.

    - Раньше я часто думала, что говорить по-саксонски не очень хорошо. Потому что он такой плоский и глупый какой-то...

Итак, саксонцы стесняются своего диалекта. Это констатирует и дрезднеский писатель Томас Розенлёхер.
«Где ещё встретишь такое в многоязычной Германии? – спрашивает он в своей книге «Ostgezähte». - Даже если такие диалекты как швабский, баварский или платт дойч воспринимаются посторонними как проявление простонародной ограниченности, то, по крайней мере, для самого говорящего его диалект – это доказательство самобытности, символ национальной гордости. И только саксонцы стесняются сами себя, стоит им открыть рот. Лишь они одни портят себе аппетит к собственному диалекту».

Поступим как заправские психоаналитики и начнём поиск корней зла в историческом детстве.

Саксонцам не очень везло в истории. Начать с того, что жители сегодняшней Саксонии – это никакие не саксы. Их потомки живут севернее и западнее. В хаосе великого переселения народов, эту дружелюбную холмистую землю с большой рекой – Эльбой (или по-славянски Лабой), заселяли самые разные, в основном славянские народы. Пражский хронист Козмас в 1120-ом году называет область вокруг города Мейсена просто Србиа – Сербия. Собственно саксы - передовой отряд короля Генриха Первого Веттина - появились здесь лишь в конце 10 века. С тех пор Саксонией правила династия Веттинов – одна из самых упорных монархий на территории Германии.

Веттины обладали удивительным талантом во всех конфликтах выбирать проигрышную сторону: так, во время семилетней войны они присоединились к антипрусской коалиции, и были разбиты наголову Фридрихом Великим. Набравшись исторического опыта, во время следующей войны Саксония стала на сторону вроде бы более сильного – Наполеона. После поражения французского агрессора Саксония по решению Венского конгресса потеряла все свои северные области.

Последний из Веттинов отрёкся от престола в 1918 году, сказав, вроде бы, на чистом саксонском следующую сакраментальную фразу:

    Macht euern Dreeg alleene

    Ройтесь, мол, сами в своём ... понятно в чём.

Так в чём же всё-таки состоит особенность саксонского диалекта, который так любят передразнивать кабаретисты и остряки. Профессор дрезденского университета Карл-Хайнц Якоб поясняет:

    - Диалект, который мы называем верхнесаксонским, относится к средневерхненемецкому языковому пространству. Он находится в родстве с тюрингским диалектом, с бывшим силезским. Однако саксонский диалект, безусловно, самый значительный и самый самобытный. Для него характерны смягчение твёрдых согласных звуков и растягивание гласных.

Растягивание гласных звуков, говорение как бы немного на распев – с одной стороны, с другой стороны – смягчение твёрдых гласных и озвончение глухих: П, Т и К – заменяются на Б, Д, Г. Любимый звук саксонцев – мягкий «э», им они с удовольствием заменяют все остальные гласные, и тянут его по возможности долго:

    «Das is ja д-д-д sche-e-enes Buch»

Есть у носителей саксонского диалекта и ещё две особенности, уже не относящихся к чисто фонетической стороне дела.

Первая – это любовь к словотворчеству и каким-то удивительным словесным вкраплениям, которые даже региональными-то не назовёшь. Например, в одном бутике в Лейпциге продавщица уверяла автора этой передачи, что к её – автора - глазам пойдёт цвет под названием «блюмерант». Моей первой мыслью было, что это что-то вроде «цветастый», «пёстрый» - от слова «Blume», цветок. Продавщица упорно отказывалась объяснить, что она имеет в виду, и приглашала зайти на той неделе, когда должны были привести вещи этого самого удивительного цвета. Но на следующей неделе мой след уже давно простыл в городе книжных ярмарок, и, наверное, я до сих пор гадала бы, что это за «блюмерант», если бы не попавшая мне в руки замечательная книга – кирпич под называнием «Малый словарь саксонского языка». Там я обнаружила свой «блюмерант». Оказалось, что это онемеченное произношение французского «bleu meurant» - «бледно-голубой» (цвет, который, замечу в скобках, мне совершенно не идёт). Слово было отмечено словарём как «типично лейпцигское», появившееся в начале 19-го столетия – эпоху господства французской моды, - и крайне редкое.

Тот же замечательный словарь открыл мне глаза и на ряд других саксонских языковых чудес: так, «мукафук» - это производная от названия французского сорта кофе «мокка фикс», а «фихилант» - от латинского «vihilans», «бдительный». Некоторые из саксонских перлов можно даже перевести: например, «великомогольствовать» (großmogulen) значит изображать из себя «великого Магола», то есть, задирать нос, стоить из себя что-то. Но истинные шедевры не поддаются ни переводу, ни лингвострановедческой классификации. Например: «verhohnepiepeln» - надувать кого-то - или «tückdräuisch» - «упрямый». По-моему, уже само звучание этих слов говорит за себя. Характерная «эхьтейрлейн» - «восьмушечка» - это, как несложно догадаться, родная сестра «рассейской» чекушки, а саксонский муравей почему-то называется не «Аmeise», как во всей остальной Германии, а «Pißämse». Видимо, за особую вредность характера.

Вторая особенность саксонского словоупотребления – это какое-то удивительно ноншалантное отношение к языку. Прямо-таки наплевательски-небрежное отношение, честно говоря. В булочной, в парикмахерской, в метро – везде надо быть готовым к тому, что лишь половину фразы собеседник произносит, а остальное будет, как говорится, «на хвосте и на ушах» - то есть, на языке мимики и жестов. Впрочем, без этой пантомимы порою понять, что от вас хотят, и вовсе было бы невозможно, потому что то, что всё же произносится, произносится так, что приходится долго думать, что же имеется в виду.

Например, когда вам мрачно бурчат в трамвае: «Геензеефлеееш» - имеется в виду вовсе не «Gänsesfleisch» - «гусиное мясо», а «Können Sie vielleicht» - «Не могли бы вы»... Имеется в виду «Не могли бы вы подвинуться», но это будет, как уже выше сказано, на языке мимики и жестов.

Словом, в каком-то смысле я понимаю, что дало повод венскому поэту-романтику Францу Грильпарцеру, посетившему Лейциг и Дрезден в тридцатые годы 19-го века, написать злобные строки:

    «Язык этих людей раздражает мой слух. Он лишён мужественности и напряжения, зато он полон казусов и простонародных шуток. Люди здесь бесконечно тянут каждый слог, и везде, где могут, привешивают своё любимое «э-э-э», от чего их говор становится похожим на блеяние овец. В ответ же на просьбу повторить сказанное, они говорят что-то совсем уже непонятное и хохочут между собой».

    - Саксонский – то есть, саксонский диалект, и, в том числе, саксонский разговорный язык, - до конца 17-го века считались образцовыми, -

говорит Матиас Грибель, директор городского музея Дрездена.

    - Это был письменный язык, так называемый язык «мейсенской канцелярии» - то есть, язык, который лёг в основу перевода Библии, сделанного Мартином Лютером, и тем самым – в основу немецкого литературного языка как такового.

Однако постепенно история и формирование немецкой государственности и национального самосознания лишают Саксонию её лидирующей роли – в том числе, и в деле формирования литературного языка:

    - Негативная оценка саксонского диалекта – это не дело последних тридцати-сорока лет. Это началось ещё в 19-м веке. Ещё во времена Пруссии он высмеивался как непонятный южный диалект. В это же время возникли и стереотипы: с одной стороны – жёсткий, рубленый прусский немецкий, который мы до сих пор чаще всего слышим в исторических фильмах о Германии, особенно в иностранных, а с другой стороны – мягкий «сливочно-кофейный» саксонский немецкий.

Двадцатое столетие не приносит мира в противостояние «немецких языков». Сперва «мягкий саксонский» был оплёван нацистами как «ненордический» и «немужественный», а потом автоматически оказался языком «строителей социализма».

    - Для западных немцев саксонский диалект – символ ГДР, и большинство очень огульно используют это клише. Для них ГДР – это трабант, сорок лет работы спустя рукава и саксонский диалект. И всё это вместе – совсем не «куул» и не «сэкси»

    - Это клише, которое существует в головах: ассоциировать саксонский с Вальтером Ульбрихтом. Конечно, он говорил по-саксонски, причём на очень плохом саксонском...

Сегодня Саксония пытается, как может, поднимать свой престиж, – в том числе языка. И всё же слова «я - саксонeц» пока звучат не так уверенно как «я –баварец» или «Ek ben Kölle»

    - Вот уже триста-четыреста лет витает предположение, что диалект вот-вот исчезнет и следующее поколение перестанет на нём говорить.

Утешают нас лингвисты:

    - Я думаю, что в южно- и центрально-немецком пространстве этого можно не опасаться. Здесь наверняка ещё долго будут параллельно существовать диалект, разговорный язык и «высокий немецкий».

Его бы устами. Мне нравится саксонский диалект. В своей мягкой певучести он в чём-то напоминает южно-российские и украинские говоры, язык Гоголевских героев. Он лишён острых углов испанского, взрывной экспрессии итальянского или рокота северо-немецкого с его раскатистым «р». Но в нём есть какая-то мягкая ласка. Языки принято сравнивать с водоёмами – не случайно слова «речь» и «река» происходят от одного корня, а в Германии – как и в России – принято говорить о «Sprachfluss» – «речевом потоке». В таком случае саксонский – это не рокочущий весенний ручей и не стремительный горный поток. Это спокойная тёплая река, неспешно катящая свои воды мимо пологих берегов.