Александр Солженицын: каким его видела Германия
11 декабря 2018 г.
Незадолго до своей смерти выдающийся русский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе Александр Солженицын говорил в одном из интервью немецким СМИ о том, какое влияние оказали на него Шиллер, Гете, Шеллинг, о том, что он не представляет свою жизнь без Баха, Бетховена, Шуберта. Определенно можно сказать, что и Германия не представляет себе литературу и политическую историю ХХ века без Солженицына. "Неоспоримым авторитетом" назвал его как-то журнал Der Spiegel. Свой центральный многостраничный очерк, опубликованный после высылки писателя из СССР в 1974 году, Der Spiegel начал словами: "Кремлевская власть не выдержала вызова, брошенного ей борцом-одиночкой". Ей вторила газета Süddeutsche Zeitung: "Можно выслать за границу писателя, но нельзя уничтожить совесть русской литературы". А Stuttgarter Zeitung подчеркивала: "Пример Солженицына показывает, как велика может оказаться власть писателя".
В доме у Генриха Бёлля
Кстати, выслали Солженицына именно в ФРГ. Когда после выхода в свет на Западе "Архипелага ГУЛАГ" ситуация вокруг него стала накаляться и Политбюро обсуждало, что делать с непокорным писателем, тогдашний канцлер ФРГ Вилли Брандт (Willy Brandt) во время одного из своих выступлений как бы между прочим заметил, что в Западной Германии Солженицын смог бы спокойно работать. В Москве это восприняли как спасительный сигнал и сразу начали закулисные переговоры с представителями правительства ФРГ.
Все происходило очень быстро, и на самой последней стадии к ним подключили немецкого писателя, нобелевского лауреата Генриха Бёлля (Heinrich Böll). К нему, в его дом в деревне Лангенбройх недалеко от Кельна, и привезли Солженицына после приземления. Он пробыл здесь три дня, потом уехал в Цюрих со своим адвокатом и поверенным в делах. Позже перебрался в Соединенные Штаты, где прожил все годы вынужденной эмиграции.
Еще до этого бывавший в Москве Бёлль нелегально переправлял на Запад рукописи Солженицына, в том числе, судя по всему, и рукопись "Архипелага ГУЛАГ". Позже, кстати, переправку архива писателя из СССР взял на себя посол ФРГ Андреас Майер-Ландрут (Andreas Meyer-Landrut).
Что касается "Архипелага ГУЛАГ", то выйдя на немецком языке практически сразу после русской публикации в Париже, он, как подчеркивала немецкая печать, "открыл глаза наивным левым интеллектуалам и потряс их": "После этой книги больше уже никто не сможет представлять себе марксистскую идеологию без репрессивного аппарата". По общему признанию, "Архипелаг ГУЛАГ" имел историческое значение. Никогда еще документальная книга не возглавляла список бестселлеров в Германии в течение 13 месяцев: с февраля 1974-го по март 1975 года! Это немецкий перевод. А русский оригинал первой начала читать в эфире именно радиостанция "Немецкая волна" (под таким названием знали тогда в Советском Союзе Deutsche Welle). За что ее сразу стали глушить еще сильнее, чем прежде.
Солженицын и западная демократия
Но уже довольно рано раздавались в Германии и критические голоса. Они касались, в основном, представлений Солженицына о западной демократии. Еще в 1974 году Лев Копелев, известный публицист, отбывавший вместе с Солженицыным срок в "шарашке", участник правозащитного движения, лишенный позже, в 1980 году, советского гражданства, в опубликованной в немецком еженедельнике Die Zeit статье предостерегал "великого писателя" от "безоговорочных суждений", от того, чтобы объяснять все беды человечества "катастрофическим ослаблением западной цивилизации".
Газета Süddeutsche Zeitung, комментируя много позже возвращение Солженицына в Россию в 1994 году, писала о том, что "консервативный освободитель" не нашел себе там места. Радиостанция Bayerischer Rundfunk говорила в своей передаче о "шоке", который вызвали выступления и пророчества Солженицына после его возвращения на родину. Его "обращенные в прошлое" политические и идеологические представления автор Bayerischer Rundfunk даже назвал "реакционной утопией", подчеркивая при этом, что писатель никогда не скрывал того, что отвергает западные ценности: "Плюрализм и либеральное общество Солженицын ни во что не ставит, и даже демократию представляет только с сильным правителем во главе".
Этим "сильным правителем" стал для Солженицына Владимир Путин. Беседуя с писателем уже в 2007 году, журналисты Der Spiegel напомнили ему, что он отказался и от Государственной премии, которой хотел наградить его Горбачев, и от ордена Ельцина, а вот от Путина, "бывшего главы спецслужбы, которая так жестоко преследовала и травила писателя", принял. Где тут логика? Солженицын, очень резко критикуя и правление Горбачева ("политическая наивность, неопытность и безответственность"), и время Ельцина ("безоглядная поспешность", "массовое ограбление национальных достояний"), сказал, в частности, что принять награду от верховной власти, которая довела Россию до гибельного состояния, он не мог. Что касается Путина, то, как подчеркнул писатель, тот не был ни следователем КГБ, ни начальником лагеря и принимает меры по восстановлению крепости государственного управления.
Почему великий моралист был консерватором
Немецкие журналисты настаивали: ведь Путин называет распад Советского Союза крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века, что играет на руку тем, кто хочет забыть о прошлом... На что Солженицын начал говорить о великодержавности Америки, об "упреках извне", о том, что на Западе, в странах бывшего соцлагеря и в бывших республиках СССР продолжают отождествлять "советское" с "русским" и видят источник всех зол в историческом пути России. "Но вы же выступали за гражданское самоуправление, - настаивал Der Spiegel, - а сейчас власть сосредоточена в руках президента Путина, всё ориентировано на него…" Солженицын не согласился. Государственная власть, по его словам, делегирует все большее число решений на места. Правда, добавил писатель, это идет слишком медленно и еще не носит системного характера.
Газета Frankfurter Allgemeine Zeitung объясняет поразившую Запад поддержку Солженицыным политики Путина тем, что "великий моралист" считал разумным "держаться за плохое, чтобы избежать худшего". И считает, что он стал консерватором из-за его негативного, "катастрофического", как она выразилась, жизненного опыта. Война, арест и лагерь, рак, позже травля в советской печати, угроза нового ареста, высылка за границу, - все это, безусловно, наложило отпечаток на его мировоззрение.
Как, впрочем, и на творчество, обогатив мировую литературу бессмертными произведениями.
Смотрите также: