Берлин может взять на вооружение аргументы Кремля
22 ноября 2013 г.
На первый взгляд, Германию и Россию многое объединяет. Оба государства мыслят себя в рамках "большой Европы" и пытаются найти оптимальное сочетание национального суверенитета и интеграционных проектов, односторонних действий и многосторонней дипломатии, "жесткой" и "мягкой" силы.
Отчуждение Берлина и Москвы
Однако, хотя ключевым компонентом выстраивания идентичности Германии и России является идея "нормализации", итогом двух "нормализационных проектов" становятся взаимное отчуждение и постоянные сбои в коммуникации. Своей остроты они достигли в конце 2012 года. Тогда с резкой критикой в адрес России выступил координатор по германо-российскому межобщественному сотрудничеству в МИД ФРГ и один из лидеров парламентской фракции правящего в Германии блока ХДС/ХСС Андреас Шоккенхофф (Andreas Schockenhoff).
Реакция Москвы не заставила себя ждать. В России были проведены проверки в филиалах немецких фондов. А визит Ангелы Меркель (Angela Merkel) в Санкт-Петербург в июне 2013 года чуть не завершился скандалом. Кремль был против того, чтобы канцлер ФРГ произнесла речь на совместном с президентом Путиным открытии выставки, на которой были представлены экспонаты "трофейного искусства".
Прямая полемика двух лидеров на "Петербургском диалоге" в Москве в ноябре 2012 года продемонстрировала не только разницу во взглядах на развитие гражданского общества, но и похолодание в двухсторонних отношениях. Недавним показателем того, что Москва готова играть на обострение отношений, является критика группой российских экспертов, связанных с президентским Советом по развитию гражданского общества и правам человека, выборов в Германии как "не соответствующих международным стандартам".
Три вывода из охлаждения германо-российских отношений
Из всего этого следует несколько выводов. Во-первых, политика может быть относительно независима от экономики, и политическая сфера не обязательно отражает интенсивность финансовых или промышленных контактов. В практическом плане это означает, что лозунг Wandel durch Handel ("Изменения через торговлю") гораздо труднее, чем ранее, "продается" на германском политическом рынке.
Во-вторых, политическое охлаждение имеет свою цену для Москвы. После бухарестского саммита НАТО в 2008 году у Кремля сформировалось (оказавшееся впоследствии ложным) впечатление, что в критических ситуациях Германия проявит лояльность к претензиям России на ее сферы влияния.
Истерическая реакция Москвы на перспективы подписания Украиной соглашения об ассоциации с ЕС может отчасти объясняться осознанием в Кремле того факта, что Германия больше не собирается лоббировать российские интересы в ЕС. Как показывает нынешнее развитие событий, разговаривать с Киевом, не имея политической поддержки Берлина, стало для Москвы чрезвычайно сложно.
В-третьих, отнюдь не всегда проблемы между Москвой и Берлином определяются только политическими и нормативными разногласиями. Российская пресса часто обвиняет германское правительство в потакании интересам большого бизнеса. Но и в российской внешней политике значительную роль играют интересы крупнейших энергетических компаний. Казалось бы, обе стороны могли перейти на деловой язык и уйти от политизирующих ситуаций.
Германия и Россия - сложные партнеры
Однако пример закрытия германо-российского энергетического агентства RUDEA свидетельствует о том, что сторонам часто бывает сложно состыковать друг с другом свои бизнес-проекты. В том, что германские технологии энергосбережения с большим трудом пробивают себе дорогу на российский рынок городского хозяйства, нет никакой политики. Причины следует искать в монополизме, коррупционной практике и в формировании цен в сфере внутренних энергетических поставок.
Конечно, Россия - сложный партнер, но и Германия - тоже. ФРГ политически поляризована изнутри не в меньшей степени, чем Россия. Многие немецкие эксперты считают, что у Германии нет четкой политической повестки дня, но это же справедливо и в отношении России. Недавняя предвыборная кампания в Германии показала практически полное отсутствие дебатов о России. Но и в РФ явно ощущается дефицит серьезных дискуссий о Европе.
При этом Россия должна понимать, что влияние Германии в Центральной и Восточной Европе, а также в странах Балтии будет преобладающим при любом развитии событий в рамках ЕС. Активно обсуждаемая идея "европейского ядра" будет неизбежно носить сильные прогерманские коннотации с учетом последовательной политики Берлина по вовлечению соседей к многосторонним дипломатическим проектам (например, германо-польско-российский "триалог") и высокой активности немецких фондов по формированию общего коммуникационного пространства.
Берлин должен играть тоньше
Однако для придания новой динамики своей Ostpolitik ("восточной политике") Германия должна играть более сложную и тонкую игру в смыслы. Например, критику прокремлевскими экспертами процедурной стороны выборов в бундестаг вполне можно интерпретировать как - возможно, неосознанную - легитимацию того, против чего выступает Кремль, а именно - международного контроля за выборами.
Берлин может использовать и кремлевский аргумент о реализме во внешней политике, преобразовав его в тезис о том, что базирующаяся на экономических интересах позиция Германии в отношении России, которая полностью устраивает Москву, предполагает аналогичную линию в отношении Украины с ее последующим сближением с ЕС.
Не вступая в прямую полемику с Кремлем и даже отчасти опираясь на некоторые его аргументы, Берлин может поставить под сомнение конфронтационную логику Москвы и повлиять на ее постепенную трансформацию.
Андрей Макарычев, профессор университета Тарту (Эстония)