"Я хочу знать, где похоронен мой сын"

Прошло немногим более года после того, как 15 марта 2012 года в Беларуси были казнены 26-летние Владислав Ковалев и Дмитрий Коновалов, признанные виновными в организации теракта в минском метро. В результате взрыва, прогремевшего в апреле 2011 года, погибли 15 человек, более 300 пострадали.

Мать Владислава, Любовь Ковалева, со дня ареста сына добивалась справедливого рассмотрения дела, потом пересмотра приговора, а теперь борется за то, чтобы узнать место захоронения сына. Она также проводит международную кампанию по сбору подписей за отмену смертной казни в Беларуси. В интервью DW Любовь Ковалева заявила, что необходим пересмотр дела о взрыве в минском метро, закрытого, по ее мнению, слишком поспешно.

- DW: Как вы прожили минувший год?

Любовь Ковалева: Наверное, как и предыдущий - в постоянном страхе и в надежде. Не верится, что ребята уже расстреляны. Может быть, потому, что не видела сына мертвым, мне кажется, что он живой. Я все еще надеюсь на чудо.

Со дня его ареста прошло уже два года. Когда это случилось, я оказалась в ситуации, когда ничем не могла помочь своему ребенку. Сейчас живу тем, что добиваюсь от белорусских властей информации о том, где место захоронения сына. Пишу заявления, обиваю пороги разных инстанций. Мне кажется, если я остановлюсь, то и жизнь моя остановится.

- Почему вы считаете, что Владислав не причастен к взрыву в метро?

- Я уверена, что ни он, ни Дима Коновалов не виновны. Такое преступление не под силу совершить одиночке-дилетанту. Работала целая система, а из них обоих сделали мальчиков для битья.

Очень жаль, что молчит свидетель со стороны Дмитрия Коновалова Яна Пачицкая, которая в суде заявила, что весь день 11 апреля, когда произошел взрыв, они с Димой не выходили из минской квартиры вплоть до его задержания на следующий день. Но государственный обвинитель в суде сослался на другие показания Пачицкой, которые она дала на предварительном следствии. В суде это противоречие даже не рассматривалось, изначально был принят обвинительный уклон: виновны - и все.

- Как идет объявленная вами международная кампания по сбору подписей под интернет-петицией в поддержку отмены смертной казни в Беларуси?

-Кампания была начата с помощью интернет-платформы Change.org еще до вынесения смертного приговора, до ноября 2011 года. Мы тогда собрали по всему миру более 30 тысяч подписей под обращением к суду - учесть факты, которые игнорировались, и пересмотреть дело.

Уже после суда более 100 тысяч человек подписали мое обращение к европейским лидерам с просьбой, чтобы они добились отсрочки приведения приговора в исполнение. Меня приглашали и в Европарламент, и в Совет Европы, где я представила документы о том, как велось следствие и суд. Но президент Лукашенко проигнорировал призывы международной общественности.

Теперь мы вместе с правозащитниками ведем кампанию за отмену смертной казни в Беларуси. Число поддержавших по всему миру эту инициативу увеличивается. Координаторы Change.org периодически направляют результаты этой акции в различные белорусские инстанции.

- Как реагируют власти на вашу инициативу?

- После казни Владислава и Дмитрия в Беларуси больше не было вынесено ни одного смертного приговора. Мы пытаемся также добиться внесения изменений в ст. 175 Уголовно-исполнительного кодекса (УИК) Беларуси. В соответствии с пунктом 5 этой статьи, после смертной казни родственникам тела расстрелянных не выдаются, и место захоронения не сообщается. Это чудовищная по отношению к родным статья, очень удобная для власти, когда надо спрятать концы в воду. Ведь после вынесения приговора 30 ноября 2012 года были поспешно уничтожены вещественные доказательства по делу. А потом и свидетели, которыми были наши мальчики.

Я обращалась и в КГБ, и в суд, и в прокуратуру, и в Департамент исполнения наказаний (ДИН) МВД, и к Лукашенко, чтобы мне объяснили, кто привел приговор в исполнение, и где искать могилу моего сына. Меня отфутболивали из одной инстанции в другую: КГБ направил в суд, в суде заявили, что в его компетенцию эти вопросы не входят, а ДИН указал на ст.175 УИК, в которой говорится, что "приговор приводится в исполнение непублично". От этих отписок сложилось впечатление, что ни один из этих органов не хочет брать на себя ответственность за расстрел.

- Кто помогает вам готовить апелляции?

- После того, как суд вынес приговор, в работу включился юрист из Бреста Роман Кисляк. Он помогает мне абсолютно бескорыстно. Я потеряла сына, но не чувствую себя одинокой. Судьба свела меня с хорошими людьми, и я благодарна тем, кто меня поддерживает. Так мне легче переносить эту боль. Ведь белорусское общество не приняло приговор в отношении моего сына. Жаль, что родители Димы Коновалова не обращаются к властям с такими же требованиями.

- Возможен ли пересмотр уголовного дела о взрыве в минском метро?

- Я думала о пересмотре, но сейчас государство не даст нам этого сделать. Хотя на суде доводы обвинения рассыпались на глазах. Обратите внимание на то, что Лукашенко повысил в звании и наградил всех, кто вел следствие, еще до начала суда. Но я считаю, что требовать пересмотра дела надо обязательно, потому что настоящие преступники находятся на свободе, и мы не знаем, что нас всех ожидает в будущем.

- Почему вы продолжаете свою борьбу, ведь сына уже не вернуть?

- Я не отступлюсь и буду продолжать добиваться информации о том, где похоронен мой сын. В этом аду системы, через который прошла я и мой ребенок, может оказаться любой. Страшна сама возможность повторения этого кошмара для кого-то. Я думаю о том, сколько еще мальчишек могут попасть в эти жернова, и сколько еще матерей будут, как я, не спать и плакать ночами.