"Мы не позволим властям РФ поставить точку в деле Немцова"

Председатель Фонда Бориса Немцова Владимир Кара-Мурза-младший, который после отравления в 2017 году не живет в России, в интервью DW рассказал о том, как на международном уровне продвигается расследование дела об убийстве Бориса Немцова.

DW: Вы приехали в Москву из-за марша памяти Немцова?

Владимир Кара-Мурза: Да, так получилось, что перед этим два марша я пропустил. В 2017 году - потому что лежал в коме. А в прошлом году собирался приехать, но нам как раз удалось добиться решения Вашингтона, чтобы назвали площадь перед российским посольством в честь Немцова. И ровно год назад было официальное открытие площади с сенаторами и конгрессменами, я должен был быть на открытии. Ну а теперь я не мог не приехать в Москву.

- И какое у вас впечатление? Люди еще помнят Немцова?

- Нас все пытаются убедить, что все забыли и никому не важно. Но когда мы шли по бульвару тем маршрутом, которым Борис Немцов шел на последнем марше в 2014 году, я остановился посмотреть на людское море возле Трубной площади. Конца людскому потоку не было, он за Петровку уходил. Человека они убили, а память убить не могут. А самой лучше памятью будет, когда его идеалы станут реальностью.

- Недавно стало известно, что готовятся новые санкции против Москвы в связи с убийством Немцова. Вы знаете подробности?

- Последние четыре года мы занимаемся работой с международными организациями, членом которых является РФ, с тем, чтобы задействовать механизмы международного надзора за расследованием убийства. Мы видим, что российские власти на самом высоком уровне имитируют и саботируют расследование. Не предъявлено обвинение ни организаторам, ни заказчикам.

Дважды следователи пытались предъявить обвинение Руслану Геремееву (в прошлом командир роты батальона "Север", в 2015 году был объявлен в розыск в связи с возможной причастностью к убийству Немцова. - Ред.). Дважды им было это запрещено сделать вышестоящим начальством. А когда к нему пришли и попытались допросить как свидетеля, постучали в дверь, он не открыл. Звучит, как анекдот, но это был официальный рапорт.

Помните, как Кирилла Серебренникова с автоматами арестовывали? И при этом Александр Бастрыкин (глава Следственного комитета РФ. - Ред.) заявляет, что дело об убийстве Бориса Немцова раскрыто. И сейчас российская власть хотела бы поставить точку, перевернуть страничку и забыть об этой истории. Мы этого сделать не позволим.

- Как именно вы действуете?

- Два года назад ПАСЕ назначила специального докладчика по этому делу. Это Эммануэлис Зингер, парламентарий из Литвы. В прошлом году ему решением руководства МИДа был запрещен въезд в РФ. Но буквально два дня назад мы вместе с адвокатом Вадимом Прохоровым вернулись из Вены, где проходила зимняя сессия Парламентской Ассамблеи ОБСЕ. И было принято решение о назначении докладчика по делу о расследовании убийства Немцова. Им стала вице-спикер ассамблеи Маргарита Седерфельд. Уже летом на ежегодной сессии она должна будет представить промежуточные выводы, а в 2020 году - итоговый доклад.

В Совете Европы у российских властей есть предлог, что российская делегация с 2016 года не участвует в заседаниях ПАСЕ. Не ездит туда просто. И под этим предлогам они отказываются от сотрудничества. Не отвечают на письма, не предоставляют документы. В ОБСЕ даже такого предлога не будет - мы сейчас там были, имели возможность лицезреть и господина Толстого (Петр Толстой, депутат Госдумы. - Ред.), и господина Слуцкого (Леонид Слуцкий, депутат Госдумы. - Ред.), и всех прочих, кто входит в официальную российскую делегацию. Они принимают полноценное участие в работе структур ОБСЕ, поэтому там у них не будет даже формального предлога.

- А в США?

- Там две недели назад (в Конгресс. - Ред.) был внесен масштабный законопроект, касающийся санкций. И в рамках этого законопроекта есть статья, обязывающая американское правительство в течение полугода подготовить, представить Конгрессу и опубликовать доклад об обстоятельствах убийства Немцова, включая имена людей, которых есть основания считать причастными на всех уровнях.

- То есть можно себе представить, что будет "список Немцова", по аналогии со "списком Магнитского", персональные санкции в адрес конкретных людей, связанных с этим делом?

- Следите за новостями 27 февраля и за законодательной инициативой, которая будет внесена в обе палаты американского парламента. Пока больше я сказать не вправе.

- Что нужно сделать для того, чтобы гражданин России попал в санкционный список?

- Прежде всего, нужна законодательная база. На сегодняшний день только в шести странах приняты законы о персональных санкциях в отношении коррупционеров и нарушителей прав человека. Это США, Канада, Великобритания, Латвия, Литва и Эстония. В каждой из этих стран приходилось преодолевать огромные препятствия. Потому что, как писал в начале 80-х диссидент Владимир Буковский, для очень многих западных политиков возможность пожарить бекон на советском газе гораздо важнее прав человека. И поразительно, с какими препятствиями нам приходилось сталкиваться, добиваясь принятия этих законов. Сопротивление со стороны приверженцев "реальной политики" было колоссальным. Но, тем не менее, уже в шести странах такие законы приняты, я на эту тему выступал в Дании, через  несколько месяцев буду выступать во Франции.

Борис Немцов тоже работал по этой теме, я начинал вместе с ним. Джон Маккейн в моем фильме "Немцов" говорит, что без Бориса Немцова "закона Магнитского" бы не было. Это очень сильное заявление для американского сенатора. И я считаю, что это самый пророссийский закон, когда-либо принятый за рубежом. Он направлен против тех, кто нарушает права российских граждан и ворует деньги российских налогоплательщиков.

- А какая процедура требуется для того, чтобы применить санкции в отношении конкретного человека? Это что-то вроде суда?

- Это точно не суд. И более того, санкции - это не наказание, это лишение привилегий. Но каждый человек из санкционного списка имеет право пойти в американский суд и оспорить это решение. То есть стандарты доказательств должны быть такими, чтобы и в суде, если коррупционер туда обратится, они были убедительными.

Правда, за шесть лет существования списка ни один из внесенных туда людей этой возможностью не воспользовался. И, тем не менее, в американском "законе Магнитского" заложен высокий стандарт доказательств. Нельзя человека просто взять и внести в список потому, что он не нравится. Должна быть серьезная доказательная база. Этот процесс занимает годы. Один пример: на то, чтоб включить Бастрыкина, у нас ушло больше четырех лет. Для этого понадобился публичный запрос членов Конгресса. "Закон Магнитского" был принят в декабре 2012 года, а Бастрыкин был внесен в список в 2017 году. Чтобы внести в открытую часть списка Рамзана Кадырова, больше 5 лет понадобилось, хотя на нем пытки, убийства, похищения людей.

Конечно, санкции - это бледная замена настоящему правосудию. Ответственностью за пытки, убийства и воровство должно быть не аннулирование французской визы и не невозможность поехать на каникулы в Майами. Но до тех пор, пока эти люди пользуются защитой и покровительством власти, мы будем работать с международными институтами, чтобы ввести хотя бы какую-то минимальную ответственность. Я в этом участвовал с самого начала и горжусь этим. Как Немцов, я считаю, что это абсолютно пророссийская патриотическая деятельность.

- Что сейчас с "Открытой Россией"? В каком она состоянии?

- 24 февраля мы провели учредительное собрание и учредили новое юридическое лицо - Российское общественное движение "Открытая Россия". В ближайшее время будет работа над созданием региональных отделений. По закону нужно как минимум 43 региональные отделения, дальше будут подано заявление в Минюст.

- А раньше у вас не было юридического лица?

- "Открытая Россия" в разных формах она существует с 2001 года. В начале у нас было РОО - региональная общественная организация. Она была ликвидирована во время заключения Ходорковского в 2006-м. В 2016-м мы возродились как общественное движение без образования юридического лица, закон это позволяет. Но в 2017-м Генпрокуратура внесла "Открытую Россию" в список нежелательных иностранных организаций, хотя мы российское движение, состоящее из российских граждан и действующее на российской территории.

Но закон - это небольшое препятствие для нынешних властей. Сейчас 53 наших активиста столкнулись с административным преследованием. А три недели назад наша коллега из Ростова, Анастасия Шевченко, стала первым человеком в России, которому предъявлено уголовное обвинение по статье о нежелательных организациях.

Поэтому мы решили учредить НКО. Если нам нужна бумажка из Минюста - мы ее получим. У нас 15 учредителей - в том числе Александр Соловьев, Наталья Грязневич, ваш покорный слуга. Официально НКО будет называться Всероссийская общественная организация в поддержку гражданского общества "Российское общественное движение "Открытая Россия". Вот такое длинное название.

- И вас сразу внесут в реестр НКО-иностранных агентов?

- На каком основании? Им нужен хотя бы формальный повод - получение денег от иностранных граждан. "Открытая Россия" не получает денег от иностранных граждан, с этим трудно спорить. Но что они там будут делать - это волнует нас уже не так сильно, у нас свои задачи.

Подписывайтесь на новости DW в | Twitter | Youtube | или установите приложение DW для | iOS | Android 

Смотрите также: