Donna Regina: калейдоскоп личных переживаний

Кельнский дуэт Donna Regina существует уже 20 лет. Он был создан супругами Региной и Гюнтером Янсен (Regina und Günther Janssen). Гюнтер работает радиоведущим, пишет киномузыку. Регина по основному роду своих занятий стюардесса.

Их музыка небыстра и неагрессивна, она никогда не находилась на острие модных тенденций и не использовала передовые технологии. Она состоит из повторяющихся петель звука, но очень часто эти петли сыграны вручную. Меланхоличный, словно под водой записанный бит, странная структура песен, нематериальный звук голоса певицы были оценены сначала в Японии. Именно там в середине девяностых годов Donna Regina стали популярны, что было весьма странно, прежде всего, самим музыкантам, ведь они полагали, что в своих песнях ориентируются на традицию французского шансона. В Японии же состоялся и их первый концерт. В начале 2000-х дуэт, практически не менявший своего саунда, стал восприниматься как представитель сразу нескольких тенденций электронной музыки, в первую очередь, тенденции к одомашниванию и очеловечиванию электроники.

Новый альбом коллектива - одиннадцатый по счету - называется сногсшибательно: "Убывание женского счастья". Это название позаимствовано из опубликованной в 2009 году социологической статьи ("The Paradox of Declining Female Happiness"), которая утверждает, что, начиная с 70-х годов, в США и других развитых странах субъективное ощущение счастья у женщин уменьшается.

Одна в чужом городе

Регина Янсен – уже не молодая, но очень изящная и довольно разговорчивая женщина. Неземной меланхолической задумчивости, которой полны ее песни, у нее самой совсем нет. Где истоки этой меланхолии и дистанцированности? Может, в авиаперелетах? "Нет, - засмеялась Регина, - ни в коем случае. Моя работа мне очень нравится. Я люблю гулять по чужим городам. Позавчера, например, я прилетела из Буэнос-Айреса, очень сильные впечатления. Но с другой стороны, я веду такую жизнь, о которой пели матросы в своих песнях: ты очень часто один, предоставлен сам себе. Ты поставлен в позицию наблюдателя, ты ничего другого и не можешь делать, скажем, в Токио. И ты должен извлекать что-то из своих прогулок и наблюдений, иначе они будут бессмысленными. Но ведь и те, кто живет постоянно на одном месте, сталкиваются с этой проблемой. Ты несешь ответственность за время своей жизни. Это не имеет отношения к тому, стюардесса я или нет. У меня всегда было большое недоверие к установке "ура, жизнь прекрасна, все отлично!" Я предполагаю, что за этим скрывается большая ложь".

Регина согласилась, что ее песни камерны, не драматичны. В них нет больших чувств и больших жестов, это, скорее, маленькие осколки быта, моменты, в которые что-то было почувствовано, было произнесено какое-то слово. Она назвала эти песни "калейдоскопом мира собственных переживаний". Почему она поет по-английски? Потому что если писать по-немецки просто то, что чувствуешь, получится, как правило, глупо и пошло. Планка требований к немецкому тексту в двадцатых годах прошлого столетия была поднята очень высоко, скажем, в текстах Фридриха Холлендера (Friedrich Hollaender), потом был большой перерыв, традиция прервалась. После войны пошли шлягер и политические песни, но традиция так до сих пор и не восстановилась. "Есть сонграйтеры, пишущие прекрасные тексты по-немецки, - говорит Регина, - но это особенный дар. У меня его нет".

Одержимость вычеркиванием

Гюнтер Янсен - ходячая музэнциклопедия, но работу над музыкой он вовсе не узурпировал. Регина включена в эту работу тоже, в мозговой штурм, который эту работу сопровождает. Любопытно, что особенного пристрастия к музыке из постоянно повторяющихся элементов у них, по словам Регины, вовсе нет. А вот что есть, так это стремление выкинуть из музыки все лишнее. Остается только то, чем невозможно пренебречь. "Мы большие мастера вычеркивания", - улыбается Регина. У музыкантов накопился в этом деле немалый опыт, их сегодняшняя музыка куда более прозрачна и проста, чем ранняя, хотя в ней сегодня куда больше звуковых дорожек, чем было раньше. И если сегодня в музыке стало, скажем, меньше баса и эхо, что давало старым записям ощущение подводности, то это произошло как-то само собой, это вовсе не сознательное решение.

Почему голос Региты такой эфемерный, отсутствующий, если не сказать - потусторонний? Он обработан эффектами? "Эффектами?! Совсем нет, - пожимает плечами певица, - это мой естественный певческий голос. Конечно, я могла бы петь более сильно, но это звучит, по-моему, не очень хорошо. А так, как я пою, со следами дыхания, так лучше подходит к звуку инструментов. Я же брала уроки пения, и песни Шуберта в моем исполнении звучали по-дурацки, жесткий и крепкий старомодный голос просто невозможно слушать. Важно то, как с голосом обходишься. Тихий голос во время микширования музыки можно вытащить вперед, а можно вплести в звучание инструментов. Мы как раз и вплетаем".

Автор: Андрей Горохов
Редактор: Ефим Шуман