Авантюристы гражданской войны
Сегодня мы познакомим вас с книгой «Авантюристы гражданской войны», которая вышла в московском издательстве «АСТ». Её автор – историк Виктор Савченко. Работая в архивах, которые до недавнего времени были закрыты для исследователей, он собрал уникальный материал и на его основе рисует правдивые портреты воспетых в книгах и фильмах советского времени пламенных революционеров и легендарных полководцев Дыбенко и Котовского, рассказывает о забытых или полузабытых «героях на час» - об атаманах Григорьеве, Волохе, Коцуре, о «короле» одесских бандитов Мишке Япончике, шпионе Сиднее Рейли… Мы решили выбрать из этой увлекательной, прекрасно написанной книги две главы, две биографии: Григория Котовского и атамана Григорьева. Этот атаман на две майских недели 1919 года превратился, как пишет автор книги «Авантюристы гражданской войны», в одну из главных фигур украинской политики с потенциальными возможностями стать диктатором всей Украины.
В конце восемнадцатого года Украину захлестнула волна безвластия. Гетман пал, а сменившая его власть Директории Украинской народной республики была слишком слаба, не имела опытных политиков, администраторов, военных, не выработала чёткой идеологии. Жизнь в украинской провинции, оказалась, по словам Виктора Савченко, по контролем местных атаманов и батек, которые руководили повстанческими, добровольческими, казацкими формированиями, набранными из крестьян. Тогда на Украине возникло большое количество независимых «республик»: Переяславская, Дерманская, Млиевская, Пашковская, Баштанская… Волость не признавала волости, воевала с уездным городом, окружив свою территорию окопами и завалами деревьев… Начав с роли сельских вождей, многие атаманы входили во вкус и претендовали порою уже и на всеукраинскую власть. Таким был атаман Григорьев.
О жизни и деятельности атамана Григорьева до 1919-го года известно очень немного. Исследователи путаются даже в его именах. Но в результате архивных «раскопок» автор книги «Авантюристы гражданской войны» установил, что звали его Никифор (Ничипир) Серветник. Родился он в Подольской губернии, в местечке Дунаевце в 1885 году. В начале века семья будущего атамана перебралась из Подолья в соседнюю Херсонскую губернию, в село Григорьевка. Молодой Ничипир Серветник сменил свою фамилию на более благозвучную более русскую фамилию Григорьев по названию села. Был он старшим сыном в семье и в детстве смог закончить только двуклассную начальную школу. Во время русско-японской войны воевал в казачьих войсках, после демобилизации служил на Херсонщине не то простым акцизным чиновником, не то полицейским урядником.
Его кипучая энергия восемь долгих лет не находила выхода. В годы первой мировой войны Григорьев был мобилизован, показал себя смелым офицером, был награждён за храбрость Георгиевским крестом и дослужился до чина штабс-капитана. Солдаты его любили за бесшабашность, простоту и вечную нетрезвость. Их симпатии обеспечили офицеру Григорьеву членство в революционном комитете Юго-Западного фронта. Тогда Григорьев начал активно участвовать в создании новой «украинизированной» армии, подчинённой Центральной Раде Украинской народной республики. Уже не главнокомандующий русской армии, а министр обороны независимой Украины Симон Петлюра присваивает Григорьеву, сформировавшему из добровольцев ударный полк, звание подполковника. После переворота, в результате которого Центральную Раду сменил гетман Скоропадский, Григорьев быстро переходит на службу новой власти, и уже та делает его полковником.
Но спустя несколько месяцев, разочаровавшись в гетмане и поддерживавших его немецко-австрийских оккупантах, Григорьев снова налаживает контакты с Петлюрой. Бои отрядов Григорьева с немцами шли с переменным успехом, тем не менее, он объявил себя «атаманом повстанческих войск Херсонщины, Запорожья и Таврии». При этом он контролировал один-единственный уезд Херсонщины, а на Запорожье и в Таврии вообще не появлялся. Восстание против гетманской власти было восстанием народным. Его возглавляли самые разные атаманы и самые разные политические партии. Григорьев мог выбирать. Сначала, захватив Херсон и став хозяином большого района, в котором находились также города Николаев и Очаков, атаман Григорьев попытался говорить с киевским правительством Украинской народной республики языком ультиматумов. Он потребовал от Петлюры чуть ли не должность военного министра. В ответ из штаба УНР шли резкие телеграммы. В них говорилось о грабежах и незаконных реквизициях, которые вело воинство Григорьева.
Тогда Григорьев ищет пути нового предательства. На этот раз он решил переметнуться к «красным». В начале февраля 19-го года атаман Гигорьев повернул оружие против своих вчерашних товарищей. Его измена привела к тому, что петлюровцы вынуждены были отступить из Центральной Украины.
Несмотря на то, что командование Красной Армии знало о недисциплинированности, ненадёжности и о жестокостях Григорьева, о том, что его дивизия пьёт напропалую, грабит население и устраивает еврейские погромы, большевики продолжали с ним сотрудничать и оставили на посту комдива. За взятие Одессы Григорьев был представлен к ордену Красного Знамени. Отношения Григорьевым обострились у большевиков лишь после того, как он начал грабить Одессу. Спешно покинувшие город французы и греки (их отозвали домой) оставили здесь огромное количество оружия, амуниции, мануфактуры, продовольствия. Григорьев и его «герои» эшелонами вывозили всё это в родные сёла. С большим трудом большевистскому ревкому удалось заставить григорьевцев уйти из Одессы.
Те отправились в Центральную Украину, где в начале мая организовали страшные погромы. Если раньше Григорьев ещё побаивался комиссаров, то теперь, порвав с «красными», он дал волю своему зоологическому антисемитизму. В одном только Елизаветграде погромщики убили более трёх тысяч евреев. Волна погромов прокатилась и по другим городам. Григорьевцы убивали евреев в Кременчуге, Черкассах, Умани, Александрии…
Надо сказать, что значительная часть крестьян центра Украины, недовольных советской властью, жестокостью ЧК и продразвёрсткой, поддержала восстание Григорьева. Против «красных», союзником которых он ещё недавно был, выступил и батька Махно. Григорьев изо всех сил стремился заручиться его поддержкой, ведь батька пользовался огромной популярностью на Украине. Но Нестор Махно был ярым противником антисемитизма и в своих частях расстреливал погромщиков. Поэтому поначалу отказался объединяться с Григорьевым. Лишь позже, летом 19-го года, когда Махно понёс большие потери как от красных, так и от белых, он решил заключить с атаманом военный союз. Ненадолго: после очередного погрома махновцы решили покончить с Григорьевым. На сходе, в котором участвовал Махно с несколькими своими командирами и Григорьев с телохранителями, атамана обвинили в том, что он покровительствует погромщикам, тайно ведёт переговоры с «белыми» (это было правдой) и грабит бедняков. Виктор Савченко приводит в своей книге несколько разных описаний последних минут жизни Григорьева. Все они, правда, сходятся в одном: атамана убил кто-то из махновских командиров, может быть, даже сам Махно.
«Уже через полгода, - пишет автор книги «Авантюристы гражданской войны», - об атамане никто не вспоминал, кроме людей, пострадавших от погромов, и бывших его бойцов. Григорьевское восстание осталось малоизвестной страницей украинской истории. Протест крестьянства против грабительской большевистской политики был обоснован, но оно доверилось проходимцу, погромщику и авантюристу, готовому на любую подлость…»
Если об атамане Григорьеве история забыла, то о Григории Ивановиче Котовском помнит. Да вот только помнит, судя по тому, что разыскал в архивах автор книги «Авантюристы гражданской войны», вовсе не то, что было на самом деле. Котовский остался в истории этаким Робин Гудом, благородным разбойником и талантливым полководцем-самородком. В действительности имя и жизнь Котовского окружены множеством легенд и мистификаций. Начнём с того, что он сам постоянно фальсифицировал свою биографию. То делал себя моложе лет на шесть, указывая неверный год рождения, то утверждал, что происходит «из дворян», и дед его был полковником, то писал в анкетах несуществующую национальность – «бессарабец». Ни отец, ни мать Котовского ни к молдаванам, ни к «бессарабцам» себя не относили. Отец Котовского был, очевидно, обрусевшим православным поляком, возможно, украинцем, мать – русской. И дворянами они тоже не были. Отец работал механиком на винокуренном заводе.
Григорий Иванович Котовский в местечке Ганчешты Кишинёвского уезда. Отец его умер от чахотки, когда мальчику было четырнадцать лет. Котовский писал в своей автобиографии, что отец умер в бедности. Это очередная ложь, - подчёркивает Виктор Савченко. Семья Котовских жила в достатке, имела собственный дом. На средства и по протекции своего крёстного – помещика Манук-Бея – Гриша поступил в Кишинёвское реальное училище. Проучился он там, правда, недолго: за хулиганство и прогулы Котовского выгнали. Тогда Манук-Бей устроил его в другое – сельскохозяйственное – училище и оплачивал пенсион до самого окончания.
И дальше началась криминальная карьера Котовского. Он работал помощником управляющего в одном имении, потом в другом, в третьем. И отовсюду его выгоняют – за растрату чужих денег, воровство, подделку документов…
Почти во всех публикациях, посвящённых Котовскому, присутствует романтическая история о Грише и молодой жене помещика, которая якобы в него влюбилась, за что помещик, узнав об этом, ударил Котовского плёткой. В ответ Григорий сжёг его имение, что привело его в тюрьму и в революцию. Историю эту, как пишет автор книги «Авантюристы гражданской войны», Котовский, очевидно, почерпнул из популярных тогда бульварных романов о благородных разбойниках. Потому что в действительности ничего подобного не было. До 1904 года Котовский несколько раз попадал в тюрьму – и исключительно по уголовным делам. После начала русско-японской войны он прятался от мобилизации и в одиночку или вместе с сообщниками принимал участие в вооружённых налётах. Своё дезертирство он позже объяснял политическим «бунтарством», а грабежи и вымогательства называл «экспроприациями».
В своей автобиографии Григорий Иванович Котовский называл себя «стихийным коммунистом», каковым он якобы был «с первого момента сознательной жизни». Он возводил в ранг революционной доблести налёты на квартиры, магазины, помещичьи усадьбы. Отряд Котовского (или его банда, это уж как кто назовёт) во времена первой русской революции базировался в Бардарском лесу, недалеко от его родных Ганчешт. Действовали котовцы в конце 1905-начале 1906 годов очень активно. Только в январе-феврале они совершили почти три десятка вооружённых ограблений. Потом Котовского всё же поймали. Он трижды пытался бежать из Кишинёвской тюрьмы, но безуспешно. Истории о многих его дерзких и удачных побегах – в значительной мере тоже вымысел. О многих – но не о всех. Сидя в ожидании суда в одиночной камере кишинёвской тюрьмы, он ухитрился оттуда сбежать. Как подчёркивает Виктор Савченко, тут явно не обошлось без подкупленной охраны и даже высшего начальства. Между прочим, следствие позже выявило, что банду Котовского «прикрывали» полицейские чины. Невероятным выглядит и в советской автобиографии Котовского его побег с сибирской каторги (он был осуждён, в конце концов, на двенадцать лет каторжных работ). Котовский писал, что при побеге «убил двух конвоиров, охранявших шахту». В действительности же, как удалось установить автору книги «Авантюристы гражданской войны», никого Котовский не убивал, да и в шахте тогда не работал. Его назначили бригадиром на строившейся Амурской железной дороге, и он просто убежал в лес, её окружавший.
Выдуманы и многие описания Котовского, рисующие его двухметровым богатырём. Суховатые полицейские сводки воспроизводят совсем другой портрет, портрет уголовника. Рост – 174 сантиметра, плотного телосложения, несколько сутуловат. Голова круглая, волосы на голове редкие и чёрные, под глазами – татуировка: маленькие чёрные точки. Это татуировка блатного авторитета, пахана. Правда, он на самом деле был очень сильным человеком, с детства занимался боксом и «качался». Любил выдавать себя за богатого, элегантного коммерсанта, легко вызывал симпатии, особенно симпатии женщин. Обожал широкие жесты. Хотя его «ребята» ходили на «дело» в масках, сам Котовский маску не надевал. Если жертва налёта просила его не забирать всё, то ей оставляли какую-то сумму или, скажем, фамильные серьги.
Всё это способствовало популярности Григория Ивановича в Одессе, куда он перебрался после побега с каторги. «Своеобразная личность», - с восторгом писала о нём газета «Одесские новости». В конце концов, и эту, новую банду Котовского и её главаря арестовали. Время было военное, и Котовского приговорили к повешению. Однако его слёзные письма разжалобили супругу генерала Брусилова (Брусилов тогда утверждал – или НЕ утверждал смертные приговоры), и тот заменил смертную казнь тюрьмой.
Февральская революция не сразу, но всё же освободила Котовского. Он продал на аукционе свои «революционные кандалы» и отправился на фронт. Стал командиром отряда в составе «Одесской советской армии», в июне девятнадцатого года – комбригом, позже - комдивом. Воевал с переменным успехом. Был храбрым командиром, но неважным тактиком. Окружив махновцев, силы которых были во много раз меньше, действовал слишком пассивно, и махновцы прорвали окружение. Били Котовского и петлюровцы, и деникинцы. А поляки разгромили наголову. В боях с ними Котовский был тяжело ранен в голову и живот, контужен и надолго выбыл из строя.
После окончания гражданской войны дивизия Котовского участвовала в нескольких карательных экспедициях против восставших крестьян – на Тамбовщине и на Украине. Именно за эти операции, за эти «победы» (Виктор Савченко берёт это слово в кавычки) Котовского наградили тремя орденами Красного Знамени.
Погиб он при загадочных обстоятельствах в 1925 году. В мирные уже времена, командуя конным корпусом, Котовский развил бурную коммерческую деятельность. Достаточно сказать, что в районе Умани, где стоял корпус, Котовский контролировал мельницы в двух десятках сёл, взял в аренду сахарные заводы, его подсобное хозяйство шило сапоги, костюмы, одеяла. Одним из его ближайших подручных был некий Майор Зайдер по кличке «Майорчик» – бывший содержатель публичного дома в Одессе, в котором когда-то прятался герой революции. И вот он-то чуть ли не на глазах жены застрелил Котовского- якобы за то, что комкор не повысил его по службе. «Майорчика» судили в обстановке секретности, при закрытых дверях, и дали удивительно мало – всего десять лет тюрьмы. Более того: через два года амнистировали. Он жил в Харькове и работал на железной дороге. Когда ветераны-котовцы узнали об этом, они решили убить Зайдера. Кстати, одним из убийц был Григорий Вальдман – знаменитый в Одессе грабитель, который стал у Котовского командиром эскадрона и кавалером орденов Красного Знамени.