Hauschka: меланхоличные пейзажи в исполнении струнного оркестра

За проектом Hauschka скрывается живущий в Дюссельдорфе Фолькер Бертельман (Volker Bertelmann). Он выпустил несколько альбомов с фортепианной музыкой.

Его инструмент звучит не чисто и благородно, а с позвякиваниями и скрипом. Отдельные ноты звучат металлически, нажатие некоторых клавиш порождает шорох и хруст. Причина в том, что между струн помещены разнообразные предметы: шурупы, палочки, проволока, бумажки. Традиция препарированного фортепиано идет от Джона Кейджа, это хорошо известный ход.

Предыстория

Прежние фортепианные опусы проекта Hauschka обрабатывались на компьютере. Повторялись цикл за циклом одни и те же пассажи и фрагменты мелодических линий, иногда даже отдельные ноты. Эта фортепианная музыка понимала, как устроена музыка компьютерная. Слушателям электронной музыки фортепианный эмбиент проекта Нauschka очень понравился: музыка звучала очень ранимо, очень знакомо, очень по-домашнему. Кроме того, она была наглядна, успокаивала и даже убаюкивала. Выражение "колыбельные песни для взрослых" представляется уместным.

Оркестр

Новый альбом проекта Hauschka неожиданным образом оказался вовсе не фортепианным. Magic Magic Orchestra из Сан-Франциско заказал Фолькеру Бертельману музыку, он ее сочинил, а оркестр исполнил. В записи доминируют струнные, но стилистика не изменилась: композиции лиричны, напевны, минималистичны, родство с компьютерной музыкой продолжает ощущаться.

Называется альбом "Чужие ландшафты" (Foreign Landscapes). Каждая пьеса есть воссоздание того или иного реально существующего пейзажа. Музыка неспешна, меланхолична и в каком-то смысле кинематографична: ее выразительность - родом из кино, из киномузыки.

Эксперимент

Фолькер Бертельман полагает, что занимается экспериментальной музыкой: "Для меня эксперимент – это как набор "Юный химик", который мне подарили, когда я был ребенком. Набор содержит пакетики с какими-то непонятными веществами. Ты их смешиваешь, не зная, что в результате получится. И изумляешься, что у тебя получился порох. Конечно, вещи, которые я заранее знаю, меня тоже интересуют. Но для меня знание как бы вторично, оно становится важным после того, как я что-то сделал и получил результат. Если бы я заранее знал, сколько народу уже играло на препарированном фортепиано, я бы никогда не стал с этим связываться. Я бы заплакал и ушел домой!"

Взявшись за эксперименты с фортепиано, Фолькер не знал, кто такой Джон Кейдж. Авангард его не особенно интересовал, да и сегодня не интересует. Фолькер пришел к своим звуками из поп-музыки, из хип-хопа, он раньше был рэпером. Процесс создания музыки для него остается неописуемым, неподконтрольным, спонтанным. Он путешествует, находит какие-то предметы, кидает их на струны фортепиано. Кто-то присылает ему фотографии со своими препарированными струнами. Потом он вдруг решает использовать другие инструменты. Новый инструмент заставляет изменить способ сочинения музыки, а новый способ сочинения приводит к тому, что начинают попадаться на глаза какие-то другие предметы. И так - без конца. "Из маленькой мысли рождается цепная реакция, это и есть эксперимент", - говорит музыкант.

Ноты и ландшафты

Для Фолькера Бертельмана результат его работы - не ноты, а записанный аудиофайл. Записанные треки проекта Hauschka содержат много слоев звуков, до сорока слоев фортепиано, если композитору так хочется. До сих пор Бертельман работал интуитивно: музыка сама собой струилась из него, он не спрашивал себя, почему сейчас играет что-то в фольклорном духе и почему потом занялся сложными аккордами.

Новый альбом обозначил совсем другой подход к делу: Бертельман сел перед чистым листом бумаги и стал писать ноты. Никогда раньше он этого не делал. Но за последние годы, когда его концерты стали пользоваться все большим успехом, другие музыканты стали просить у него ноты, чтобы играть его музыку. Когда американский оркестр заказал ему музыку, Бертельман выбрал три инструментальные группы, звук которых он больше всего любит: струнные, тромбоны и кларнеты. Он сочинил 12 композиций для трех групп инструментов и увидел, что таким образом можно писать куда более длинные опусы, а также сонаты и даже оперы. Композитор убедился, что перед ним открылось новое поле для деятельности, и ему следует браться за более сложную музыку. При этом он продолжает хранить верность постулатам клубной музыки - зацикленным пассажам и постоянно возвращающемуся бас-проигрышу.

Что такое пейзаж?

Как можно изобразить пейзаж в музыке? Что это вообще такое? Трехмерное пространство? Люди в нем? Звуки? "Ландшафт - это все перечисленное, - соглашается музыкант. - Ландшафт - это и люди, и звуки, и музыка. Но ты не изобразишь город, повторив его музыку. Щебет птиц передает пиццикато струнных? Нет, так не получится. Прежде всего, ландшафт - это ассоциации, это история, которая меня привела на это место, история моих отношений с этим местом. Первая пьеса альбома называется "Александерплац". Я в первый раз попал на эту площадь и вообще в Берлин в 1990 году, и для меня эта площадь стала точкой, с которой начинается Берлин. Потом я много раз приезжал в Берлин именно в это место".

Для Бертельмана отношения с тем или иным пространством очень важны в процессе создания музыки: "В каком-то смысле площадь Александерплац стала для меня фасадом Берлина, а сегодня это место уже выглядит совсем по другому, моего Александерплаца больше нет. Старые дома перемешаны с новыми, есть множество разных пространств, этот старинный фонтан… Но все равно тут осталось столкновение двух разных пространств, двух разных городов. То, что получилось, вовсе не красиво, но ландшафты, которые для тебя значимы, которые остались в твоей памяти, вовсе не обязательно красивы. И в музыке я люблю не красивое, нет, мне нравится то, у чего есть патина, то, что затерто, то, что рассказывает историю".

Автор: Андрей Горохов

Редактор: Дарья Брянцева