30.01.2001 Германия - Советская Россия - Финляндия в годы Второй мировой войны

На прошлой неделе я обещал завершить сегодня январский цикл передач о Зимней войне, а вернее сказать - об истории взаимоотношений в треугольнике Германия - Советская Россия - Финляндия в годы Второй мировой войны. Исполнение этого обещания совпало с приходом писем от наших слушателей, писем с вопросами, на которые никак нельзя не ответить. Цитируя эти письма - одно бумажное, два - пришедшие по электронной почте, - я позволю себе только незначительные сокращения.

Вопрос первый, заданный слушателем из Петрозаводска, гласит:

"зачем сегодня мелочно вспоминать то, что может затуманить отношения между большими странами? Ну кого интересует, что там ощущали два-три человека, когда на карту была поставлена судьба континента? Если так ворошить прошлое, если видеть, что весь героизм, например, был псу под хвост, то лучше вовсе не знать, как оно там было на самом деле. Спишь спокойнее."

Слушателю из Петрозаводска вторит пишущий на русском языке житель Кишинева:

«Только слепой не видит, что Советский Союз должен был обезопасить себя от угрозы нападения Германии, поэтому и зачищал прилегающие территории от Черного до Белого моря. И правильно делал, а размахивать какими-то лежалыми протоколами мирных договоров, как делал это у Вас в передаче финский дипломат, вообще смешно. Ну какие договоры в 20 веке, у нас и с Гитлером был пакт. Нет, всё-таки маленькие страны должны знать свое место. Судьбы мира решались Германией и Россией. Несчастье Европы только в том, что два великих народа-соседа не смогли прийти к взаимовыгодному согласию.»

И, наконец, третий вопрос слушателя:

«Скажите, ну с Россией и Финляндией всё понятно: Сталин оттяпал у финнов Карелию, и теперь, когда Россия ослабела, финны зашевелились: вдруг получится вернуть потерянное. Но немцам-то Финляндия - что?»

Вот с ответа на этой последний вопрос мы, пожалуй, и начнём. Наш с Вами собеседник - бывший посол Финляндии в СССР и в Германии Антти Карппинен рассказывает, что, когда он прибыл послом в Германию, здесь еще были живы десятки тысяч бывших немецких солдат, служивших в Лаппландской армии. Армия эта, с боями уходя из Финляндии в 1945 году, разрушила треть страны.

Карппинен:

«Конечно, этих людей очень интересовало, что думают о них у нас, в Финляндии. У них была, конечно, нечистая совесть. На Западе об этой войне знают очень мало, да и вообще об этом не любят говорить. Но и нам, финнам, тоже было очень важно для установления хороших отношений с Германией устранить все недоговоренности.»

Отношения оккупационной армии и населения оккупированных стран - одна из самых трудных тем. И хотя финны одинаково дружно и в конечном счете успешно сопротивлялись обоим своим большим "благодетелям", всё же есть определенные различия в отношении финнов к Германии и России. Нацистская Германия интересовалась Финляндией только как сырьевой базой (она получала оттуда медь) и плацдармом на востоке Скандинавии против СССР. Советская же Россия под риторику "освобождения трудового народа Финляндии", захватила территорию Восточной Карелии со всей находившейся на ней недвижимостью и частью населения - людьми, не сумевшими или не захотевшими уйти в Финляндию.

Согласно договору о перемирии, достигнутому СССР и Финляндией осенью 1944 года, Финляндии предписывалось интернировать немецкие экспедиционные войска на ее территории. Маннергейм, в свою очередь, понимал, к чему может привести такая попытка, и предложил немецким войскам уйти из страны подобру-поздорову. Но представители советской Контрольной Комиссии интересовались финляндским планом интернирования немецких войск, а его не было. Угроза нового вторжения советской армии вставала в полный рост. В то же время гитлеровские войска вели себя вызывающе: попытались 15 сентября 1944 захватить финляндский остров Сур-Сари, начали взрывать мосты. И тогда Маннергейм 22 сентября 44 года отдал приказ генерал-лейтенанту Сийлосвуо переместиться на север, в Лапландию, и готовиться к интернированию немецких войск. 1 октября 44-го войска Сийлосвуо высадили десант в финляндском городе Торнио на берегу Ботнического залива, в тылу отступающих германских войск. Завязался первый бой с немецким гарнизоном.

Антти Карппинен:

«Это было в масштабах мировой войны, возможно, второстепенное событие. Но для нас-то - жизненно важное. Германское командование прекрасно знало, что мы в Финляндии не разделяли завоевательских планов Германии. Финские войска дошли до тех рубежей, с которых началась сталинская агрессия. Мы предпочли бы и в этом случае мирное разрешение конфликта. Но германские войска почувствовали себя загнанными в угол.»

Эта - третья по счету - война Финляндии в течение второй мировой войны, так называемая Лапландская война, на этот раз против Германии, продолжалась до весны 1945 г. - полного изгнания немецких войск с территории Финляндии. Поздней осенью и зимой 44/45 года финляндским войскам было трудно продвигаться - отступавшие немецкие части разрушали дороги, мосты, переправы. Усилиями финляндских и шведских властей часть населения Финляндии удалось эвакуировать в Швецию. Вернувшись домой, этим людям предстояло не только восстанавливать свою страну, но и выплачивать колоссальные репарации Советскому Союзу.

Антти Карппинен:

«В мирном договоре, подписанном в Париже в 1947 году, есть особая статья, согласно которой Финляндии предписано обороняться от Германии и её союзников. При этом под "Германией" понималась тогда не Западная и не Восточная, а именно вся страна. Это был щекотливый параграф, конечно, потому что договор-то просуществовал в неизменном виде все 50-70-е годы, когда, как известно, у ГДР были одни союзники, а у ФРГ - другие союзники. Нам же предписывалось обороняться сразу от всех этих союзников. Слава Богу, всё это осталось на бумаге. Хотя из Второй мировой войны Финляндия вышла изнуренной и опустошенной, страна сохранила независимость и со временем даже научилась извлекать выгоды из соседства с Великой державой, которая с нами была куда дружелюбнее, чем со своими более покорными вассалами. Мы смогли в конечном счете доказать, что от нашего нейтралитета мир в целом только выиграл, в том числе и в эпоху противостояния блоков.»

Здесь-то мы и можем подступиться к ответу на вопрос нашего слушателя из Петрозаводска, «зачем сегодня мелочно вспоминать то, что может затуманить отношения между большими странами». В подтексте этого вопроса лежит народная мудрость: большому кораблю - большое плавание. Кажется, что оптика Большой державы точнее, правильнее оптики государства маленького. Так ли это в самом деле? Давайте сравним два подхода. Согласно одному, Великая страна решает великие задачи, не считаясь ни с какими потерями - ни своими, ни чужими. А вот маленькой стране нужно, якобы, знать свое место.

Вот как говорит со своими солдатами главнокомандующий проигравшей стороны, маршал Маннергейм. Его приказ от 14 марта 1940 года был наспех переведен на русский язык переводчиком НКВД Дровантом и воспроизводится нами с некоторыми сокращениями.

Итак, Карл Густав Маннергейм, обращаясь к солдатам финской армии сказал, в частности:

Маннергейм:

"Мир заключен между нами и Советской Россией, суровый мир, согласно которому Советской России переходят почти все боевые поля, где Вы проливали кровь за то, что мы считаем дороже и священнее всего. Вы не хотели войны, но Вас заставили воевать, Мы не имели против них злобу и не хотели им худого, но придерживались строгого военного закона - убивать или самим умереть. Правительство вынуждено было заключить мир на жестоких условиях, что однако понятно. Армия наша была маленькая, резервы и кадры недостаточные. Мы не были подготовлены к войне против Великой державы. Надо было доставать оружие и припасы в период, когда все страны бешено готовятся против бури, охватывающей мир. После 3,5 месяцев войны мы находимся вновь почти одни. Мы не получили почти никакой помощи извне. Кроме двух усиленных батальонов с артиллерией и самолетами. Но и без помощи, оказанной Швецией и западными державами, наша борьба была бы невозможной. К сожалению, большой помощи, обещанной западными державами, получить не удалось, так как наш сосед, заботясь о себе, отказал частям в праве на переход границы."

По мнению финского и российского историков О. Вехвиляйнена и В. Барышникова, Финляндия сама отказалась от крупномасштабной помощи тогдашней антигитлеровской и антисоветской коалиции, дабы не превращать всю Скандинавию в арену мировой войны. «Решение подчиниться тяжелым условиям мира вместо обращения к западным державам было наиболее трудным и,возможно , самым далеко идущим по своим последствиям выбором, который пришлось сделать Финляндии во время второй мировой войны. Реальная помощь западных держав позволила бы им превратить Скандинавию в театр военных действий и уже на ранней стадии столкнуть СССР и Германию». Но вернемся к приказу Маннергейма от 14 марта 40 года.

"Мы вынуждены оставить чужакам, имеющим иное мировоззрение, землю, что мы в поте лица столетиями облагораживали.
Но мы должны делать все, чтобы готовить жилье для тех, кто остался бездомными, и обеспечить лучшие жизненные возможности всем. Мы должны быть готовы к защите своей уменьшившейся родины с той же решительностью и силой, как мы защищали и неделенную родину."

Маршал проигравшей страны имеет привилегию говорить со своим народом без подтекста. Министр иностранных дел великой державы объясняется со своими слушателями только намёками. В речи министра иностранных дел СССР Молотова, произнесенной 29 марта 1940 года в Верховном Совете, война с Финляндией - это больше, чем просто война с небольшой соседней страной.

Молотов:

"Нет, здесь дело обстояло посложнее. Здесь произошло столкновение наших войск не просто с финскими войсками, а с соединенными силами империалистов ряда стран, включая английских, французских и других, которые помогали финляндской буржуазии... Результаты соглашения о прекращении военных действий и об установлении мира даны в Мирном Договоре, подписанном 12 марта. В связи с этим встал вопрос о самороспуске Народного Правительства, что им и было осуществлено."

Для справки: так называемое народное правительство Финляндии во главе с Отто Куусиненом было создано во время войны в Териоках с целью быть впоследствии пересаженным в Хельсинки. Правительство это не было признано ни одной страной мира. Подписи его главы стоят только под поздравительными телеграммами Сталину ко дню рождения - рядом с именами Риббентропа и Гитлера, тогдашних союзников вождя. Самороспуск его означал, что СССР не добился своей стратегической цели. Но послушаем, что еще сказал Молотов о том, ради чего шла война.

Молотов:

Произведено изменение южной и восточной границы Финляндии. Весь Карельский перешеек, вместе с Выборгом и Выборгским заливом, все западное и северное побережье Ладожского озера, вместе с Кексгольмом и Сортавала, перешли к Советскому Союзу. В районе Кандалакши, где граница Финляндии особенно близко подходила к Мурманской железной дороге, произведена отодвижка границы.

Слушатели Молотова знали, что за нападение на Финляндию Советский Союз был исключен из Лиги наций.

В англо-французской прессе делались попытки изобразить советско-финляндский договор и, в частности, переход Карельского перешейка к Советскому Союзу, как "уничтожение" независимости Финляндии. Это, конечно, дикость и пустая брехня! Финляндия представляет и теперь территорию почти в четыре раза большую, чем Венгрия, в восемь с лишком раз большую, чем Швейцария. Если никто не сомневается в том, что Венгрия и Швейцария являются независимыми государствами, как можно сомневаться в том, что Финляндия является независимой и суверенной?

Итак, Большую страну интересуют территории, заливы и проливы, но не люди на этой территории. Занимаясь «отодвижкой» границы, Молотов меньше всего думает, что стало с населением этих земель. Он мыслит категориями завоеванных площадей. Молотов прекрасно знает, что не далее как три недели назад, 5 марта 40 года Сталиным была наложена окончательная резолюция на запрос НКВД о расстреле польских мужчин - как военных, так и гражданских лиц, интернированных на захваченных «площадях бывшей польской территории».

Прощаясь с сюжетами Зимней войны, хочу заверить Вас, дорогие слушатели, что в передаче «Бывшее и несбывшееся» мы будем пользоваться оптикой историков, а не маршалов, оптикой обыкновенных людей, переживших катастрофу, а не геополитическим прицелом безумцев, эту катастрофу развязавших. Мы будем, конечно, смотреть и на злодеев, но - глазами обыкновенного человека. И еще о терминологии. Когда наш уважаемый кишиневский слушатель употребляет термин «зачистка» применительно к сталинской политике 30-40 годов, это не анахронизм, а тогдашний оригинальный технический термин НКВД. Вот только странами-соседками Советский Союз и Германию называть, наверное, не стоило бы. Между Германией и Россией - тогда и теперь - вся Восточная Европа. Сверхдержавная оптика по-прежнему мало приспособлена к пристальному разглядыванию этого мира.