Карла дель Понте. "Охота. Я и военные преступники"

…Если бы швейцарское министерство иностранных дел не запретило бывшему главному обвинителю Гаагского трибунала Карле дель Понте, которая сейчас занимает пост посла Швейцарии в Аргентине, лично участвовать в презентациях её автобиографической книги. В письме (точнее, в факсе), которое получила дель Понте из МИДа, этот запрет мотивируется тем, что подобные презентации несовместимы с официальным статусом дипломатического представителя страны. Несовместимы потому, что «авторская интерпретация событий в бывшей Югославии не во всём соответствует позиции швейцарского правительства». Конечно, о цензуре и речи быть не может, потому что книга вышла, будет открыто продаваться и в Швейцарии, а сама Карла дель Понте реально никак из-за нее не пострадала. Более того: скандал вокруг запрета участвовать в презентациях так раскрутил «Охоту», как не смогли бы сделать никакие презентации с участием дель Понте. Но ситуация действительно беспрецедентна для Западной Европы.

Дело о внутренних органах

Книгу бывшего главного обвинителя Гаагского трибунала по Югославии обсуждают сегодня многие европейские средства массовой информации. Самый громкий шум вызывают те страницы «Охоты», на которых идет речь об исчезновении трёхсот молодых сербов и цыган из Косово, которые летом 1999 года были перевезены албанскими боевиками из так называемой «Армии освобождения Косово» в Албанию и там убиты. Как рассказывает Карла дель Понте в своей книге, Гаагский трибунал получил информацию много позже. Она казалась невероятной, непостижимой: похищенных якобы убили для того, чтобы изъять и продать предназначенные для трансплантации внутренние органы. В 2003 году Карле дель Понте и ее помощникам удалось найти дом в албанском местечке Бурел, где держали сербов и цыган. Там обнаружили следы крови, бинты, инфузионные пластиковые контейнеры и другое медицинское оборудование. Но ни останков погибших, ни каких либо других доказательств или улик, которые могли бы привести к подозреваемым, в ходе расследования не нашли, и прокуроры Гаагского трибунала, в конце концов, вынуждены были отказаться от возбуждения уголовного дела.

Зачем вспоминать плохое?

Карла дель Понте пишет об этом с явным сожалением. «Нам удалось далеко не всё из того, что мы хотели и должны были бы сделать», - признается она и подчеркивает, что стопроцентной раскрываемостью преступлений не могут похвастаться правоохранительные органы ни одной страны. «А работа международного трибунала по бывшей Югославии, - добавляет Карла дель Понте, - значительно осложняла также политическая составляющая».

Несмотря на ее, пусть и запоздалые, признания и, на мой взгляд, понятные объяснения, сербские «ястребы» набросились на Карлу дель Понте с яростью, достойной лучшего применения: как посмела она молчать о чудовищных преступлениях албанцев?! почему обвиняла только «наших»?! двойные стандарты!.. и так далее. А одна из белградских газет утверждает, что кровавый бизнес контролировал лично Хашим Тачи, нынешний премьер независимого Косово: он якобы заработал на торговле изъятыми внутренними органами миллионы долларов.

Официальные представители Косово и Албании, естественно, отвергают все обвинения в их адрес, но Карлой дель Понте недовольны не меньше сербов. Раз у нее не было доказательств, - заявляют в Приштине и Тиране, - зачем она тогда рассказывает все эти «страшилки»?

Кто сволочнее?

Возмущены книгой бывшего главного обвинителя Гаагского трибунала и в Хорватии. Правда, судьба исчезнувших летом 1999 года трёхсот сербов и цыган там мало кого волнует. Хорваты вообще считают, что «Охота» направлена не против албанцев и сербов, а против них. Председатель фракции одной из партий правительственной коалиции именно так и заявил в Загребе: Карла дель Понте «больше всего ненавидит нас, и ее книга полна чудовищных по своей сути и по своей лжи нападок на хорватов». Разумеется, звучат и столь знакомые нам по заявлениям сербских политиков обвинения их хорватских коллег в том, что Гаагский трибунал судил «только наших». Министр юстиции Хорватии не устаёт повторять, например, что генерал Анте Готовина, выдачи которого потребовал Европейский Союз, – народный герой, а не военный преступник.

Но, пожалуй, самое интересное – то, что новый взрыв возмущения Карлой дель Понте, которую в Загребе всегда ненавидели не меньше, чем в Белграде, вызвали не какие бы то ни было ее заявления, но слова некоего канадского прокурора, которого она цитирует в своей книге. «Сербы – сволочи, - сказал он. - А хорваты – подлые сволочи».

Как бы то ни было, но одно можно сказать с полной определенностью: столь скандальная во многих отношениях книга, опубликованная всего два месяца спустя после того, как Карла дель Понте ушла с поста главного обвинителя Гаагского трибунала по бывшей Югославии, несомненно, дискредитирует работу этого трибунала.

Второй сегодняшний сюжет также посвящен скандальной книге. Но скандал этот – совершенно иного рода, чем тот, который разразился в связи с выходом в свет «Охоты» Карлы дель Понте. Никакой политики в этом случае нет, только литература. К тому же книга, о которой пойдет речь сейчас, не опубликована. И, возможно, даже никогда не будет опубликована. Собственно, в этом и состоит главная проблема, связанная с набросками Владимира Набокова к его последнему, незаконченному роману «Подлинник Лауры».

Сжигать или не сжигать? Такой вопрос расколол сейчас мировую литературную общественность. Что делать с полусотней картонных карточек, исписанных аккуратным почерком Владимира Набокова и озаглавленных им «Подлинник Лауры»? Он начал писать этот роман в 1977 году, незадолго до своей смерти, и завершить работу не успел. До нас дошел только фрагмент, составляющий, если бы его напечатали, около тридцати книжных страниц. В своем завещании Владимир Набоков наказал сжечь черновики «Подлинника Лауры». Но его вдова Вера Слоним-Набокова так и не решилась это сделать, и теперь решение должен принять сын Дмитрий. Пока же картонные карточки по-прежнему находятся в сейфе одного из швейцарских банков.

Долгое время казалось, что Дмитрий, которому уже перевалило за семьдесят, всё же намерен сохранить фрагмент романа и даже напечатать его. В одном из интервью он назвал «Подлинник Лауры» «концентрированной квинтэссенцией творчества отца», в другом – «блестящим и подлинно революционным романом». Но года четыре назад сын писателя стал поговаривать о том, что рукопись всё же следует сжечь, как этого хотел отец. Совсем недавно Дмитрий снова заговорил об этом. Мнения литературных критиков и просто почитателей творчества Набокова разделились. Одни настаивают на том, что надо выполнить его завещание, тем более что при жизни перфекционист Набоков публиковал только законченные, отшлифованные, доведенные до совершенства произведения. Те, кто отстаивает другую точку зрения, говорят, что желание писателя, тем более предсмертное желание должно уступить интересам мировой культуры. Сторонники этой позиции (сохранить и опубликовать) напоминают о том, что Франц Кафка тоже поручил своему другу Максу Броду уничтожить после его смерти все рукописи – в том числе и великих, как мы знаем сегодня, романов, неопубликованных при жизни автора. К счастью, Макс Брод этого не стал делать.

Есть и множество других, менее знаменитых примеров. В прошлом году в московском издательстве «Захаров» был опубликован первый вариант романа «Война и мир». В свое время он не был напечатан. Мы знаем только вторую, каноническую версию романа Толстого. По поводу «захаровской» публикации тоже развернулась очень острая дискуссия: зачем нам знать первую редакцию «Войны и мира», от которой в свое время отказался сам Лев Николаевич? Между тем, трансформация, которая произошла с романом, очень интересна. Дело не только в том, что в первом варианте, скажем, Наташа изменяет Андрею, что в нем нет Платона Караваева и многостраничных философских рассуждений, гораздо больше «мира» и гораздо меньше «войны». Второй, «классический», вариант – намного более патриотичен. Какие-то сцены пали жертвой самоцензуры (например, те, где русские солдаты расстреливают французских пленных). Наполеон был симпатичнее. В первоначальной редакции Толстой пишет: «прекрасное 28-летнее лицо Наполеона», а во второй «прекрасное» лицо превращается в «холодное». И так далее. Можно было бы перечислять еще долго, но не это – наша сегодняшняя тема. Вернемся к «Подлиннику Лауры».

Надо заметить, что Дмитрий Набоков – не просто сын великого писателя. Он блестящий знаток его творчества, очень точный и объективный (что не отрицают и его недоброжелатели) интерпретатор набоковских произведений. Более знающего, совестливого и просто более подходящего распорядителя своего творческого наследия Владимир Набоков вряд ли бы мог найти. Дмитрий изучал литературу и историю, был профессиональным оперным певцом (между прочим, дебютировал когда-то вместе с Паваротти) и тонко чувствует музыкальность отцовского стиля. Он знает несколько языков и в течение многих лет переводит книги отца с русского на английский. Работа эта нелегкая, кропотливая и, в общем-то, неблагодарная. Короче, вряд ли можно обвинять Дмитрия Набокова в том, что он хочет заработать дешевую славу или деньги, раздувая скандал вокруг «Подлинника Лауры», тем более, что он никогда ничего подобного не делал, хотя уже в течение многих десятилетий является фактическим хозяином рукописей, черновиков и неопубликованных набросков отца.

В чём же тогда дело? Может быть, как утверждает один из критиков Дмитрия Набокова, в его старческом упрямстве (как-никак, Дмитрию уже 73 года)? Или в том, что он действительно не знает, как поступить с набросками к «Лауре» и по-своему выносит это решение на суд общественности? А как думаете вы? Сжигать карточки с этими набросками или публиковать их?

Ефим Шуман

09.04.2008