Виктор Шендерович: власть боится прецедента

Часть россиян считают, что вы баллотируетесь в Госдуму не потому, что решили всерьез заниматься политикой, а чтобы устроить из вашего выдвижения что-то вроде сатирического шоу. Есть ли в этом доля истины?

- Доли истины в этом нет. Дело в том, что выборы – это одна из демократических возможностей, которые предоставляет нам конституция, это одно из т.н. демократических окошек. У нас в России демократические окошки сейчас закрываются. Вот пресса – в широком смысле – для меня закрылась. И не только для меня. Митинги антифашистские разгоняются. На телеэкране я появиться не могу. В суд обратиться можно, но результат, как правило, известен заранее. Так что демократическая процедура выборов – это одна из немногих возможностей, которые оставляет нам конституция, демократия. Я пошел на выборы, чтобы делать то же, что я делал в журналистике. Я пытаюсь консолидировать общество вокруг демократических ценностей. Этим я занимаюсь в ходе предвыборной кампании. Этим я буду заниматься и в том случае, если мне удастся победить.

Насколько совпали ваши предположения о том, как будет проходить для вас эта предвыборная кампания, с тем, как это было в действительности?

- Опыта ведения предвыборной кампании у меня раньше не было. И это все очень интересно. Я должен сказать, что зауважал профессию политика как профессию.

Эти два месяца были для меня очень полезными. Потому что я увидел желание результатов демократии и непонимание механизмов демократии. Даже в самых вроде бы цивилизованных аудиториях есть это непонимание. Люди хотят, чтобы в их стране были вежливые полицейские, ровные дороги, тихое начальство, люди хотят жить достойно и богато, но они не понимают, как это связано с демократическими механизмами. Они абсолютно убеждены в том, что абсолютно ничего не могут изменить. За два месяца почти ежедневных встреч мне неоднократно говорили: у нас все равно ничего не получится, они все равно посчитают так, как хотят. И очень трудно убедить людей в том, что это в реальности все как раз зависит от них. Участие в выборах – это работа демократическая, которую люди обязаны делать. Вот этого понимания, конечно, нет.

- Насколько грязной была эта кампания?

- У Марка Твена есть знаменитый рассказ "Как меня выбирали в губернаторы", посвященной американскому "черному пиару" XIX века, так вот спустя почти 150 лет я должен сказать, что я у Твена выиграл за явным преимуществом. Список того, что я услышал и прочитал о себе, конечно, значительно длиннее. Все это просто обрушено на избирателей. Каким будет результат – посмотрим.

Несмотря на угрозы, якобы звучавшие в ваш адрес из Кремля, от участия в выборах вас все-таки не отстранили. Выходит, в определенной степени демократия в России все же существует?

- Меня пытались отстранить. Есть две причины, по которым меня не отстранили от участия в выборах. Или тот ресурс, который они вложили в Говорухина и мою дискредитацию, вполне достаточен для того, чтобы им быть спокойным перед 4 декабря. Или же им просто совсем не за что меня снимать с выборов.

Власть боится вас в Думе?

- Вы знаете, она боится, конечно, не меня в Думе. Это для нее не так страшно. Среди 450 депутатов нормальных людей сейчас 7, а будет 8. Это никак не повлияет на принятие решений, конечно. Но они боятся прецедента, примера. Того, что в Москве в 2005 году народ может взять и проголосовать не так, как хочет власть. Надо понимать, что ни Путин, ни "Единая Россия" ни одного раза не выигрывали выборов. Того, что называется выборами на Западе, в путинской России просто не было ни разу. Это все были назначения. Назначили Путина президентом, назначали "Единую Россию" лидером парламента. Поэтому они, конечно, люди в себе чрезвычайно неуверенные. И они могут побеждать только с использованием административного ресурса, только в условиях неравных возможностей. И, конечно, они нервничают.

Вячеслав Юрин