Увековечение памяти Бориса Немцова, убитого три года назад неподалеку от Кремля, предсказуемо оказалось для российских властей весьма болезненным вопросом. Государственные награды, звания и географические названия традиционно положены только тем, кого система одобряет идеологически. Немцов же был и остается для нее представителем и олицетворением внутреннего врага, что, в общем, не особо и скрывается. Это должно быть весьма удивительно для не очень знакомого с российскими реалиями человека. Понятно, если бы речь шла о диссиденте, но Немцов до конца жизни формально оставался частью системы, работая депутатом регионального парламента.
По поводу убийства Бориса Немцова сложился удивительный консенсус: вряд ли кто-то считает, что он был застрелен не как политик. Да, многие не признают это вслух, но понимают-то все. И, по сути, споры сводятся лишь к тому, на каком уровне находится заказчик убийства, причастен ли к случившемуся Владимир Путин или это, скажем так, кавказская самодеятельность. Явно ограниченное расследование, в ходе которого "не удается" допросить важных свидетелей, а, возможно, и фигурантов, и судебный процесс, осудивший лишь исполнителей убийства, не вносят ясности в этот вопрос.
Как на любви к Путину скажется мемориальная доска Немцову
Казалось бы, лучший способ дистанцироваться от этого убийства - пойти навстречу тем, кто борется за сохранение памяти Немцова. Чем это чревато для властей? Насколько сильно пошатнулась бы народная поддержка Владимира Путина, если бы на Большом Москворецком мосту появилась мемориальная доска? Изменилось ли бы в худшую сторону отношение к Сергею Собянину, если бы муниципальные работники перестали с завидным упорством сносить стихийный мемориал на месте убийства? Какие причины заставляли все это время отказывать в установке таблички на доме и подсылать отморозков ее спиливать?
Этот страх иррационален. Он не оправдывается и тем, что память о Борисе Немцове является мощным фактором для объединения раздробленной и без конца ругающейся либеральной оппозиции. 27 февраля - день скорбного перемирия, когда либералы перестают обвинять друг друга в "мурзилочности" - тайной работе на Кремль (Немцов при жизни этих обвинений тоже не избежал) - и идут в одной колонне. Но что изменилось бы, появись в Москве год или два назад даже улица или мост Бориса Немцова, не говоря уж о табличке? Ничего. И, уверен, площади Немцова перед российским посольством в Вашингтоне, так раздражающей российский истеблишмент, тоже не было бы.
Память Бориса Немцова за рубежом
Руководство российского МИДа, вспоминая своего коллегу, внезапно умершего в Нью-Йорке постоянного представителя России при ООН Виталия Чуркина, всегда замечает, что даже его самые непримиримые оппоненты отзываются о нем с большим уважением. Для человека же, добравшегося до российских властных высот, уважение к противнику, особенно к противнику поверженному, - вещь непонятная и удивительная. Отказываясь соблюдать хотя бы и лицемерные приличия по отношению к убитым оппонентам, власть вынуждает их близких и друзей добиваться справедливости за рубежом.
Нелояльности к стране или даже предательства тут не больше, чем в случаях, когда человек, отчаявшийся добиться справедливости на родине, обращается в Европейский суд по правам человека. Так уж получилось, что власти наши крайне чувствительны к реакции извне, тем более со столь продолжительными последствиями. Теперь имя убитого возле Кремля оппозиционера волей-неволей придется включать во все справочники, указывать на официальных документах, писать на визитных карточках дипломатических работников. И это коробит, хотя, по-хорошему, любой россиянин, вне зависимости от политических убеждений, может и должен гордиться, что именем нашего соотечественника называют площадь в американской столице.
Почему мэрия Москвы согласилась на просьбу Ксении Собчак
Впрочем, в последние дни ветер как будто бы переменился. Мэрия Москвы по просьбе Ксении Собчак внезапно согласилась с установкой таблички на доме, где жил Борис Немцов. И на этом можно сворачивать бессмысленную и некрасивую риторику насчет вмешательства во внутренние дела России путем переименования площади в столице США. Ведь если уж наши власти решили, что память Немцова все-таки достойна увековечения, странно упрекать в том же самом американцев.
Решение московских властей сменить надменность на милость хоть и правильное, но очень запоздалое. И теперь выглядит не только как вынужденный ответ на давление извне, но и как способ слегка подыграть одному из кандидатов в президенты, просьба которого, в отличие от всех предыдущих инициаторов, была волшебным образом удовлетворена. Как обычно в России: без каких-либо гарантий и с какими-то унизительными оговорками, позволяющими при необходимости откатить назад. Но по нынешним временам и это - большая победа.
Два места памяти достойного человека на карте мира - несравнимо лучше, чем ни одного. Топонимика в России - дело чрезвычайно противоречивое и не всегда долговечное. На своем веку мы видели много переименований, установленных и снесенных памятников и мемориальных досок. И совсем не факт, что обещанная Сергеем Собяниным памятная табличка на доме, где жил Немцов, все-таки появится. Тем более нельзя ручаться, что однажды ее не снимут. Но хотя бы за долговечность площади Немцова в Вашингтоне беспокоиться не приходится.
Автор: Александр Плющев - журналист, интернет-эксперт, популярный блогер и радиоведущий. Автор еженедельной колонки на DW. Сайт Александра Плющева: plushev.com, Twitter:@plushev
Этот комментарий выражает личное мнение автора. Оно может не совпадать с мнением русской редакции и Deutsche Welle в целом.
Смотрите также: