20 миллиардов рублей - если глава Удмуртии Александр Соловьев ничего не перепутал, называя стоимость торжеств по случаю столетнего юбилея Михаила Калашникова, то у умершего три года назад советского оружейника есть шанс стать самым дорогим юбиляром в российской истории. У астрономической цифры нет аналогов в России, и это может свидетельствовать как об идеологических приоритетах российского государства, так и о безграничных возможностях госкорпорации "Ростех", в систему которой сейчас входит концерн "Калашников".
Автомат вместо примуса
Главным символом торжеств, очевидно, должен стать памятник Михаилу Калашникову, который предполагается поставить в Москве - в Оружейном переулке на Садовом кольце недалеко от станции метро "Маяковская". Работает над скульптурой Салават Щербаков - художник, сумевший перехватить у Зураба Церетели звание главного российского скульптора-монументалиста. Работы Щербакова стоят в Александровском саду у стен Кремля (памятник патриарху Гермогену), у Дома правительства России (памятник Петру Столыпину), и знаменитый памятник князю Владимиру, сооружаемый у Боровицкой башни Кремля, - это тоже Салават Щербаков.
Судя по описанию, памятник Калашникову превзойдет все предыдущие произведения мастера - кроме семиметровой фигуры оружейника, частью монумента должны стать земной шар, символизирующий всемирное распространение советского автомата, и Георгий Победоносец на коне, означающий, как уточнил сам Щербаков, характер АКМ как "оружия добра". В таком описании памятник Калашникову становится похож на самый громкий нереализованный монументальный проект нулевых - памятник Михаилу Булгакову, который должны были поставить сначала на Патриарших прудах, а потом на Воробьевых горах.
Там композиция включала в себя автомобиль, на котором едут Мастер и Маргарита, грача, сидящего за рулем машины, кота и огромный примус - даже по меркам лужковской Москвы такая махина оказалась слишком вызывающей, и ее установку отложили до лучших времен. Лучшие времена, судя по всему, наступили, но за это время приоритеты государственной монументальной пропаганды поменялись. Переходящее звание "наше все" теперь досталось Михаилу Калашникову.
"Оружие добра"
Можно сколько угодно смеяться над формулировкой "оружие добра" применительно к автомату в равной мере ценимому и российской армией, и бойцами вроде кавказских террористов или нынешнего ИГИЛ. Земной шар, на котором действительно осталось не так много мест, где бы не прошел бравый боевик с "Калашниковым", - символ скорее зловещий, чем праздничный.
Но, с другой стороны, в современной России уже стало хорошим тоном говорить о войне не как о трагедии, а как об удачной рекламной кампании отечественного оружия. Новый милитаризм интегрирован в массовую культуру - вспомним футболки "Не смешите наши искандеры", культ "вежливых людей" и даже трагикомическую детскую кроватку в виде "Бука". Пацифизм в России вышел из моды, и циклопический Калашников на Садовом кольце - если его все-таки поставят - станет адекватным символом переживаемой Россией исторической эпохи.
Более того, длящиеся много лет споры о том, мог ли вообще юный танкист без технического образования сконструировать самое совершенное стрелковое оружие своего времени, или все же история автомата не обошлась без участия пленного Хуго Шмайссера, - эти споры тоже ничем не вредят репутации Калашникова, потому что принятая сегодня в России официальная точка зрения на "священные мифы" допускает любые преувеличения, если они идут на пользу государственным интересам.
Поставят памятник, публика (часть публики) неделю-другую поворчит, а потом Калашников станет неотъемлемой частью московского пейзажа, приметным ориентиром для автомобилистов, местом, где играют дети, а влюбленные назначают свидания - "Ровно в восемь у Калашникова".
Памятник не только Калашникову
Описывая в "Архипелаге ГУЛАГе" восстание заключенных в Кенгире, Солженицын обратил внимание на то, что примерно в те же дни, когда восставших лагерников давили танками, в Москве открылся памятник Юрию Долгорукому - так пусть же, писал Солженицын, этот памятник ассоциируется у людей не с основателем Москвы, а с подавлением восстания.
Этот принцип было бы разумно применить и к памятнику Калашникову - пусть это будет не увековечение заслуженного советского ветерана, а память прежде всего о нашем времени, о Донбассе и Сирии, о годах политической реакции, об официальном патриотизме и культе военщины. Чем бы ни закончилась путинская эпоха, она заслуживает того, чтобы запомнить ее навсегда.
Автор: Олег Кашин - независимый журналист и писатель, основатель и главный редактор информационного ресурса kashin.guru. Автор еженедельной колонки на DW. Олег Кашин в Facebook: Oleg Kashin
Смотрите также: