Похороны "польского Сталина"

- Осталось ли в вашей памяти хоть что-нибудь, может быть, от чужих воспоминаний о дне смерти человека, чья власть к началу 1950-х годов простиралась и на Россию и на Польшу?

- Одно воспоминание, которое навсегда связало мою жизнь с этим историческим событием, это на самом деле была моя уверенность в том, что я была свидетельницей сообщения о похоронах Сталина. Лишь годы спустя я поняла, что это были похороны вовсе не Сталина, а Берута, нашего, так сказать, польского Сталина. Ведь когда умер Сталин, я была совсем мала, а во время похорон Берута мне было уже 5 с половиной лет. По радио велась трансляция, а мы всей семьей были в гостях у моей тётки.

Работала радиоточка: передавали всю погребальную церемонию, настроение было торжественное, комментировал происходящее патетический голос, он говорил, какие товарищи там присутствуют, да от кого венки. В какой-то момент этот голос сказал, что теперь все должны подняться, и в знак скорби по товарищу Беруту объявил минуту молчания. В ответ на эти слова я встала, на что семья разразилась бурным смехом. Мне стало ужасно стыдно. И этот стыд усиливался оттого, что я многие годы потом была уверена, что это были похороны Сталина, чего я еще больше стыдилась. Но потом я все-таки поняла, что это не мог быть Сталин, и то, что это оказался Берут, немного утешало, хотя и к этому человеку моя семья не испытывала ни малейшего почтения.

- А есть у вас, так сказать, психологическое объяснение этой путаницы?

- Во-первых, формы-то были общие, вообще культ личности просто прямо перенимался, а мое чувство, эта моя уверенность, что я "присутствовала на похоронах Сталина", была, видимо связана с желанием присутствовать при еще более значительном событии. Это главная причина. А другая причина состояла в том, - и я об этом потом много думала, - что вся эта форма была прекрасно приноровлена к детской душе.

И это настроение, этот пафос, траурная церемония, эпитет "отца народов" и тому подобные вещи – всё это пища для детской личности. Именно поэтому я всё принимала так всерьез. А стыдно мне стало оттого, что я заметила, что я выглядела посмешищем в глазах семьи, в которой давно не было никаких иллюзий в отношении Берута, а Сталина и подавно.

- А читали ли вы в детстве что-нибудь про Сталина? Обычно говорят о пропагандистской литературе для взрослых.

- Была одна книжка, которую я прочитала, должно быть, лет в 7. Это вообще была одна из первых книг, прочитаных мною лично. Обычно у нас такой литературы не бывало, а эта выпала откуда-то. Называлась она "Письмо Сталину". Это была история подростка, написавшего Сталину письмо о том, в чем он больше всего нуждается, чтобы все были здоровы, чтобы окончательно поправилась мама, одним словом, самые заветные мечты.

Подросток торжественно идет к почтовому ящику и бросает конверт "Сталину-отцу". И тут он узнает, что Сталин – мёртв и никогда не получит этого его письма. Я хорошо помню эту историю и помню, как я печалилась, что письмо мальчика не дойдет до адресата. И снова – книга была идеально заточена под ребенка, для детского сознания. Умер не просто человек, но Бог, Отец, и с его смертью исчезала инстанция, к которой можно было обратиться с таким вот списком пожеланий.